"Не могу ни забыть, ни простить": латвийцы делятся воспоминаниями об ужасном домашнем насилии, пережитом в детстве
В Курземе завершено громкое расследование: родителей шестерых детей обвиняют в жестоком обращении и насилии. Их истории боли перекликаются с воспоминаниями сотен латвийцев, которые в сети Threads делятся травмами детства, показывая — шрамы от домашнего насилия остаются на всю жизнь.
Недавно стало известно, что Государственная полиция в Курземе завершила расследование уголовного дела, в котором родителей подозревают в жестоком обращении с шестью детьми. Все они на протяжении нескольких лет страдали от физического и эмоционального насилия: отец бил ремнем так, что потом ребенок не мог ходить, одному ударил кулаком в солнечное сплетение — неделю было трудно дышать.
На детей кричали, их оскорбляли, унижали грубыми словами, в их присутствии употребляли алкоголь, отец бил и мать. Сейчас родителям запрещено приближаться к детям, и они окажутся на скамье подсудимых. Дети находятся в безопасной среде, но вряд ли они когда-нибудь забудут пережитое. О том, что такой опыт боли остается на всю жизнь, свидетельствуют воспоминания, которыми люди делятся на платформе Threads.
«В детстве мама била меня ремнем от швейной машинки: кожаным, примерно 0,5 см шириной, было дьявольски больно. За что? Ни за что особенное: могла задержаться по дороге из школы (дорога была длинная), зайти к однокласснице, покататься зимой с горки на портфеле, что-то потерять — обычные детские дела. Давным-давно я простила и поняла, что она просто по-другому не умела (сама так воспитана), была одинокой и отчаявшейся, чувствовала себя бессильной и, наверное, не слишком счастливой. Но в памяти это осталось...»
«Я не могу написать все, что пережила, но шрам на колене постоянно напоминает, как мать в алкогольном угаре швырнула меня через комнату и зверски избила просто ни за что, пока один из мужиков из компании пьяниц, что сидели на кухне, не зашел и не сказал ей прекратить. Мне было 4 года, сейчас 44. Я не могу даже допустить мысли родить детей, потому что все это слишком глубоко. На кладбище езжу раз в год. Стараюсь работать над собой, но эти эпизоды так и не исчезают».
«Поэтому я не хочу вспоминать детство. Меня регулярно пороли ремнем, били книгой, заставляли часами стоять в углу. Хотели меня продать, чтобы хоть какая-то польза была. Руки в кровь, в синяках, исколотые — потому что не могла сразу научиться вязать... И все это — моя собственная мать. Простить не могу и не хочу. Контакта нет и не будет. Добавлю: мои дочери не знают, что такое ремень, и я этого никогда не допущу».
«Нас отец бил широким кожаным армейским ремнем. Называл его “портупея”, не знаю почему. Мама — тряпкой для посуды. И все это за мелочи. А когда мы действительно натворили дел, тогда отец и не искал портупею. Пускал в ход кулаки. Да, и это стояние в углу! Мне оно нравилось, потому что они ждали, что я попрошу прощения, а я не просила и стояла целый день, пока им не надоедало и не гнали спать».
«Как же это страшно... Один раз отец выпорол ремнем, потому что соседский дурацкий дядька что-то про меня наговорил. Никогда этого не забуду. Это был единственный раз. А вот эмоциональное насилие между родителями останется со мной...»
«Несколько раз получала от бабушки (маленьким прутиком, однажды сама в крапиву влетела, убегая), и то за ерунду, но мама никогда не порола, не била, не кричала и грубо не ругалась. Она была самый чистый, лучший человек, трудолюбивая, добрая, очень меня любила. Каждый вечер укладывала меня в постель, целовала и говорила, что любит. Наверное, Богу нужны только хорошие и светлые люди. А те, кто бил детей, живут до глубокой старости».
«Те, кто бил детей, живут долго, чтобы дольше мучиться в агонии своих душевных страданий».
«Ох, и меня лупили. Крестная, с которой я выросла, ни разу руки не подняла. А своё детство я помню с набитой задницей, окровавленными пальцами, потому что всегда выставляла руки вперед, и, конечно, считая клеточки на обоях, потому что столько времени я провела, стоя в коридорном углу. И все это из-за ерунды, ведь я была честным и тихим ребенком. Не дай бог что-то не то сделать или сказать — всегда было страшно получить. Травму все это оставило серьезную и до сих пор».
«Читаю с ужасом. И я от мамы получала мухобойкой по заднице, вместе с братом. Мы чуть не сожгли сеновал — заслужили. Но после порки мама сама плакала, приходила просить у нас прощения. Мы вообще боялись маму: даже если не била, когда мы что-то натворили, домой идти было страшно, знали, что будет страшная ругань».
«И еще что помню из всего этого — побои и вспышки злости. Она била меня, а потом, когда успокаивалась, смотрела на ссадины и синяки и говорила: “Ой, как я тебя избила, не надо было так сильно”. То есть прекрасно все осознавала. До сих пор охватывает ужас».
«Меня выпороли один раз, уже в довольно сознательном возрасте — 8 или 9 лет. Огромная обида и чувство несправедливости. В комментариях правильно пишут — мама иначе не могла, но очень важно понять: простить может твоя внутренняя Взрослая часть, но внутреннему маленькому Ребенку это делать не обязательно, он не понимает, что у мамы не было ресурса, его сердечку все еще очень больно. Это может быть повторной травмой. Внутреннему ребенку можно сказать от имени своего внутреннего взрослого: “мне очень жаль, теперь о тебе позабочусь я”».
«Мне жаль всех, кто это пережил. Вы как дети этого не заслужили. Ни один ребенок не заслуживает такого наказания. Я сама получила один раз по-настоящему — и вспоминать не хочется, потому что не была виновата. Думаю, родителям стоило бы просить прощения у ребенка, хоть из памяти это и не сотрешь. Главное, чтобы этот “обычай” смогли прекратить и не передавали дальше».
«Один раз тоже получила — но не ремнем, а пластиковой сеткой (раньше были такие, плетеные как из лески). Это было по делу — мы лазили по подвалам играть. Поэтому я не повторяла и прощения не требовала».
«Читая наш общий опыт, возникает вопрос: почему это были именно матери? От отца (пусть ему легко будет там, наверху) мы получали порку, как говорится, “по делу”. И что интересно — на отца я не держу обиды, потому что умом понимала, что натворила настоящие глупости (хотя по сути и это ненормальный способ наказания). Но то остервенение, с которым нас била родная мать, - эта боль глубоко во мне. Ни разу не набралась мужества извиниться, признать ошибки. Не могу ни забыть, ни простить».
«Сказать, чем меня били в детстве? Пластиковой трубкой от стиральной машины, прутьями, черенками от швабр (деревянными и алюминиевыми), проводами и всем, что попадалось маме под руку, если я была непослушной, не сделала, что просила, или возражала. Сейчас я выросла, сама мама. И все это я маме простила. Мама есть мама. Она у меня одна. Воспитала нас как умела, хоть это нас и травмировало. Но я ее люблю».
«Моя мама была очень строгой, своих детей я воспитываю иначе. Пороть не доводилось, за потерянные куртки, портфели и прочее меня вообще не наказывали. Но однажды получила по голове тапком или туфлей — не помню уже. Тогда долго не могла простить маме. Теперь, когда сама мама, понимаю ее эмоциональный взрыв. Мне было 9 лет, мы с соседкой тайком пошли кататься на лодке по озеру. Сейчас я понимаю, что она видела перед глазами — что могло случиться...»
«Забыть нельзя. Прощение лечит, потому что тогда не приходится носить обиду при себе. Если попытаешься понять, преодолеешь обиду. Конечно, главное — не перенести эту ненависть на своих детей, не пороть их и любить от всего сердца».
«Я не знаю, хочу ли еще что-то понимать... Это было бы все равно что пытаться понять своего убийцу? Все эти переживания — унизительные, болезненные и сознательно выбранные матерью! Именно ОНА в этих ситуациях была единственным Взрослым, у которого БЫЛ выбор — не бить. Научить ребенка с любовью. Не вымещать извращенную власть на слабейшем и беззащитном. Простить? Пытаюсь, но не получается, потому что разум мой этого не допускает!»
«Да, и нас били. Странно, ходила в церковь, молилась, а мою волю к жизни сломала еще тогда. Вот и выросло что выросло, легко не было».
«В детстве мать била всем, что под руку попадалось. Синяки приходилось скрывать. Однажды про сломанный о спину черенок от метлы сказала: “Посмотри, что ты натворила, теперь иди покупай новый!” Душила, пока не “погас свет”. Угрозы, ругань, унижения — это была повседневность, с утра до вечера. Била “без причины”: плохой день на работе, ссора с отцом, плохое настроение (теперь понимаю, что человек реально психически болен) — все вымещалось на мне и сестре. Физически восстановилась, а депрессия не проходит».
«Меня били даже кочергой от печки по спине... Но я этого не простила и не прощу».
«Да, обычное дело — чаще всего ремнем, за всякую мелочь: грязные штанины, брызганье бутылками, пропуски танцевальных занятий, двойки в школе».
«Я, наверное, не смогла бы простить. У меня такого не было, и я не могу понять, как можно бить детей, животных. А потом в старости, когда будут беспомощны, не поймут, почему дети их не навещают и не заботятся».
