Как захват Россией Дня Победы помогает Кремлю объяснять обществу необходимость войны в Украине?

Социолог Светлана Стивенсон рассказывает, почему даже чисто бюрократические практики, такие как «Разговоры о важном», нужны Кремлю в его модели пропаганды и как нужно будет поступить с Днем Победы в новой России, чтобы не допустить принятия обществом войны.

Утрата морального капитала

До начала войны России в Украине День Победы оставался одним из немногих по-настоящему народных праздников России — праздником памяти, гордости за подвиг предков, печали об огромных жертвах.

Однако для российского государства 9 мая с каждым годом становилось всё большей демонстрацией неприкрытого милитаризма. Правда, в этом году в отсутствие явных военных побед на фронте эта демонстрация выглядит не слишком убедительно. Пафос милитаристского действа теперь подорван еще и тем, что главные мероприятия к 9 мая проходят на фоне Кремля, прежде неприкасаемой святыни, которая только что подверглась демонстративному нападению со стороны прилетевших дронов, сбросивших взрывчатку на здание Сената.

Но и без этого в 2023 году, как и в прошлом, смысл праздника становится особенно проблематичным. Главный смысл Дня Победы на протяжении многих десятилетий и в СССР, и в странах — союзницах по антигитлеровской коалиции состоял в том, чтобы отдать дань героизму людей, победивших фашизм, вспомнить павших и сказать: «Никогда больше». Война была трагедией для всего мира, и огромные жертвы, которые понесло советское население, были сделаны и ради того, чтобы люди после войны могли построить новый мир, мир без войн.

В послевоенные десятилетия для стран, победивших фашизм, победа стала, как казалось, точкой отсчета нового будущего. Страдания мирного населения в результате гитлеровской «тотальной войны», трагедия Холокоста были глубоко пережиты и переработаны культурой. В западном мире после кошмара гитлеровского нацизма, с его стремлением к тотальному доминированию над обществом и насилием во имя расового превосходства, люди мечтали о мировом порядке, где будет невозможно подавление государством гражданских свобод, уничтожение целых народов и социальных групп.

Хотя СССР не разделял все эти ценности, нацистский культ расовой и исторической исключительности немцев в нем безоговорочно осуждался. При этом благодаря победе Советский Союз стал одной из главных «моральных держав», страной, положившей конец фашизму.

Именно этот моральный капитал теперь полностью уничтожен Путиным. Россия будет еще долго ассоциироваться с агрессивной войной, развязанной им в Европе.

Культ Войны

Но задолго до того, как Путин перечеркнул Победу, и в особенности после 2014 года, ее общечеловеческий смысл начал уходить из властного дискурса. Для государства победа в Великой Отечественной войне стала не прологом к лучшему миру, а способом возвышения России как великой державы. Победа присвоена режимом, и в официальных речах уже почти не упоминается то, что она была общим завоеванием народов, составлявших СССР. А союзники по антигитлеровской коалиции, как оказалось, были пособниками нацистов, активно содействовали наращиванию военной мощи в Германии, как об этом заявил Николай Патрушев в своем недавнем интервью.

Гордость за державу, безудержный триумфализм (именуемый часто «победобесием») стали основным смыслом победы. Война стала вписываться в создаваемую идеологему «тысячелетней России», в которой России удается раз за разом в своей истории благодаря сильному государству сохранять свою огромную территорию и отражать нападения врагов. При этом универсальный, общечеловеческий смысл Победы заменяется победой «русского мира», а российский народ объявляется генетически призванным «побеждать нацизм». Не защита человечества, как говорили в советское время, от «коричневой чумы», а священная миссия защиты «братьев по крови и духу», как выразился патриарх Кирилл, — вот призвание российского народа.

Победа над Гитлером становится архетипом русской победы над злом, явлением вне времени, которое не нуждается в конкретизации через какие-либо исторические детали. Нацизм стал тем, что социолог Эмиль Дюркгейм называл «священным злом», радикально отличающимся от зла обыденного, доступного анализу и восприятию. Это зло связывается с мощными мировыми и даже потусторонними силами.

Война принимает эсхатологический характер. Если в советском изложении истории страна воевала против конкретного государства, гитлеровской Германии и ее союзников, то теперь российская пропаганда и видные государственные деятели, включая Путина, прямо говорят, что Россия борется с сатанизмом. Дмитрий Медведев в присущей ему с недавних пор оголтелой кликушеской манере призывает россиян «остановить верховного властелина ада».

Мобилизованная нация

В изложении пропаганды вечная миссия российского народа — бороться со злом, которое с неизбежностью возрождается, нести жертвы, терпеть лишения. Пользуясь выражением Фридриха Ницше, мы видим «драму вечного возвращения». Поскольку победа над злом не может быть окончательной, народ должен быть всегда в состоянии мобилизованности, всегда быть готовым к подвигу.

Культ Победы стал важной частью оправдания войны в Украине. Через фильмы и песни, многочисленные властные ритуалы, митинги, концерты, посвященные прошедшей войне, происходит символическое производство морально безупречной нации, призванной, как и прежде, на борьбу со злом.

Даже унылые бюрократические мероприятия, такие как «Разговоры о важном» в школах или абсурдные детсадовские полки, марширующие под предводительством воспитательниц, важны для целей пропаганды, поскольку они создают массовую идентификацию с победителями и постепенно ведут к принятию новых войн.

Через эти мероприятия обществу внушают: мы — это добро вчера, сегодня и завтра. Они, «нацисты», Запад — это зло, мы его победили в прошлом и будем побеждать всегда. 

Мы не можем совершать военные преступления, бомбить города, уничтожать мирное население. Мы — продолжатели побед, совершенных «дедами», которые отбрасывают на нас свой нравственный свет.

Таким образом, прогрессивный смысл Победы как события, открывшего возможность построить лучший мир, давно забыт. Общего будущего с человечеством у России нет. У нас «другое, свое будущее», как заявил Путин. Россия борется сама за себя. Поле битвы, на которое нас позвали судьба и история, — это поле битвы за наш народ, за большую историческую Россию.

При этом война из того, чего надо пытаться избегать любой ценой, стала обыденной частью жизни. В чем будет состоять победа в войне с Украиной? Власть не дает ответа. Сейчас Россия живет в оруэлловском мире, описанном в романе «1984», где Океания вечно ведет войны — то с Остазией, то с Евразией. Никакого явного смысла в этих войнах нет.

С окончанием как этой войны, так и, будем надеяться, развязавшего ее режима память о той великой Победе над фашизмом должна стать поводом для общества переосмыслить историю и задуматься о том, что любая война — это трагедия народов и преступление тех, кто ее развязывает.

Уроки, которые послевоенный мир пытался извлечь из Второй мировой войны, — о том, что права и свободы человека должны быть всеобщими, что этнические и идеологические основания войны недопустимы, должны быть извлечены уже в современной России — теперь из печальных итогов путинского правления. Вместо парадов, победной героики, заклинаний «можем повторить» российское общество должно согласиться: «Никогда больше».