Россияне, долгое время прожившие в Европе, засобирались домой. Что их перестало устраивать в других странах после начала войны?

В 2021 году Россия находилась в первой тройке мирового рейтинга стран исхода эмигрантов. По данным ООН, с 1990 по 2019 годы из России на постоянное место жительства за рубеж выехали почти 2,5 миллиона человек. В основном в Германию, США, Израиль, Испанию, Японию, Францию, Болгарию, Австрию, Польшу и Финляндию. Хотя, по оценке Всемирного банка, в 2017 году «проживали за пределами страны» 10,6 миллионов россиян.

События 2022 года спровоцировали две новые серьезные волны эмиграции из России: одна началась 24 февраля 2022 года, вторая случилась после объявления «частичной мобилизации» 21 сентября 2022 года. Российские власти не афишируют, сколько точно человек уехали и не вернулись. Достоверных данных нет и у социологов с демографами. Однако журналисты The Bell, опираясь на открытые данные, подсчитали, что за 2022 год Россию покинули не менее 512 тысяч человек.

Нам неизвестно, как много эмигрантов сотрудники министерств уговорили вернуться в Россию. Однако спецкор «Новой-Европа» Ирина Кравцова сама сумела разыскать «старых эмигрантов», которые именно сейчас собираются возвращаться на родину, и поговорила с ними о том, почему они приняли такое решение.

«Ребята, вы бы против России лучше не выступали»

Людмила, 63 года, планирует вернуться из Латвии в Россию

До 28 лет я жила в Астрахани. А в 1988 году вышла замуж за латыша и переехала в Ригу. Познакомились на пляже в Юрмале: я приехала туда отдыхать с трехлетней дочкой, вечером мы собирались уходить домой и как-то зацепились языками с моим на тот момент будущим супругом и так и остались вместе. Через год поженились. Потом [Советский] Союз распался, Латвия отделилась. На моей жизни тогда это никак не отразилось. Семья мужа говорила по-русски, поэтому ни я, ни дочка латышский не учили. Я работала старшим поваром в чудесном ресторанчике на [улице] Бривибас. Там коллеги тоже говорили по-русски, мы все были очень дружны и, конечно, не ощущали себя людьми из разных стран. Для меня Латвия так и осталась частью СССР даже после ее отделения. То, что на бумажке статус изменился… Ну знаете, написать всё что угодно можно.

Если в стране все, за редким исключением, говорят по-русски, то что это за страна? Не Россия? А что это тогда? Украина? Белоруссия? Я всё-таки думаю, что язык нас определяет.

Украинцы сейчас все говорят на украинском, но мы знаем, что до войны они говорили преимущественно на русском. Моя сестра живет во Львове — я знаю, о чем говорю. Что еще раз доказывает, что отделение было просто формальностью. Так что формально это отдельная страна, но для меня это все части моей большой страны.

Я люблю Юрмалу, люблю Ригу, но, конечно, тоска по родному городу всегда у меня была. Мы с семьей часто ездили [в Россию] к моим родным, хотя переезжать обратно у меня мысли не было, потому что ну мы как-то уже приросли к Латвии, тут у нас весь быт, мы обросли друзьями. Но когда началась война и пошла эта волна на русских в Латвии, я была шокирована. Значит, у страны [Латвии] нет собственной мощи, армии, но они решили, как собака из-за угла, тявкнуть что-то в сторону России. Я тогда подумала: «Ребята, у вас с коробочкой вообще всё в порядке? Вы бы против России лучше не выступали». Как говорится, не вступай в схватку, если не уверен, что сможешь победить. Когда латыши принялись сносить памятники, мне было и смешно, и больно. Смешно, потому что [хотелось спросить]: серьезно? Вы решили ежа голой жопой напугать? Думаете, памятники снесли — и что? Россия теперь вас боится? Смешно, ну. И противно. А грустно было до слез, потому что это моя история, потому что советские воины спасли их, а они просто взяли, как варвары, и всё растоптали, обесценили. Тупость тут теперь процветает. И многие со мной согласны.

Тогда я стала часто поднимать на домашнем совете вопрос, что не хочу больше оставаться в этой стране, нам нужно уезжать в Россию. Иначе здесь я ощущаю себя предателем родины. Идет война, тысячи российских мальчишек погибают каждый день, а я сижу буквально с врагами, с теми, кто желает моей стране поражения, ем их хлеб и улыбаюсь им. И ради чего я здесь продаю свою совесть? Хотя здесь (в Латвии) многие поддерживают Путина и искренне желают победы России, но всё же я хочу быть со своей страной, когда она переживает тяжелые времена. Муж сопротивляется, говорит: «Потерпи, скоро всё закончится». У него здесь пожилая мама, друзья, всё ему здесь легко, но он понимает меня. Ничего страшного, это справедливо: в свое время я оставила дом ради него, теперь жизнь вынуждает его сделать то же ради меня. Мы планируем переезд в октябре. Поедем в Астрахань. Да, сложно, тем более в нашем возрасте, но ничего. Праведная дорога легкой и прямой не бывает. Моя дочка и наш сын уехали работать в Германию, у них там семьи, всё хорошо. Пусть там и будут, за скобками конфликта. А мы будем помогать моей старенькой маме, решим вопрос с пенсией, разберемся, и всё у нас будет хо-ро-шо.

«Я из России, и Пушкин из России. Еще есть вопросы?»

Александр, 31 год, планирует вернуться из Чехии в Россию

В 11-м классе я стал призером Всероссийской олимпиады по биологии и мог поступить в любой российский институт без экзаменов. Но я мечтал жить в Европе, а родители, спасибо им, финансово могли позволить мне жизнь за рубежом. Поэтому я поступил на медицинский факультет Карлова университета в Праге. После учебы устроился работать в больницу.

Мне нравилось, что здесь и у врачей, и у пациентов больше прав, больше уважения друг к другу, нет этого ужаса, который есть в большинстве российских лечебных учреждений. Но я всё больше склоняюсь к тому, чтобы на время войны вернуться в родной Петербург. Это сложное решение.

Но я просто устал вести себя здесь так, будто я перед всеми ужасно виноват. Я не виноват, я просто русский, я никого не убивал, я, наоборот, всегда хотел помогать людям.

Но здесь с начала войны, когда в компании своих друзей я представляюсь каким-то новым людям и говорю, что я из России, я каждый раз делаю это, опуская глаза. Глаза уже сами машинально опускаются. Я опускаю голову на всякий случай. Что-то вроде «только не бейте — я русский». Это несправедливо. И знаешь, что в этом самое тупое? Самое тупое то, что я-то против войны в Украине. У нас что, своих проблем было мало? Российское здравоохранение в глубокой жопе: дети умирают, так и не получив нужного лечения, сколько человек умирает от онкологии, ни оборудования, ни нормального образования в мединститутах, все экзамены за взятки, в больницах всё за взятки. А если отъехать от Москвы и Петербурга и поехать в какую-нибудь больничку Липецка? Это же треш. Потолки обваливаются, лекарств нет, врачи все злые. А почему злые? Да потому что голодные. Работают за копейки.

Я хочу, чтоб ты поняла, что я не ватник. Я за мир, видишь, с тобой вот разговариваю, хоть вы [«Новая газета Европа»] и «нежелательные». Но я ценю себя, я знаю, что я чего-то стою, я хочу уважения, я не хочу всю молодость проходить с опущенной головой, стесняться в такси ответить на вопрос, откуда я. Да идите вы в жопу. Я устал. Я из России, и Пушкин из России, и Чайковский, и Чехов, и Вавилов, и Сеченов. К ним тоже претензии? Еще есть вопросы?

То же самое в тиндере. Общаемся-общаемся, потом [девушка пишет]: «Мм, [ты] русский?» И гоустит (молча перестает отвечать). А сколько я на работе наслушался за этот год… Люди разные: есть те, кто всё понимает, а есть реально [те, кто говорит] «я к русскому не пойду». Адекватные это люди, по-твоему? Тебе бы хотелось после этого помогать? Про увольнение русских разговоров в моей клинике пока нет, но я прожил полтора года в фоновом страхе: а что если завтра решат уволить? И это не зависит от того, хорошо ли я работаю, а просто от воли конкретного руководителя, просто из-за цвета паспорта. То есть повлиять на это я никак не смогу.

Ты не поверишь, однажды я был с другом на заправке, говорили между собой по-русски. Он сам чех, но его родители знают русский, поэтому и он тоже может говорить.

Так работники этой самой заправки нам припомнили 1968 год (когда советские танки вошли в Прагу). А почему бы не какой-нибудь XV век сейчас вспомнить?

Отец поддержал меня в решении вернуться, а мать отговаривает. [Говорит:] «Сынок, а если призовут? Сынок, тебя же там убьют». А я уже так заебался, честно сказать. Призовут — тогда и буду переживать. Буду решать проблемы по мере поступления. Пока из двух зол я выбираю меньшее.

«Что было бы, если бы в 1941-м все из СССР убежали?»

Тамара, 47 лет, планирует вернуться из Польши в Россию

Я инженер, переехала в Варшаву в 2007 году. Меня тогда после одной из международных конференций, на которую я ездила, позвали на работу в польскую железнодорожную компанию. Я была после развода, сын скоро должен был пойти в первый класс. Я была полна сил, хотелось радикальных перемен, начать жизнь с чистого листа. А я как раз всегда мечтала перебраться в Европу. Правда, скорее в более развитые страны, чем Польша, — в Германию, Францию, Великобританию. Но и от Польши решила не отказываться, почему бы и нет.

В Польше я вышла замуж еще раз, родила дочь — и еще раз развелась. За это время у меня здесь случилось много хорошего, я обрела тут подруг, мы много путешествовали с детьми по Польше. Какая-никакая, а Европа, чего. Красивая архитектура, много схожего с Москвой. Идеализировать не буду: как везде, есть и хорошее, и откровенно плохое. Но я прижилась и полюбила свою жизнь здесь.

Для меня всё изменилось, когда началась война. Поляки просто посрывались с цепей. Было такое ощущение, как будто сто лет сидели и ждали повода, и вот он нашелся: они увидели, что Россия сейчас уязвима и можно напасть. И как они это сделали? Исподтишка. Стали травить гражданских людей, обычных русских людей. Что ни день, то новый закон против русских. Вы к нам не приезжайте, вы тут не сидите, вы тут не дышите. Товарищи, я работала на благо вашей страны больше 12 лет… И вы были довольны. А тут в один день оказалось, что русские плохие. Я всё понимаю про войну, но мы не знаем, какие там причины побудили его [Путина] ее начать.

Живя в России, я очень идеализировала Европу и европейцев, да и американцев, была такая наивная русская девочка, которая думала, что знает всё о мире, хотя все знания — из голливудских фильмов. Как-то у нас, россиян, принято считать себя говном, а остальных — гениями и благодетелями. Но в Европе люди тоже не живут припеваючи. В России часто ругают медицину. Особенно, кстати, в медиа наподобие вашего. Вы пишете: «Смотрите, какая плохая медицина! А в Европе она такая прекрасная, такая бесплатная, все там так здоровы и счастливы». Ну не правда же это, вранье. Люди здесь платят огромные налоги, вся эта «бесплатная» медицина — на деле еще какая платная. И если в России ты пришел в поликлинику — тебя тут же приняли, то здесь, отвалив кучу бабла, ты еще будешь ждать записи на прием по три месяца. То же самое с людьми. Помню, мама всегда смотрела телевизор и говорила, мол, вот в России все такие смурные, а в Европе все такие улыбчивые, такие уступчивые. Ну ничего подобного. Есть [в Польше] да, добрые, милые люди, а есть и хамло, всякие есть. Так же и в германиях, и в парижах.

А сейчас такая ситуация, что пошло притеснение по национальному признаку. И кто из нас фашист? Легко делить всё на черное и белое, а я вас спрашиваю, как называется государство, в котором отношение к человеку зависит от его национальности? Я решила, что не хочу терпеть всё это.

Меня лично никто не притеснял — пока что. Но я не хочу жить и играть в эти игры, в «хороших русских». Я просто русская баба, я не обязана ни перед кем оправдываться.

И я не хочу жить в этой обстановке, где другие с этим не согласны на государственном уровне. Может быть, они сейчас русским во въезде отказывают, а завтра головы нам брить на улицах начнут. Начало ведь уже положено, и оно вполне конкретное.

Мои дети решили оставаться в Польше. Они провели здесь всю жизнь, у них тут друзья, любови, учебы, работы, вся жизнь, а я хочу до Нового года вернуться домой. Выселю квартирантов и буду жить в своей прекрасной двушечке на Маяковской, и никто мне слова не скажет. Заново построю жизнь. В своем доме и стены помогают, как говорится. Главное — жить в свободе и ни под кого не прогибаться.

Кроме того, мне кажется, что это очень по-человечески. Потому что, знаете, очень легко жить в стране, в которой тишь да гладь да божья благодать, а вот остаться в трудный момент может только любящее сердце, верное и преданное. В эти моменты и становится ясно, кто любит свою страну, а кто просто ею пользовался. Все из нее бегут, как крысы, а я вернусь. Что было бы, если бы в 1941-м все убежали? Сказали бы: «Ах, раз этот магазин с колбасой из СССР ушел, то и я вслед за этой колбасой перееду». А сейчас народ хитросделанный пошел. Бегут, наплевав на родину, чтобы сохранить свой комфорт. Ищут место послаще, а прикрываются красивыми словами и либеральными идеями, чтоб не выглядеть трусами.

Больше статей о происходящем в России и в мире читайте в "Новой газете. Европа".