Четыре года после ужасного преступления - рассказ Ингуса Баландинса, партнера убитого Павла Ребенока

В конце сентября исполнилось четыре года с тех пор, как адвокат Павел Ребенок был жестоко убит в своем доме. Кто и почему убил 40-летнего мужчину, до сих пор неизвестно. Полиция не сообщает результатов расследования ни матери Павла, ни единственному свидетелю преступления, ветеринару Ингусу Баландинсу, который даже сомневается в заинтересованности следователей раскрыть дело.

20 сентября, в четвертую годовщину смерти адвоката Павла Ребенока, у его могилы собрались друзья, в том числе и владелец ветеринарной клиники Frančeska VET Ингус Баландинс. Павел, убитый на его глазах, был для него больше чем деловым партнером и другом — их связывала 13-летняя совместная жизнь. «Мы не были из тех пар, которые ходят на прайды; свои отношения таким образом не афишировали. Но друзья и близкие знали о нас, юридически все было давно оформлено. У нотариуса было заключено генеральное соглашение, согласно которому каждый из нас мог распоряжаться имуществом другого по своему усмотрению. Единственное, чего мы не предусмотрели, — это случай смерти. Такой пункт в документ не был включен, и поэтому все, что мы создали вместе за годы жизни, рухнуло, как карточный домик, когда настала смерть», — признается Ингус, добавляя, что все имущество Павла унаследовал его отец. «Мне пришлось выкупать у отца Павла его половину дома за реальные деньги. Я также выкупил его автомобиль, который очень хотел сохранить на память. Это было по-настоящему драматично. Не буду называть суммы, но все, что мы создавали вместе, мне пришлось выкупать. Хотел договориться мирно, но получилось довольно резко и неприятно. Я даже пережил нападение отца Павла в своей клинике. Он кричал, что я виновен в смерти его сына — что я убил Павла! Теперь полиция запретила отцу Павла приближаться ко мне. К сожалению, так все получилось...» — вздыхает Ингус, добавляя: «Сейчас я не держу зла на родителей Павла, допускаю, что он напал на меня в шоке от преждевременной смерти своего ребенка. Для семьи это огромное горе. Отношения так и исчезли, хотя раньше у нас был действительно нормальный и даже хороший контакт. Иногда на кладбище встречаю маму Павла. Мы стоим у могилы, разговариваем. Но такой семейной близости, как раньше, уже нет».

Ингус рассказывает, что, хотя родители Павла принадлежали к другому поколению, которому было сложно принять отношения их сына с человеком того же пола, они вели себя достойно и не проявляли заметного сопротивления. «Мы оба ездили в гости к моей маме и хорошо проводили время с мамой и отцом Павла. У нас были очень теплые отношения, очень! В воскресенье мы снова планировали поехать к родителям Павла, которые собирали грибы и варили суп, но случилась та суббота и тот ужасный случай», — срывающимся голосом говорит Ингус Баландинс.

Художественно оформленное место на кладбище предназначено и для него

Близкие Павла Ребенока не препятствовали Ингусу в оформлении его могилы, и он придумал и заказал у художника по стеклу Эрнеста Витиньша стеклянный памятник, который больше похож на произведение искусства, чем на обычный надгробный камень. «Однозначно не хотел делать ничего в черных тонах или классическом мраморе или граните. Я хотел, чтобы памятник был легким, воздушным, светлым, но в то же время наполненным силой. Поэтому он выполнен из стекла. Для меня было важно, чтобы памятник не ассоциировался с мрачностью и кладбищем, так как Павлу очень не нравились кладбища и похороны. Когда умерла моя бабушка, он отказался ехать на похороны. Пять или шесть лет назад у него самого умерла бабушка, у которой он провел все детство в Друскининкае, Литва, вплоть до школьных лет, и похороны были для него очень тяжелыми», — вспоминает Ингус.

Памятник выполнен в форме книги. «Он очень много читал как профессиональную литературу, так и другую. Каждый день он возвращался домой из города с какой-то книгой в руках. Его знали во всех книжных магазинах. Дома было очень много книг, в каждой комнате стояли большие книжные полки. И однажды в интервью, кажется, даже вашему журналу, он сказал о себе, что он как незавершенная книга», — так Ингус нашел вдохновение для создания памятника в виде открытой книги. «Также я вижу в этом контексте одну из самых красивых черт Павла — он умел зажигать искру и пробуждать страсть в окружающих. В том смысле, что он не позволял никому из друзей застаиваться, почивать на лаврах, а побуждал их расти и совершенствоваться. Именно Павел настоял, чтобы я открыл свою собственную ветеринарную клинику, а не работал как врач на другого. И таким он был для всех, кто его окружал. Он вселял смелость, веру и уверенность», — добавляет Ингус.

Для реализации этого памятника, стоившего несколько десятков тысяч евро, Ингус предложил семье и друзьям Павла принять участие в его создании. «В этом участвовали Ирина Малыгина, в установке памятника отцу которой, Валерию Малвгину, мы с Павлом когда-то помогали, один из друзей Павла, Армандс Алферовс, владелец страховой компании, и мама Павла», — рассказывает Баландинс, который практически каждую неделю посещает кладбище, чтобы навестить умершего друга. «Чувствую, что мне просто нужно быть там. К сожалению, мы не можем изменить того, что произошло. Нам нужно жить дальше, стараясь сделать мир светлее», — вздыхает Ингус, добавляя: «Эта могила предназначена и для меня»

В доме в Лангстини больше не мог находиться ни физически, ни морально

Ингус по-прежнему не чувствует себя в безопасности. «Те мерзавцы – точнее, один из них – в тот вечер четко пригрозил мне на русском: "Если высунешь голову, придем и тебя убьем!"»

Их совместный дом в Лангстини, где произошло жестокое нападение и убийство Павла, он продал не из страха, а потому что физически не мог возобновить нормальную жизнь в этих стенах, пропитанных кровью и ужасом. «Сначала я надеялся, что со временем это чувство пройдет. Еще год я продолжал туда ездить, что-то прибирать... Но абсолютно ничего не мог. Я переехал обратно в Ригу, чтобы быть подальше от того места, чтобы не видеть те же деревья и тот же пейзаж. Да, друзья советовали покрасить стены, кардинально изменить интерьер. Но в этом доме произошло не только жестокое убийство близкого мне человека; в этих стенах было слишком много воспоминаний о прошлом, о том, как мы жили. Мы фактически прожили в этом доме меньше года – въехали в ноябре прошлого года, а в сентябре 2020-го уже случилось нападение, и с тех пор я там больше не ночевал», – рассказывает Ингус Баландинс.

Мужчина не отрицает, что пережитое нападение, в котором был убит его близкий человек, стало для него психологической травмой. Он не обращался за помощью к специалистам, вместо этого восстанавливается и набирается сил через работу. «Мне до сих пор очень тяжело, но работа помогает. Я стараюсь максимально себя занять и благодарен за то, что занимаюсь тем, что мне нравится и в чем вижу смысл. Ветеринария, работа с животными – моя психотерапия», – делится Ингус, подчеркивая, что обрести душевное спокойствие мешает также и то, что убийство и его мотивы до сих пор не раскрыты.

Полицейские спрашивали только о пропавших вещах

«К сожалению, о расследовании можно говорить только грубыми словами. Например, меня уже год не вызывали в полицию и я не был там. За эти четыре года сменилось несколько следователей. Я единственный свидетель этого ужасного события, но ни один профессионал не дал мне объяснений и не ответил на мои вопросы — почему все так и не иначе? В основном меня расспрашивали только о вещах, в том числе о часах Павла. Следователи несколько раз приходили в ветеринарную клинику, показывая фотографии часов, хотя уже в первый год был передан полный список пропавших вещей. Полиция вывозила в мешках все, что могла, в качестве вещественных доказательств. Сейчас я даже не могу сказать, что было украдено, а что забрали как доказательства, потому что никто мне ничего не объясняет. Только по тому, что я могу вспомнить — что есть или чего нет на полках, могу судить о том, что исчезло», — рассказывает Ингус, которому не нравится, что полиция сразу выбрала версию о грабеже как основную причину нападения. «Я свидетельствовал о сотне фактов, которые не соответствуют убийству во время ограбления. Павла убили за три минуты! Мгновенно! Никто из этих троих нападавших не требовал у него ни вещи, ни деньги. Только когда Павел уже был убит, они приказали мне сказать, где находятся сейфы и ценные вещи. Но так грабители не действуют! К тому же дом был взломан еще до нашего приезда. Мы не были дома полдня — за это время можно было вынести не только часы, а опустошить весь дом. Деньги, которые они забрали, лежали в ящике; у нас даже не было сейфа. Хотя я тоже потерпевший, у меня нет никакой информации», — в растерянности и недоумении говорит Ингус Баландинс, который не может сформировать свою версию о мотиве убийства. «Мы вели абсолютно спокойную жизнь, и у нас не было врагов», — добавляет он.

В полицию больше даже не хочется идти

«У меня действительно складывается впечатление, что наша полиция беспомощна и не может ничего сделать. Или же не хочет раскрыть это убийство. Когда я в первые годы приходил в полицию, мне ни разу не задали вопросов о людях или событиях, не спрашивали, видел ли я что-то, слышал, были ли какие-то особые обстоятельства. Вместо этого я столкнулся с личными оскорблениями. Честно говоря, теперь я даже не хочу идти в полицию, потому что там работают непрофессионалы, которые, по моему мнению, не умеют расследовать такие дела и абсолютно не умеют общаться с потерпевшими. Яркий пример: я сидел в кабинете у следовательницы, и она начала меня "воспитывать": "Ужас, как ты можешь быть таким мужчиной?! Если бы мой сын был таким, я не знаю, что бы сделала! Лучше бы он домой привел негритянку, чем был бы таким!" Ну скажите, какое ей дело до наших отношений?! Ее работа — расследовать дело! Где здесь профессионализм, рабочая этика и, в конце концов, человечность? Перед ней сидел я — человек, которому тяжело, который потрясен, на глазах у которого жестоко убили его партнера! Следователь должен спрашивать, где вы были, что видели, что слышали, чтобы связать воедино какие-то нити… Сейчас я даже не знаю, кто расследует это дело. Я вижу в этом полный беспорядок. Поэтому спокойнее просто ждать и наблюдать со стороны, что будет дальше», — заключает Ингус. Сделав небольшую паузу, он добавляет: «Если я действительно ошибаюсь, и расследование идет полным ходом, просто пока ведется тихо и целенаправленно, и если эта тишина приведет к разгадке, то я возьму свои слова обратно, извинюсь и буду благодарен до конца жизни!»