Что ждет "Радио Свобода" и "Голос Америки". Журналисты рассказывают, как угроза закрытия из-за Трампа ставит под удар их самих - и профессию в целом

Примечание редакции

Часть наших собеседников-сотрудников «Радио Свобода» и «Голоса Америки» выступает анонимно по личным или профессиональным причинам, в то время как некоторые дали комментарии под своим именем: решение об этом приняли сами герои материала.

Кроме того, в материале присутствует нецензурная лексика.

Алексей Горбачев, журналист «Голоса Америки»:

Вечером в пятницу в The New York Times появилась статья о том, что Трамп может закрыть Агентство США по глобальным медиа. И тогда уже стало ясно, что это конец. Об остановке вещания мы узнали в субботу [15 марта] утром.

Около двух недель назад, когда мы узнали, что DOGE (Департамент эффективности правительства США, возглавляемый Илоном Маском. — Прим. ред.) в здании, мы поняли, что контролируются все системы коммуникации, почта и чаты. Люди, находившиеся на смене и сообщавшие новости, писали, что их выводят [из здания] принудительно. Коллег, которые пытались зайти в офис, чтобы забрать личные вещи, просто не пускала охрана. Им сообщили, что они находятся в administrative leave — оплачиваемом отпуске, который, как мы узнали, заканчивается 31 марта.

Первые эмоции — это шок. Во-первых, мы понимали, они могут сократить или изменить вещание «Голоса Америки», но никто не верил, что СМИ, которое работает с 1942 года, просто закроют, выбросив сотни человек на улицу.

Вторая эмоция — тревога за коллег. Некоторые из нас привязаны к «Голосу Америки» визами и формально не могут устроиться на другую работу. Работать без документов в США сейчас невозможно. Люди тратят по две-три тысячи долларов в месяц на аренду, а у некоторых серьезные заболевания — они зависят от медстраховки, которая стоит от 500 до 1500 долларов. Моя первая мысль была о них: что они будут делать? Мы все — профессиональные журналисты, мысль была о том, как сделать так, чтобы наша аудитория продолжала получать информацию. Хотя бы о нашем закрытии. Обсуждались варианты, как можно продолжать работу журналистским коллективом в рамках других структур, как это было после захвата НТВ Путиным.

[Обсуждали и] вопросы выживания в ближайшее время. Многие сотрудники «Голоса Америки» жили исключительно на свою зарплату — несмотря на всю пропаганду о «щедром финансировании», это были скромные по вашингтонским меркам деньги, которых хватало лишь на оплату жилья и продуктов. Конечно, в чатах обсуждали бытовые вопросы, но на главный вопрос — что делать дальше? — ответа ни у кого не было.

Нас это волнует не только с профессиональной точки зрения, но и с этической. Многие из нас работали в «Голосе Америки», осознавая, что мы — единственное крупное СМИ с корреспондентами в разных регионах страны, способное оперативно освещать события для русскоязычной аудитории. Мы не хотим, чтобы наша аудитория, которую мы выстраивали годами, лишилась доступа к новостям из-за неуклюжих попыток администрации [Трампа] сократить расходы, которые на фоне всего американского бюджета были копеечными.

Поэтому первый вопрос, который обсуждают коллеги, — как и в каком формате можно продолжать работу. Второй — бытовой. Как платить тысячи долларов за аренду без стабильного дохода? У многих есть семьи, у некоторых супруги не могут работать, потому что их визы, выданные через «Голос Америки», запрещают трудоустройство в других СМИ и организациях. Эти вопросы остаются открытыми, и если ничего не изменится, люди окажутся в ситуации, когда им буквально нечем будет платить за жилье. В худшем случае их ждет жизнь в палатках у здания «Голоса Америки».

Анонимный сотрудник «Радио Свобода»:

О происходящем мы узнали из твиттера. Информация, представленная [старшей советницей USAGM и сторонницей Трампа] Кери Лейк, оказалась весьма исчерпывающей. С новостями мы провели выходные, как говорится, «один на один».

Сложность и многослойность ситуации связаны со статусом сотрудников «Радио Свобода». Все мы, независимо от должности, сталкиваемся с типичными проблемами, которые возникают при потере работы: это и медицинская страховка, и доступ к школам, и аренда. Однако для журналистов к этим общим трудностям добавляются дополнительные риски.

Их работа публична, и многие из них имеют статус иноагентов или ассоциируются с организацией, признанной нежелательной (Российский Минюст признал «Радио Свобода» нежелательной организацией в феврале 2024 года — Прим. ред.), что делает возвращение на родину опасным. Подобные сложности испытывают сотрудники не только русской службы, но и белорусской, а также других служб — афганской и прочих. Мне неизвестны детали о статусе коллег из этих служб, но ситуация непростая везде.

Точного числа сотрудников русской службы назвать не могу, но они работают в Латвии, Праге, Грузии — везде, где есть бюро «Радио Свобода». После начала войны российские журналисты разъехались куда только смогли.

Положение у всех разное: у кого-то есть вид на жительство (ВНЖ) или постоянный вид на жительство (ПМЖ), но общее настроение остается рабочим. Мы осознаем, что живем в исторический период, и параллельно пытаемся понять, как двигаться дальше. Рассматриваем варианты получения сторонних грантов на проекты, стараемся не поддаваться панике и принимаем на себя удар со всей мужественностью, присущей журналистам, которые работают в невероятных условиях последние годы.

Анонимная сотрудница одного из проектов «Радио Свобода»:

Ну если коротко, это, конечно, пиздец. И понятно, что ничего не понятно. Настроения были тревожными с начала марта, 8 марта пришло письмо, чтобы все фрилансеры приостановили работу. В итоге мы ждали, ниче не делали с 10 марта, потом согласились волонтерить. Когда бюджет утвердили, мы немножко выдохнули. Но на следующий день, 15 марта, Трамп подписал указ о сокращении в USAGM, и нам просто написали в чатик, что это конец — будет суд.

У «Радио Свобода» очень много сотрудников — фрилансеры. Контракты у них долгосрочные, но при этом они не получают ни страховку, ни обязательства о выплатах, если тебя сокращают по вине компании: никаких золотых парашютов.

Получается, что люди из России, которые светили лицом (были публичными сотрудниками. — Прим. ред.), работали в нежелательной организации, работали в стране, где идет война (у нас есть сотрудники из Украины), и все просто оказались у разбитого корыта. Это меня, конечно, поражает.

Официальное письмо от руководства на рабочую почту мы не получили. Было письмо [с требованием], чтобы все фрилансеры приостановили работу. Мы ждали, что эта «приостановка» каким-то образом окончится. Но больше ничего [не получили].

Никто ничего не может сделать. И это полный ахуй. Потому что людям не дали ни недели. Это гигантская проблема, что не помогали ни со страховкой, ни с документами, что было очень много обещаний и в итоге… хуйня-хуйней. Не знаю, что еще сейчас будет, информация меняется каждый день. Кто-то, может, еще ждет чего-то хорошего, но на данный момент большинство из моих знакомых либо в ступоре, либо уже ищет новую работу.

Ксения Туркова, ведущая «Голоса Америки»:

Сначала мы узнали, что все отправлены в так называемый административный отпуск, и те, кто в штате, и контракторы (отношения USAGM с такими специалистами, contractors, регулируются соглашениями на временной основе, постоянный статус и социальный пакет не гарантируются. — Прим. ред.). Я, например, контрактор, как и большинство. Это не точный аналог слову «внештатник», мы все равно считаемся полноценными сотрудниками организации, просто с некоторыми нюансами. Я не знаю, выплатят ли нам деньги, сколько выплатят. Мы в информационном вакууме: мы все друг у друга спрашиваем, а что делать с этим и тем, никто ничего не понимает, с нами никто не связывается. Мы даже не знаем, когда сможем забрать вещи из здания. Никакой дополнительной информации у нас нет, соответственно, мы ничего не знаем о нашем будущем. Я не знаю, в чем причина такого решения Трампа. В принципе, еще в свой первый срок он обвинял «Голос Америки» в том, что он выступает «от имени противников Америки, а не ее граждан». Потом Илон Маск [в феврале 2025 года] призвал нас закрыть, и надежд, что нас оставят в живых, особо не было. Было ясно, что или нас радикально переформируют, пересоберут, или вообще закроют. У нас многоязычное медиа, и есть сотрудники [в США] на визах. У меня грин-карта, мне проще в этом плане. Те, кто на временных визах, оказались в сложной ситуации. У нас многоязычная редакция: волнует судьба не только россиян, но и, например, белорусов, которые как беженцы здесь живут, или людей из Афганистана.

Анонимный корреспондент «Радио Свобода»:

Я почти девять лет был фрилансером на «Радио Свобода», работал с разными редакторами/проектами в корпорации. Сначала в России, потом в релокации. Еще когда Трампа избирали в первый раз, были сокращения, но не такие кардинальные. Примерно с избрания Трампа [на второй срок] стало заметно, что сокращаются бюджеты — меньше делалось контента, хотя гонорары оставались такими же, как и раньше.

Среди сотрудников ранее обсуждалось, что в десятых числах марта должно решиться, в каком виде «Радио Свобода» будет далее существовать. Твит Маска с предложением закрыть нас воспринимался волнительно, но такой радикальной ситуации всё же не предполагалось: говорилось, что наша судьба — это прерогатива американского парламента, а не президента. Насколько я понимаю, сейчас будут суды, они уже отменяли какие-то решения Трампа. В любом случае будет бардак на несколько месяцев, а пока никакой работы нет. Отдельное свинство — ситуация с людьми из опасных стран, чье пребывание в Латвии, Чехии подвязано к работе на «Радио Свобода».

Утверждение Маска, что нас «никто не слушает», — какой-то бред. Я не знаю редакции на других языках и не следил за русским «Голосом Америки», но «Радио Свобода» и «Настоящее время» на русском языке производили много контента с очень хорошей цитируемостью и просмотрами.

Насколько я понимаю, проблема «Радио Свобода» и «Голоса Америки» не в перефинансировании, а что этих 950 миллионов долларов просто очень мало в сравнении с вложениями РФ, Ирана и тому подобных в продвижение самих себя. Если бы нас не закрыли — действительно, возник бы вопрос, каким образом двигать новые нарративы Трампа типа борьбы с трансгендерами (корректный термин — «трансгендерные персоны» — Прим. ред.) или [утверждения], что Путин [якобы] не так уж и виноват в войне с Украиной. К счастью, это не было моей заботой, но в начале года (подразумевается, что после инаугурации Трампа — Прим. ред.) сайт «Радио Свобода» выглядел вполне нейтрально и достойно.

Анонимная сотрудница «Голоса Америки»:

Мы все знали, что в рамках политики Reduction in Force (массовое увольнение сотрудников для сокращения затрат и сохранения прибыли компании. — Прим. ред.) по сокращению персонала будут серьезные сокращения на «Голосе Америки». Первыми уволили тех, кто был на испытательном сроке, но в русской службе его все уже прошли.

Когда я получила письмо об «административном отпуске», я разозлилась: чтобы меня заменить, нужны четыре человека, так что пусть сокращают и умоются потом слезами. Но через десять минут в чате с коллегами появились сообщения, что такое письмо получили все. Через несколько часов нас отключили от рабочей почты и чатов. Мы создали чаты в других приложениях и сейчас очень поддерживаем друг друга. Все пишут резюме и рекомендации друг другу, сообщают о подработках.

Самое страшное в США — это остаться без медицинской страховки, а она закончится через месяц после окончания контракта, то есть в конце апреля. За это время всем нужно найти работу со страховкой, а это очень короткий срок.

Я не переживаю за себя лично, потому что мои навыки легко переносятся на работу не только в медиа, у меня нет проблем с иммиграционным статусом, есть сбережения. Но я не могу сдержать слез, когда думаю о нашей команде. Многим придется очень нелегко. И разрушить такую команду за один день — это просто преступление. Это будет невозможно вернуть. Кроме того, это незаконно — такие решения должен был принимать Конгресс коллегиально, а не Илон Маск, которого вообще никто не избирал.

Анонимная сотрудница «Радио Свобода»:

Рядовые сотрудники узнали [о приостановке] из собственных же новостей, но звоночки были с момента избрания Трампа. Начальство было лучше информировано и заранее начало урезать бюджет. Первыми сократили корректоров, и мы стали править тексты сами с переменным успехом. Думаю, журналисты знают, что в любой редакции означает фраза «Ну, началось».

Потом резко сократили бюджет на авторские материалы. Прекратили сотрудничество с последними оставшимися фрилансерами в России — да, у нас были такие самоубийцы. А вот уже после публичных заявлений Трампа и Маска нам отменили подписки на материалы мировых новостных агентств (Reuters, Associated Press, France Presse), что критически обедняет доступ к информации. Потом пошли сокращения среди технического персонала и среди людей, работавших в региональных проектах вроде «Реалий». Сейчас работу, которую раньше делали два-четыре человека, выполняет один (и «зашивается», что не может не влиять на качество).

Для тех, у кого есть постоянный вид на жительство в странах их проживания, думаю, ситуация не особо изменится в смысле их безопасности. Но есть россияне, чьи визы или вид на жительство привязаны к рабочему контракту. Если контракт перестает действовать, их визы/ВНЖ могут быть аннулированы, и добро пожаловать на родину, которая примет с распростертыми объятиями на срок до четырех лет лишения свободы по уголовной статье о сотрудничестве с нежелательной организацией или о «конфиденциальном сотрудничестве с иностранной организацией».

И это не шутки, уже есть люди, которые по этим статьям сидят, например, Ника Новак, которая в российской тюрьме уже год и ей осталось еще три. Или можно вспомнить редактора «Идель.Реалий» Алсу Курмашеву, которую, к счастью, после почти года СИЗО удалось освободить в рамках обмена заключенными, вместе с Яшиным и Кара-Мурзой, а то сидела бы назначенные ей шесть с половиной лет.

Насколько я понимаю, чешское правительство (штаб-квартира РС находится в Праге, многие сотрудники живут там) рассматривает сейчас меры защиты, предоставления убежища. Для Чехии РС важна, она гордится, что мы именно там, даже в сувенирных ларьках встречаются сувениры с нашей символикой. Хочется надеяться, что людей не выкинут в их страны с перспективой оказаться за решеткой просто за сам факт, что они работали там, где работали.

Когда в русскоязычных соцсетях обсуждают ситуацию вокруг «Радио Свобода», большинство говорит именно о русской службе. Она действительно крупная — и это не только радио и сайт, но и телевидение (телеканал «Настоящее время»), региональные проекты («Север.Реалии», «Сибирь.Реалии», «Идель.Реалии», «Кавказ.Реалии») и много чего еще вплоть до стажировок для молодых журналистов, Но русской службой «Радио Свобода» не исчерпывается и вещает на 25 стран от Беларуси и Молдовы до Ирана и Афганистана. Поэтому столько сотрудников и большой бюджет.

Поэтому же наивны высказываемые в сетях предложения перейти на коммерческую работу или собирать донаты. На рекламу и донаты можно сваять на коленке что-то типа ютуб-канала для русскоязычной или еще какой-то аудитории в формате «журналист садится на стул перед камерой и говорит какое-то бла-бла-бла», но не [выйдет] поддерживать полноценное вещание — радио, телевидение и интернет — с редакцией, техническими службами, архивом и корпунктами по всему миру. Настолько масштабные проекты могут существовать либо с госфинансированием, либо под каким-нибудь крупным бизнесом, но вы что хотите — чтобы медиа стало голосом олигархов? Так таких голосов олигархов и так сколько угодно.

Причины решения Трампа мне видятся не в желании именно ограничить свободу прессы, хотя он критически высказывался о «Радио Свобода» и «Голосе Америки» еще в первую каденцию. Не забываем, что тем же решением Трамп упразднил еще шесть государственных агентств, которые занимались совершенно другими делами, от трудовых споров до борьбы с бездомностью. Трамп — делец, и, видимо, ему просто непонятен смысл некоммерческих проектов, в которые ты вкладываешь деньги, не получая прибыли. Вопросы общественного блага, public good, будь то объективная информация или решение социальных проблем, ему чужды.

Я хочу подчеркнуть самоотверженность «свободовцев». Мы зарабатываем мало, реально очень мало (это насчет «жируете на деньги налогоплательщиков»). Мы рискуем собой, это не фигуральное выражение. Нас вообще-то периодически убивают: в пражском здании, в вестибюле, слева от входа есть небольшой мемориал погибшим сотрудникам, и перечень регулярно пополняется. После объявления «нежелательной организацией» в России мы под угрозой уголовного преследования и не можем поехать на родину. У многих там пожилые родители и другие родственники, которые нас теперь неизвестно когда увидят, — и это не изменится, даже если нас поувольняют. Когда нас признали «нежелательными», не уволился никто. Некоторые собирались, но передумали и взяли на себя еще и этот риск. Но мы заканчиваемся, извините. Перспективы наши между «туманно» и «пиздец».