Джойс Дидонато. Миссис Совершенство

Есть такой женский тип. Идеальная дочь, идеальная ученица. Отличница. Никаких кризисов и депрессий. Сплошной позитив. Она выходит на сцену и излучает радость от того, что просто сейчас будет петь. Это нельзя сыграть, это нельзя воспитать одним усилием воли. С этим даром надо родиться. И лучше где-нибудь на Среднем Западе, в штате Канзас, как выдающаяся оперная певица Джойс Дидонато. Она родом оттуда. Ирландские корни, католическое воспитание, многодетная семья, которая обязательно собирается два раза в год за одним столом на День Благодарения и Рождество. Джойс, конечно, в центре всех этих семейных сборищ. Она не может быть не в центре домашнего застолья, как, впрочем, и на сцене Метрополитен Опера.

Джойс так отчетливо  артикулирует, у нее  такой энергичный посыл звука, что, кажется, она способна заполнить собой любое, самое большое пространство.

Рай в Дзинтари

Этим летом ей предстоит первый концерт в Латвии, в легендарном зале Дзинтари в Юрмале. Причем это не просто привычный набор из популярных арий и мелодий, а законченное театральное действо. Моно-спектакль "Эдем" с собственным оркестром, декорациями и детским хором. Причем, по идее продюсера гастролей Евгения Винтур-Ирверстага, это будет самый большой хор за все время гастролей в странах Балтии - 200 человек на сцене. Как с ними справиться, Джойс совершенно непонятно. Тем не менее эту авантюру она поддержала. Ей вообще не интересно перепевать свой старый репертуар, ее волнуют ключевые темы: жизнь и смерть, война и мир. Для нее любой концерт - это всегда миссия. Любое высказывание - пророчество сивиллы или проповедь с амвона.  Но при этом есть в ней, на здешний европейский взгляд, что-то и от трогательной американки-туристки, совершающей свой вояж по общеизвестным мировым достопримечательностям. 

Недаром в жизни сама Джойс обожает фотографировать. И теперь после каждого путешествия обязательно делает альбом со своими авторскими фотографиями, коллажами из музейных билетов, гостиничных стикеров, журнальных вырезок. Будет ли она их когда-нибудь публиковать в виде отдельной книги?

Мой вопрос застает Джойс впрасплох. Она для себя еще это не решила. Пока ее альбомы предназначены исключительно для домашнего пользования и ни на что особо не претендуют. Но в этом ее умении все идеально организовать, структурировать, каталогизировать, расставить по полочкам, тоже проявляется ее деятельная, беспокойная натура, жаждущая всегда и всюду навести порядок.

На опасных виражах

Так и ее концертные программы. Она может сколько угодно петь трагическую музыку, но при этом никогда не будет ощущения монотонности или уныния. У Джойс все выстроено и продумано до мелочей с железной логикой. Она сама себе архитектор и хозяйка этих невесомых оперных зданий, летучих музыкальных построений, воздушных вокальных замков. При этом она прагматик и реалист. Никогда не будет браться за то, что ей не по силам или состязаться на чужой территории. Например, в отличие от Чечилии Бартоли, Джойс не станет проводить время в библиотеках или пыльных музейных архивах в поисках неизвестных клавиров XYIII века. Ей чужд исследовательский пыл виртуозов и знатоков барокко, хотя саму эту  музыку она исполняет давно, успешно и с видимым удовольствием. Ее волнует другое, как сделать старинную оперу созвучной сегодняшнему дню, как добиться от всех этих дребезжащих клавесинов и клавикордов современного звучания.  Отсюда ее ставка на яркое зрелище, на шокирующее сочетание музыки разных эпох и стилей, на яркий театральный грим и костюм. Иной раз кажется, что она подходит к критической черте, за которой кончается высокое искусство и начинается эстрада. Но в это мгновение она останавливается и не делает рокового шага.

Ее врожденный музыкальный вкус и чувство меры срабатывают как подушки безопасности, если  Джойс слишком заносит на опасных виражах между классикой и современностью, между стремлением покорить широкие зрительные массы и желанием оставаться в элитарном круге исполнительниц сложной музыки для просвещенных меломанов.

Бах в помощь

На самом деле это мало кому удается. Но Джойс - скорее счастливое исключение из правила. Что или кто ей в этом помогает?                 

- Бах, - улыбается Джойс.

Перед каждым концертом, пока двери зрительного зала плотно закрыты, а музыканты готовятся к выступлению, Джойс обязательно выкраивает минуту, чтобы тихонько выйти на сцену. Все уже знают, что ей надо побыть там одной, поиграть Баха или какой-нибудь георгианский хорал. Ведь она выросла в католической семье, поэтому музыка воскресных служб - это ее молодость и часть души.        

-  Трагический мир, где загробная жизнь не менее реальна, чем жизнь земная, - это и есть содержание музыки, которую я исполняю.  Больше всего я люблю эти мгновения тишины перед концертами. Хотя сказать "она играет Баха", наверное, было бы большим преувеличением.  Я музицирую для себя. Без всякой оглядки на тех кто, может в этот момент меня услышать. Но для меня необходимо опробовать этой великой музыкой акустику зала, проверить свой собственный настрой. На самом деле в пустом пространстве перед концертом всегда таится столько жизни, столько тайной вибрации. Вы не поверите, но после того, как концерт окончен, когда уже никого в зале не останется, я часто выхожу попрощаться со сценой. И в этот момент ощущаю лишь одну мертвую пустоту. Предчувствие чуда, его ожидание, вера в него – все это идет в моей жизни из детства, от тех самых церковных песнопений, хоралов, которыми были озвучены все мои воскресения и праздники. Без этой детской веры нельзя выходить на сцену и петь ту музыку, которую я люблю. Какая-то важная связь с высшими силами в таком случае будет нарушена или утрачена. Я боюсь и не хочу этого.

На вторых ролях

Ей не сразу повезло. Точнее, долго совсем не везло. Для опер Верди и Пуччини она была какая-то слишком улыбчивая, слишком позитивная. Хорошая техника, но никакой драмы. Сильный, от природы поставленный голос, но никаких актерских данных. Вечная вторая. И премии на престижных конкурсах доставались ей только вторые, а роли по большей части второстепенные.  На одном из прослушиваний, на которые она исправно ходила, один серьезный, большой музыкант, глядя ей в глаза, строго сказал: "Зачем вы пришли в эту профессию? Вы же не можете предложить ничего своего, оригинального, нового. Вы только копируете и повторяете расхожие банальности. Разве вам самой не скучно петь так, как вы поете?" 

Джойс не стесняется воспроизводить этот короткий уничижительный монолог, после которого ей полагалось застрелиться или уж точно сменить профессию. Но она не стала делать ни того, ни другого. Как воспитанная девушка из Канзаса, она вежливо поблагодарила профессора и вышла из аудитории. Она не чувствовала себя ни раздавленной, ни обиженной. Его слова вселили в Джойс какую-то веселую ярость. Она поняла, что теперь будет все делать иначе - выбирать репертуар, выстраивать собственную жизнь, придумывать имидж. Теперь она не провинциальная молоденькая певица, робко дожидающаяся своей очереди на очередное прослушивания. Она богиня нового поколения, дива нового образца.

Дива-активистка

Ее предшественницы щеголяли в бриллиантах и мехах, Джойс исповедует культ всего натурального, экологичного, энергосберегающего. Дивы былых времен  проживали в своих партиях драмы израненного сердца и муки любви, а Джойс волнуют  глобальные конфликты и катастрофы.  Примадонны прошлого обожали, когда их боялись и трепетали, требуя рабского себе подчинения всех - от дирижера до последней одевальщицы. Джойс - сама открытость, дружелюбие, демократичные манеры, открытый, прямой взгляд глаза в глаза, готовность улыбнуться вашей шутке и весело посмеяться над собой. Известна история, когда на премьере "Севильского цирюльника" в Ковент-Гардене она оступилась и сломала берцовую кость правой ноги. Первый акт она прихрамывала, припадая на одну ногу, а во втором акте вышла петь на костылях. Все последующие пять спектаклей она исполняла партию Розины, передвигаясь по сцене в инвалидном кресле. Есть даже запись этого уникального представления: Джойс поет с загипсованной ногой. И хорошо поет!

В поисках совершенства

Но дело не только в ее вокальной технике и безупречном владении голосом. Джойс - дива-активистка. Ей тесно в исторических пышных костюмах и в рамках мирового репертуара для лирико-колоратурного меццо-сопрано. Хотя последние почти двадцать  лет она выступает на сцене главного музыкального театра мира  Метрополитен Опера,  являясь одной из самых востребованных оперных исполнительниц. При этом она не стремится петь все, стараясь быть очень избирательной. Но если берется за какую-то партию, то будьте уверены, доведет ее до мыслимого совершенства.

Вообще слово "perfect" и "perfectness" постоянно мелькали в нашем разговоре с Джойс. Она стремится к совершенству, она обожает совершенство. Только совершенство может быть мерилом в искусстве. Более того, в одном из своих интервью она сказала, что в основе ее новой программы "Эдем" лежит идея совершенства. Верит ли она в то, что совершенство вообще возможно на этой грешной земле?

- Да, разумеется. Но я думаю, что идея совершенства существует и в наших несовершенствах. Например, я обожаю цветы, люблю копаться в саду. Во время эпидемии ковида вся моя жизнь сжалась до пространства моего маленького сада. Ведь все было отменено. Все было под запретом. Но в марте и апреле какие-то цветочки показались из земли и стали расцветать, как они это делают всегда. Некоторые из них были какие-то корявенькие и совсем не идеальные. И тем не менее каждый из них был по-своему прекрасен даже в своем очевидном несовершенстве. Главное уметь это совершенство и гармонию отыскать в природе, в людях, в отношениях. И держаться за это всеми руками как за спасительный круг. Именно так я понимаю ключевую идею "Эдема".

Когда вокруг стреляют и плачут

Ей всегда важен первый импульс для творчества. Знаю, что первым сигналом для ее программы "Война и мир" послужил теракт в Париже в 2015 году, в результате которого погибло 150 человек и еще 200 человек были ранены.  Тогда она выбрала музыку Перселла и Генделя, которую соединила с пластикой, танцем, причудливой игрой света и тени, с высокой модой - костюмы для ее программы были созданы выдающимся английским модельером Вивьен Вествуд. Все было погружено в таинственную театральную полутьму, озвученную голосом Джойс, где время от времени возникал полуобнаженный, рельефный торс танцовщика Мануэля Палаццо (Manuel Palazzo), являвшего в безмолвных позах всю красоту и одновременно беззащитность человеческого тела, обреченного на неизбежную гибель. 

А в финале на бис Джойс пела великое сочинение Рихарда Вагнера "Утро" - ликующую  песню  в честь пробуждающегося дня и новой жизни, которая, конечно же, настанет после хаоса и душной тьмы войны. По сути это "Утро" было вступлением, эпиграфом к ее новой программе "Эдем", которая будет показана в Дзинтари.     

- Кто-то из современных писателей высказал мудрую мысль, что противоположностью войне не обязательно является мир, но все равно это некое созидание. "Эдем" - это и есть мое создание, мой ответ сегодняшнему дню, который сотрясают взрывы бомб, снарядов, война. Это все, что я могу сделать для других, подарить своим слушателям  – великую музыку, чистую поэзию. Я убеждена, что в такие моменты люди остро нуждаются в утешении. Им необходимо время от времени напоминать, что надежда жива, что силы добра и любви присутствуют в этом жестоком мире, где так много цинизма и так мало жалости к слабым. Я буду петь о милосердии. И здесь как бы сошлось все. И мое прошлое, и все мои былые успехи и неудачи. Я не готова и не хочу отделять одно от другого. Мысленно я распахиваю свои объятия и принимаю все, что со мной было, есть и будет.

Голоса из хора 

В программе "Эдем" Джойс выводит на сцену большой детский хор. Во всех городах, где она собирается выступать, специально отбираются учащиеся музыкальных школ, которые примут участие в концерте. И расписание самих гастролей составлено так, что большая часть репетиций будет посвящена подготовке этих хоровых произведений. Джойс нравится учить, нравится находиться в окружении юных дарований, готовых послушно ловить  каждое ее слово, фиксировать и запоминать каждую ее интонацию. Ко многим ее талантам прибавился еще и этот вдруг проснувшийся в ней педагогический дар. А может быть, ничего особо удивительного в этом и нет.  Говорит же она, что самые лучшие  воспоминания детства связаны с выступлениями в церковном хоре, которым руководил ее отец, архитектор по профессии и музыкант по призванию.   

 - Я обожала эти мгновения. И сейчас, когда я собираюсь в Ригу, я думаю о том, что мне предстоит встретиться с сотней юных латышей, которые никогда не видели и, может быть, даже не слышали моего имени. Но на концерте нам предстоит этот потрясающий опыт – петь вместе. В каждом городе, куда я приезжаю с гастролями, я обязательно включаю в программу время для общения с детьми. Мы не только репетируем, мы много общаемся, я охотно отвечаю на их вопросы.  И с удовольствием сама расспрашиваю про их жизнь, что их интересует, волнует, тревожит. Для меня это самые пронзительные и важные моменты моего тура. Более того, я не устаю повторять, я была такой же, как вы. Ни лучше и не хуже. Одной из вас. Тоненький девичий голос в хоре. Дети  смотрят на меня во все глаза, понимая, что каким-то образом мне все же удалось выбраться в солистки. Интересно,  как же это ей удалось? Что надо для этого сделать? И невольно возникает  мысль, значит, я тоже могу, значит, и мне это по силам. А почему, собственно, нет? И это тоже одна из задач "Эдема" - подарить мечту, дать ощущение огромности мира и возможностей, которые в тебе скрыты.

Музыка для рая

Музыка для "Эдема" подбиралась трудно и долго.  Как можно говорить об опасности изменений климата, не впадая в пафос, ходульность и фальшь? Не говоря о том, что у мировых классиков не так уж и много произведений, которые могли бы подойти их замыслу.  Джойс понадобилось много времени и усилий, чтобы приблизиться к этой теме.  Главное, что вместе со своим дирижером Максимом Емельяновичем, руководителем барочного оркестра Il Pomo d’Oro они  пришли к идее, что Рай – это не какое-то одно состояние блаженства и нирванны, но  прежде всего процесс,  творчество, созидание. И это должно быть что-то совсем новое. 

Однажды  в ходе репетиций Максим спросил Джойс, знает ли она произведение Малера Малера Ich bin der Welt abhanden gekommen? Конечно, знала! Но сама музыка, исполненная трагической обреченности, казалась ей совсем не подходящей для ее замысла. Слишком торжествено-печальная. Но перед тем как сказать свое окончательное «нет», Джойс прослушала множество раз это сочинение. И тогда поняла, что на самом деле рай  – это про связь всех и каждого. Про то, как одна жизнь вливается в поток других.  И это даже больше, чем океан, это космос, где все друг с другом связаны. И любое нарушение ключевых законов бытия, давно уже сформулированных и всем хорошо известных, приводит к необратимым последствиям. Малер, как его сегодня исполняет Дидонато,  это не скорбное прощание с миром живых, а признание, что ты принадлежишь другой реальности, где нет борьбы честолюбий, где нет стремление что-то доказать, чем-то непременно обладать.Теперь только любовь правит миром. Об этом и поет Джойс Дидонато.

 -  Для нашего замысла это было важно. Не убаюкивать публику красивой барочной музыкой. А поискать разные тембры, ритмы, мелодическое звучание. Весь "Рай" построен на контрасте. Фактически перед слушателями проходит четыре столетия музыки. Никакой строгой хронологии.  Программа  составлена так, что нельзя выбросить ни одно произведение. Когда вы слышите как музыка Рейчел Портман переходит в Малера, а потом в Валентини, вы испытываете что-то подобное шоку. А еще музыка Артура Копланда, которую я выбрала, как напоминание, что природа способна бесконечно возрождаться. Особенно, это важно помнить и знать, когда каждый наш день начинается с военных сводок. И тем не менее как бы не были плохи новости, цветы и дети не перестают появляться в положенный срок, вода в реке блестит,  солнце сияет, освещая нашу жизнь.

Тайна "Синг-Синг"

Есть у Джойс и своя тайная жизнь. Она не особенно любит об этом распространяться. И тем не менее не реже одного раза в год она дает сольный концерт в нью-йоркской  тюрьме "Синг-Синг". Есть в самом этом названии какая-то насмешка судьбы и одновременно тайный призыв или мольба, которую она услышала как некий голос свыше  Трудно подыскать место, более далекое  от ее "Эдема". Скорее уже преисподняя, чья акустика меньше всего рассчитана на райский голос Джойс. Зачем ей это? Неужели и там она стремиться обрести совершенство?

- На самом деле, поверьте, я ее там ощущаю гораздо чаще, чем в больших, знаменитых концертных залах. Потому что там зрители выбирают, кто их будет развлекать, кто для них будет петь. Сегодня Берганца, а завтра Бартолли или Флеминг. Это всегда немного игра: кто лучше, кто звонче, у кого голос выразительнее и красивее?  Не скрою, я сама с удовольствием принимаю участие в этом параде звезд, когда меня туда приглашают. Но в "Синг-Синг" - другое.  Это уже игра, это уже не просто концерт. По сути, твой музыка и пение - это единственная духовная пища, которая  тут доступна. Ее здесь ждут и поглощают с каким-то благоговением, словно  приобщаются к святым дарам. Последний раз я пела там в декабре прошлого года, а до этого был ковид, и я не выступала три года.  Именно там я впервые опробовала  сокращенную программу "Рая". Получился такой мини "Эдем". Без театральных костюмов, декораций, хора. К тому же мне пришлось извиниться за некоторую выспренность поэтических текстов. Я сказала, наверное, вы найдете стихи наивными или даже глупыми. Как например, у Генделя, где довольно дурацкий текст, про то как надо потрясти дерево, чтобы понять, достаточно ли оно крепкое и стойкое. Я спела эту песню, и увидела, как из задних рядов потянулась чья-то рука. Молодой человек встал и сказал, что он просит простить, если его слова прозвучат не слишком уважительно, но он совсем не находит этот текст глуповатым. Поскольку таким деревом он давно ощущает себя сам. А потом я пела для них Малера на немецком языке, которого никто там не знал. Но я поняла, что не в словах дело. Они слушали музыку, погрузившись в нее всем существом. Кто-то прикрыл глаза, кто-то спрятал лицо в руки, кто совсем ушел в себя… Эта была та тишина, которой нельзя добиться даже в самом просвещенном и подготовленном концертном зале. И этот мой "Эдем", о котором я столько думала, вдруг смутным видением  возник в зале для свиданий "Синг-Синг", странным образом рифмуясь с названием этого мрачного заведения. Потрясающий, ни с чем несравнимый опыт.

Редакция благодарит продюсера гастролей Джойс Дидонато в странах Балтии г-на Евгения Винтур-Ирверстага за помощь в организации интервью.  

Статья подготовлена в сотрудничестве с продюсерской компанией Евгения Винтура Winstag Production, OU и журналом PASTAIGA