"Будда велел воевать": мобилизация прошла по Бурятии, как смерч

Одним из первых о выполнении мобилизационного задания отчитался глава Бурятии Алексей Цыденов. Дальше, по его словам, военкоматы будут работать только с добровольцами. Но уже 13 октября республиканский глава признался в соцсетях, что в Бурятии идет «сокращенный донабор по мобилизации».

Из числа мобилизованных жителей республики шестеро уже погибли. Корреспондент «Новой газеты Европа» Анна Зуева проехала по селам и рассказывает, как прошла частичная мобилизация и какие последствия она за собой повлекла.

В селе Иволгинске, расположенном в получасе езды от республиканской столицы Улан-Удэ, о прошедшей, как смерч, мобилизации напоминает только объявление на двери дома культуры. В нем сообщается, что теперь тут пункт сбора мобилизованных. Повестки в Иволгинске начали вручать в ночь 22 сентября, спустя несколько часов после выступления президента. А уже утром мобилизованных мужчин провожали родные.

Ксения, жительница села, бежит по центральной улице Ленина, торопится по делам. Однако останавливается, чтобы рассказать корреспондентам о мобилизации.

— Рано утром мужики были обязаны здесь быть, — вспоминает Ксения. — У меня в Иволгинске никого не забрали. Забрали дядю в Тарбагатайском районе. Все жены, матери переживают. Личное мое мнение: я бы не стала прятать, мы же за свою родину идем. Они служили. Кто-то же должен защищать! Но я против того, чтобы гребли тех, кто не служил, совсем молодых или пожилых. Таких в Иволгинске тоже мобилизовали. Моего знакомого — студента очного отделения — забрали и даже увезли в Читу (Забайкальский край. — Прим. ред.). Но спустя несколько дней он всё-таки вернулся домой.

Светлана (имя по просьбе героини изменено) — продавец в иволгинском круглосуточном магазине, работает посменно. 22 сентября она была на работе и хорошо помнит тот день:

— Вышла на крыльцо. Автобусы стояли, все плакали, обнимались и прощались. Несколько дней подряд по 2–3 автобуса увозили наших мужчин. У меня одного соседа, которого задержали полицейские за небольшое правонарушение, прямо из отделения забрали. Ехать он не хотел. А у второго сейчас ребенок на ИВЛ в больнице — и его тоже забрали. Но он вроде сам захотел идти.

О чем молились ламы

Иволгинск — административный центр Иволгинского района Бурятии. Жители села преимущественно работают в столице Бурятии, Улан-Удэ. В самом Иволгинске работы, кроме как в школе, детсаду и МФЦ, толком нет. В восьми километрах западнее Иволгинска расположен центр буддизма России — Иволгинский дацан. Глава традиционной буддийской Сангхи (общины) Дамба Аюшеев одобряет боевые действия. В 2019 году из резервного фонда президента страны Сангхе выделили 33 миллиона рублей на строительство цеха по переработке овечьей шерсти и покупку оборудования.

«Защита Родины — священный долг для буддистов», — говорит Аюшеев в интервью государственной газеты «Буряад унэн». — «Если призвали, мужчина должен ехать. Мужское достоинство, особенно в нашей системе, в буддизме, мужчина должен защищать, если надо — воевать, побеждать и возвращаться к своей семье».

Глава Иволгинского района Николай Емонаков лично вручал мобилизованным, сидящим в автобусах, хадаки — ритуальные шарфы синего и белого цветов, символизирующие чистые помыслы и спокойствие. «Всю ночь ламы молились, освящали их, чтобы они защищали и оберегали бойцов», — сообщил телеграм-канал администрации района.

Виктория Маладаева, соосновательница первого антивоенного национального фонда «Свободная Бурятия», рассказывает, что в день, когда Владимир Путин объявил мобилизацию, у главы Бурятии была инаугурация. 12 сентября Алексей Цыденов выиграл выборы во второй раз.

— В тот вечер, когда он говорил пафосные речи про процветающую Бурятию, в села и деревни уже направлялись автобусы, в которые позже посадили мобилизованных. В соцсети фонда писали их родственники. Они сообщали, что мужчин из Тункинского и Закаменского районов забирали без повесток, многим было отказано в медицинском обследовании. Например, в селе Хуртага Закаменского района отца пятерых детей без повестки и медобследования забрал лично глава этого поселения вместе с сотрудниками военкомата. Мне рассказывали местные, что глава Хуртаги, этой крошечной деревни, без повестки забрал единственного ветеринара. Двух этих мужчин сразу увезли в город Борзя Забайкальского края. А в Тункинском районе сестра мобилизованного написала нам, что ее брата взяли без повестки, у него есть грудной ребенок.

Мужчина доверился, растерялся, сел в автобус — сейчас он в Херсоне, просит сестру и фонд помочь ему вернуться в Бурятию. Я считаю, что мобилизация в республике была не частичной. Она была тотальной.

Виктория Маладаева рассказывает, что сотрудники военкоматов отправляли мужчинам голосовые сообщения в мессенджеры: просили явиться в военкомат. Повестки разносили учителя и военкомы. В некоторых повестках попадались даже изысканные формулировки: вместо «приказываю» было написано «предлагаю вам прийти в военкомат».

Сотрудники антивоенного фонда перешли на круглосуточный режим работы. Они подключили юристов и стали консультировать земляков, рассказывали им, как отказаться от вручения повестки, разъясняли, кто подлежит мобилизации.

— Я по шестнадцать часов не выпускала телефон из рук, — вспоминает Виктория. — Мне писали земляки о том, где именно предполагается облава. Я делала про это stories, так как у меня большая аудитория в социальных сетях. Я с ужасом вспоминаю те страшные дни. «У меня забрали отца, что мне делать?» «Увезли мужа, помогите!» Виртуальный плач и вой. Мне даже писали с Камчатки, из республик Саха, Калмыкия, Тыва. Это вопиющий факт нарушения прав человека, прав коренных народов. Если взглянуть на список, где быстрее всего была завершена мобилизация, то в нем будут в основном национальные республики России, находящиеся в тяжелом экономическом положении, — Саха, Дагестан, Тыва, Бурятия, Крым. Непропорционально много этнически нерусских мужчин подверглись мобилизации! Если бы в Москве и Санкт-Петербурге забирали людей так же, как в национальных республиках, то случился бы протест. В этих городах живут двадцать миллионов человек, они бы точно не позволили так с собою обращаться.

Придут и за мертвыми

В эти осенние дни в Бурятии пришлось попотеть не только комиссарам, но и сотрудникам ЗАГСов. Почти тысячу браков зарегистрировали ЗАГСы республики за шесть первых дней мобилизации. Это почти 20% от общего количества семейных союзов, зарегистрированных за 2021 год. Кроме того, меньше чем за неделю 352 отца признали своих детей. Это 15% от общего количества фактов установления отцовства за весь прошлый год. В дни мобилизации некоторые ЗАГСы принимали только тех, кто получил повестки.

— Ему предлагали ехать на спецоперацию. У нас пятеро детей, но мы не были на тот момент расписаны. А когда расписались, то от нас отстали, — рассказала мне новобрачная Анна, жительница поселка Усть-Баргузин.

Мужа журналистики Янины Нимаевой, у которого пятеро несовершеннолетних детей, тоже хотели мобилизовать. Супругу Янины 38 лет, он не проходил срочную службу в армии. Вечером 21 сентября ему позвонил коллега — заместитель начальника управления ГО и ЧС администрации Улан-Удэ Дмитрий Фёдоров — и сообщил, что тому скоро принесут повестку.

— Ты где? Тебе сейчас привезут повестку. У тебя там сколько детей?

— Пятеро.

— Ты же шустрый сперматозоид!

— Не понял.

— Короче, тебе надо быть в ДК «Рассвет». Я тебе сейчас фотку скину. Подъедут и вручат.

Янина и Александр не растерялись. Записали все диалоги с начальством на диктофон, а утром Янина выложила видео в своей социальной сети. Она обратилась к главе региона Алексею Цыденову: «Почему так беспринципно проходит мобилизация? Для кого Шойгу на всю страну озвучил порядок мобилизованных действий? И почему здесь на местах это не расслышали? Признайтесь, мы сейчас собираем всех под одну гребенку? Нам не важно, может ли, умеет ли мужчина вести боевые действия? Военный опыт вообще не нужен, и всё равно, сколько детей останется сиротами?»

После огласки этой истории глава республики дал разъяснение. Он сообщил, что те, кто в армии не служил, не подлежат мобилизации.

— Вчера и сегодня выдавались повестки, в том числе и таким призывникам. Но потом, после уточнения данных, их отпускали домой. С утра семьдесят таких человек, получивших повестки, были отпущены домой. И с пунктов сбора, и уже из воинской части. На республиканской призывной комиссии обратили внимание ответственных лиц на более внимательное оформление повесток.

Умершего брата рок-певицы и лидера бурятского регионального отделения партии «Яблоко» Натальи Семеновой тоже пытались мобилизовать. Об этом она написала на своей странице в соцсети, но спустя две недели удалила пост: «Из военкомата пришли за моим умершим два года назад братом. Хочу отметить: брат в армии не служил вообще никогда, ибо по состоянию здоровья не подходил. Они сначала не поверили, что он мертв, но потом извинились. Как теперь верить этим листовкам, что кто-то не подлежит мобилизации и что она «частичная», если за мертвыми приходят?»

Военные комиссары вместе с полицейскими приходили и в Бурятский государственный университет, чтобы забрать студентов с лекции. Или еще был интересный случай: облава в торговом центре «Ольхон».

Мужчинам — и посетителям, и продавцам, — было приказано оставаться на своих местах до выяснения личности. В фитнес-зале полиция заблокировала выходы по лестницам, чтобы никто не смог сбежать.

Масштабная мобилизация сильно ударила по целым отраслям республиканского хозяйства. Например, мобилизовали некоторых водителей комитета городского хозяйства администрации Улан-Удэ — и 24 сентября в городе была отменена экологическая акция «Время разделять». В селе Бичура, в котором расположена самая длинная деревенская улица в мире, забрали сторожей, кочегаров и учителей — теперь непонятно, кто будет учить детей.

Сказалась мобилизация и на культурной жизни республики. Артист русского драматического театра имени Н.А. Бестужева на условиях анонимности рассказал, что трое актеров театра кукол «Ульгэр» экстренно покинули страну в связи с этими событиями. А артисту труппы бурятского драмтеатра имени Хоца Намсараева пришла повестка.

— Еще один артист театра бурятской драмы, который отслужил давно, просто исчез. Он пока не выходит на связь. Знаю, что директор театра бурдрамы сказал охране, чтобы незнакомцев на порог не пускали, только своих. Мне рассказали, что отмазали от участия в боевых действиях и артистов театра оперы и балета, которые получили повестки. Хотя до этого была встреча директоров культурных учреждений, где им доходчиво объяснили, чтобы они ни за кого из сотрудников не впрягались.

Работник одного из поселковых клубов рассказал совсем уж жуткую историю:

— В нашем коллективе есть молодой парень. Он недавно отслужил. После объявления мобилизации я ему сказал: думай и решай что-то, тебя же могут дернуть. На следующий день он мне позвонил и сообщил, что ему в дверь постучал человек из клуба и сообщил, что пришла повестка и надо собираться. Коллега спрашивал у меня совета. Я сказал, что варианта только два: бежать из России или заболеть. Он пришел ко мне домой. Я обколол ему запястье лидокаином и сломал его молотком. У меня тряслись руки, а ему в момент нашей затеи постоянно звонили с неизвестных номеров. Когда на руке появился отек, мы поехали в травмпункт. Коллеге дали больничный. Мы решили, что позже будем вспоминать эту в общем-то грустную историю с улыбкой.

«Уже сшито 200 мешочков»

— Страна-то у нас, оказывается, нищая. Приходится солдат одевать самим. У меня мобилизованные друзья тысяч по пятьдесят потратили. Одни сапоги — двадцать пять тысяч! — причитал в разговоре со мной Андрей, житель Иволгинска.

Из-за резкого спроса на военную экипировку в военторгах республики подскочила цена на тактические перчатки, спецобувь и термобелье. И даже возник дефицит. Чтобы не было такого, глава Бурятии Алексей Цыденов пригрозил мобилизовать продавцов обмундирования и снаряжения, которые повышают цены в магазинах. «Ребята рассказали, что резко выросли в цене спецодежда, обмундирование, снаряжение в магазинах. Обращаюсь к продавцам: если кто-то решил нажиться в это время, заработать сверхприбыли, лучше верните цены назад, а то вам придется самим готовится к мобилизации, дойдем до каждого», — написал Цыденов в соцсети.

Не надеясь особо на государство, с 22 сентября жители Бурятии начали собирать теплую одежду, медикаменты, продукты для мобилизованных. Объявления о сборе гуманитарной помощи появились в аккаунтах общественных организаций и частных волонтерских инициатив. Например, активисты из «Доброгород03» просили жителей покупать и приносить резиновые сапоги, носки и медикаменты: «Из-за вечной сырости наши парни скотчем обматывают обувь, чтобы сохранить сухость ног. Нужны резиновые сапоги и носки. Так как холодает, нужна теплая нателка. Из-за сырости многие болеют, нужны лекарства, обезболивающие мази, средства гигиены, сигареты».

Телеграмм-канала «Кяхта» благодарил земляка по имени Алексей, который отправил пятнадцать тысяч рублей на покупку ткани и отдал в дар швейную машину. Женщины в городе шьют вещмешки и носилки для мобилизованных. А в селе Тагархай Тункинского района республики начали шить обереги. В маленькие мешочки насыпают землю с сакральной для бурят песчаной горы Бурхан Баабай. «Уже сшито двести мешочков, их можно взять всем желающим. С частичкой родного дома в кармане и глубокой верой в сердце гораздо легче пережить это тяжкое время и скорее вернуться домой», — уточнили в администрации района.

В день, когда объявили мобилизацию, несколько десятков человек вышли на Театральную площадь Улан-Удэ. Люди держали в руках антивоенные плакаты и требовали отменить мобилизацию.

Акция продолжалась менее часа. Минимум четыре участника митинга были задержаны. А 24 сентября на Театральной площади Улан-Удэ задержали уже восемнадцать человек.

— Полицейские к нам подошли и сообщили, дескать, мы не против вашего схода, вы имеете право собираться, — рассказывает Наталья Филонова, активистка. — Однако полицейских согнали на площадь уйму, они стояли по всему периметру. Видимо, ждали какой-то команды.

Правозащитница Надежда Низовкина, которая вела с площади стрим-трансляцию, рассказывает, как была задержана:

— Полицейские хотели установить нашу личность, но вместо этого в отделе мы скандировали «Нет войне!», «Нет диктатуре!» и пели гимн Бурятии «Таежная, озерная, степная, ты добрым светом солнечным полна. Цветущая от края и до края, будь счастлива, родная сторона». Мы объявили сухую голодовку — не принимали пищу и воду.

— Ошарашен всем происходящим — сначала спецоперацией, потом мобилизацией, — поделился со мной еще один участник акции, пенсионер Владимир. — Я против всего этого, этого не должно быть! Всё это надо как-то заканчивать, останавливать. Иначе что будет дальше? Применение оружия массового поражения? Я впервые вышел на протестную акцию. Узнал про нее и решил посмотреть, принять участие. К счастью, мои родственники не получили повестки. Но я всё равно пришел.

— Мой хороший друг, который может быть мобилизован, вскоре после объявленной мобилизации экстренно покинул Россию, — рассказывает Анастасия, которая вышла на митинг. — Он за копейки продал свою квартиру. Сейчас он в Аргентине. Вот до чего доводят людей! Поэтому я вышла на мирную акцию, чтобы высказаться против этого беспредела! Я вообще не понимала, на каком основании нас удерживали. Нам никто не сказал, почему нас доставляют в отдел и что именно мы нарушили. Я использовала отказную тактику — не называла полицейским свои персональные данные. Не хотела облегчать им задачу.

«Я свое отжил, поэтому вперед, за победой!»

В селе Гремячинск, расположенном на берегу Байкала, тоже прошла мобилизация. Про нее мне рассказывает Александр Шелковников, пенсионер, человек в деревне известный — он создает макеты военной техники на своем приусадебном участке. Так Александр пытается заинтересовать детей историей Великой Отечественной войны. На «Катюше», которую он своими руками сделал к 75-летию победы СССР в ВОВ, теперь нарисована буква Z.

— Сейчас делаю новую технику — мотособаку, — делится Шелковников. — Буду ездить зимой по снегу! А еще карету соберу. Стану летом туристов вдоль берега Байкала возить.

Работы в Гремячинске, где живет одна тысяча человек, почти нет. Пять лет назад министерство сельского хозяйства России ввело мораторий на добычу омуля — эндемика озера, который кормил жителей прибрежных населенных пунктов. А в 2020-ом Восточно-Байкальская межрайонная природоохранная прокуратура добилась прекращения вырубки лесов в Центральной экологической зоне Байкала. С тех пор предприниматели, рубившие лес в ЦЭЗ Байкала, могут валить деревья лишь в 50–80 километрах от берега озера. Для бизнесменов это стало невыгодно, и часть предприятий закрылась.

— Пилорамы были, люди зарабатывали мало-помалу. Сейчас многие мужчины вахтовым методом работают. А женщины — в магазинчиках или детсаду. Все стараются куда-то устроиться, семьи-то надо содержать. Это я пенсионер, мне проще. Я еще кредит, взятый на покупку машины, умудряюсь платить. Мобилизация как у нас шла? Как и везде: среди ночи подняли и увезли. Они не струсили, не убежали. Я бы тоже пошел с удовольствием. Чего мне себя беречь-то? Мне семьдесят лет, а пацанам, которые погибают, по двадцать. Им надо детей рожать, государство поднимать. А я уже свое отжил, отработал, как говорится, поэтому вперед, за победой! Дай бог, чтобы все мобилизованные вернулись живыми! Жители села собирали им жгуты, бинты, мыло, продукты, теплые вещи и курево. Я в этой акции не принимал участия. У меня пенсия через несколько дней только. Сам сейчас на подсосе.

В 45 минутах езды от Гремячинска расположен поселок городского типа Усть-Баргузин. Запрет на добычу омуля и рубку леса ударил и по нему. Как и методы мобилизации, рассказывает Анна, переехавшая в Усть-Баргузин около года назад.

— Работы тут толком нет. Только в школе, училище, больнице работать можно, кто-то гостиничный бизнес развивает. Муж по контракту устроился в воинскую часть. А вообще в Усть-Баргузине много кого забрали. Ночью приезжали с повестками, ходили и стучались по домам. На работу к людям приходили, по списку называли фамилии и увозили. Некоторых уже, правда, вернули, у кого много детей…

Максим (имя героя изменено) живет в селе Мостовка Баргузинского района Бурятии. Это село, в котором семнадцать улиц.

— Из Мостовки мобилизовали шестнадцать человек, — делится он. — Я сам служил срочную службу, и если бы пришла повестка, то я бы тоже поехал. Мои друзья уже ездили на спецоперацию. Кто-то вернулся живой, а двоих близких товарищей я похоронил.

Одного хоронили в Улан-Удэ, так жена его захотела. А второй в деревне лежит. Поэтому надо их останавливать и страну защищать! Я же не трус.

Рядом с Максимом стоит беременная вторым ребенком супруга.

— Так надо, — соглашается она. — Он патриот своей страны. Но всё равно хорошо, что повестка не пришла.

«Писать в бутылку, а какать в мешочек»

Первая группа мобилизованных из Бурятии уехала в Украину 28 сентября. Об этом сообщил глава Бурятии Алексей Цыденов в своем телеграм-канале. Пять дней будущих военных готовили в 5-й танковой бригаде на станции Дивизионная в Улан-Удэ.

«Они прошли индивидуальную подготовку. Сейчас отправляются на запад, там они еще будут проходить подготовку, боевое слаживание, и далее будут направлены на выполнение боевых задач в зону СВО. Навыки и боевой дух на высоком уровне», — написал глава региона.

Он рассказал, что заглянул мобилизованным в глаза и увидел «спокойных, сосредоточенных и уверенных людей». «Пункты сбора по мобилизации в республике закрываются. Военкоматы продолжают работать с добровольцами. Такие люди есть и сейчас продолжают идти», — добавил Цыденов.

Сколько резервистов было призвано, он не пояснил. Официальных цифр республиканский военкомат также не озвучивал. По данным фонда «Свободная Бурятия», было мобилизовано около семи тысяч семисот жителей республики.

— Глава Бурятии — главный враг бурятского народа, — говорит Виктория Маладаева. — Он активно вербует мужчин с 24 февраля. Почему он это делает? Потому что он — что-то вроде мальчика-отличника, которому дали задание, и он его выполняет, чтобы получить пятерку. Цыденов — не самостоятельная политическая фигура. Он вообще не политик, а менеджер. И сделает всё, что скажет ему президент. Специалисты «Conflict Intelligence Team» сделали исследование и пришли к выводу, что быстрее всего мобилизация завершилась в тех регионах, главы которых наиболее лояльны Владимиру Путину. Сотрудники этой организации также выяснили, что до четырех процентов всех мобилизованных в России — это жители Бурятии.

На сборном пункте по улице Шумяцкого в Улан-Удэ немноголюдно. Изредка из военного комиссариата выходят мужчины. Мне удалось поговорить с Сергеем, получившим повестку трижды. Сергей пришел в военкомат, чтобы разобраться с решением о мобилизации из-за проблем со здоровьем.

— Повестка пришла сначала по месту прописки 20 сентября. Сотрудник военкомата настойчиво просил расписаться в ней мою бывшую супругу, хотя по закону я лично должен был подпись поставить. Она этого не знала и расписалась. Бывшая жена и наш ребенок живут с моими родителями, я живу отдельно. А спустя несколько часов повестку уже на работу принесли. Я в ней расписался. Это произошло утром 21-ого числа. Следующая повестка пришла опять же по месту прописки. И экс-супруга вновь расписалась. В понедельник, 26 сентября, я поехал в военкомат. Решил не скрываться, потому что это уголовно наказуемо.

— Вы испугались?

— Ну, мало ли что может быть! У них же не поймешь, что там в голове! Я проходил срочную службу десять лет назад в Армении. Там есть российская база. Я, наверное, подхожу для воинской службы, но переживаю за свое здоровье. У меня гипертония. Она выявилась после срочной службы в армии. Мало ли, скаканет давление и произойдет кровоизлияние в мозг. Я на таблеточках сижу. Сейчас взял направление и буду у военного врача узнавать, что скажет.

— А если он скажет «годен», то что будете делать?

— Не знаю, придется ехать, наверное.

— А вы готовы?

— Никто не готов! Никто не хочет туда ехать. Только дурак не боится. Все боятся, но ехать приходится, защищать-то надо. 

Сколько моих друзей и знакомых там было, все говорят, что не хотят, но едут, потому что надо. Кто-то, может, едет заработать. Кто-то едет, потому что долг. Нескольких моих друзей мобилизовали. Их пугали уголовной ответственностью, и они в растерянности расписывались.

— Вы размышляли над тем, что в случае отправки на фронт можете погибнуть или убить человека?

— Я к этому точно не готов, не смогу ни в кого выстрелить. Я спокойный и добрый человек. Если будет объявлено военное положение, то уже надо будет идти семью защищать.

— От кого?

— А вот здесь неизвестно. На нас никто не нападает. Я в политике, честно говоря, не очень хорошо разбираюсь. Не в моей это компетенции. Это их политика, они там сами разобраться не могут, но отправляют они нас. Им же нужно мясо. Я надеюсь, что это всё закончится. Правда, всё время обещают: «Освободим вот эти города, потом эти». В итоге, видимо, хотят Черное море отрезать, а это еще и Одесса. Это, наверное, надолго затянется. Плюс еще НАТО лезет. Этот альянс поставляет оружие и сам там участвует. Можно сказать, что боевые действия ведутся против НАТО. По новостям видел, что они в Польше колоннами стоят.

Александр (имя изменено по просьбе героя) — этнический украинец. Его родители родились и выросли в небольшом городе на западе Украины. Папа военный, мама учительница. Отца в молодости отправили служить в Улан-Удэ, так семья тут и осела. Несмотря на родственников в Украине, Александр готов к тому, что его мобилизуют, и уже купил военную амуницию.

— В советские времена у военных был бесплатный проезд по Советскому Союзу, и почти каждое лето я ездил на родину к своим родственникам. Родственники и друзья родителей уже тогда в шутку называли меня «москалем» и «кацапом». Я на это внимания не обращал. Кстати, дети моего возраста не упускали возможности меня побить. С тех пор я понял, что национализм у украинцев в крови. Об этом мне часто говорила мама. А бабушка рассказывала, что самое страшное в Великую Отечественную было, когда в деревню заходили не немцы, а бандеровцы. Если мне придет повестка, то я не стану скрываться от военкомата. Я приму и вперед! Уже купил себе форму: берцы, балаклаву, наколенники, тактические перчатки и очки. Потратил двадцать тысяч рублей. Срочную службу я не служил. В юности у меня обнаружили язву. Я, конечно, морально не готов бросить работу, семью и идти на фронт. Но буду защищать интересы страны, в которой живу.

У сборного пункта на Шумяцкого мне встретилась женщина. Она, вытирая слезы, уточнила у меня, здесь ли расположен призывной пункт. Я утвердительно кивнула. Познакомились. Выяснилось: Елена пришла сюда, потому что прочла, что в Госдуму внесен законопроект. Согласно ему, единственному сыну единственного родителя полагается отсрочка от мобилизации.

— У меня единственный сын. Ему 23 года. Я его одна вырастила. Его мобилизовали и 2 октября он улетел. На следующий день он и другие ребята были в Чечне. Там будет боевое слаживание, а оттуда уже в Украину поедут. И вот я иду в военкомат просить, чтобы ребенка вернули домой.

— Как ваш сын получил повестку?

— Он был дома. Утром пришли, позвонили в дверь. Он совсем недавно, в июне, расторг контракт с Минобороны. Он служил в Биробиджане писарем. Заполнял бумаги и журналы. На Украине он не был. Моя мама была в тяжелом состоянии, ему пришлось разорвать договор и ухаживать за бабушкой. Она была лежачая. Мама умерла, и мы вообще остались одни (плачет). Сын не хотел продолжать карьеру военного. Он же айтишник, закончил техникум. И хотел поступать в университет. Но не успел сдать документы, пока мою маму хоронили. Я всё понимаю, что он должен! Я что, в конце концов, крысу, что ли, родила?! Нет, мы не скрывались. Но можно же дать отсрочку, раз нет полной мобилизации. Когда она будет, то я не буду против. Но сейчас-то могли бы дать отсрочку (плачет). Я только что была в военной прокуратуре. Мне посоветовали приехать в военный комиссариат и написать заявление. Я думаю, что шансов мало, но попробовать-то можно!

— Нужно непременно попробовать. А как ваш сын собирался в поездку?

— Потратила я около 40 тысяч. Купили форму теплую, потому что дали летнюю. Купила разгрузку, перчатки, очки, аптечку. Что за мобилизация такая, если всё за свой счет?! 

Я не понимаю, для чего тогда была такая мобилизация, если родители сами бегают по городу и ищут детям форму?! Цены ужасные. Я не работаю, залезла в кредит.

— Вы созванивались? Какие у мобилизованных условия?

— Да, звонит и пишет. Рассказал, что в течении всего полета их ни разу не кормили. Просили писать в бутылку, а какать в мешочек. Ну это что такое? Настоящее издевательство! С собой у ребят были какие-то продукты, они в течение дня кушали. Он, конечно, боится, это же война, а не учения какие-то. Мне страшно. Он единственный сын. Не женатый, у него ребеночка нет. Я была рада, что сын после срочной службы заключил контракт с Минобороны. Решила, что так быстрее станет мужчиной, да и родине надо послужить. Зарплата была маленькой, около 30 тысяч. Ему этих денег на две недели хватало, а дальше начиналось: «Мама, дай». Контракт он прервал за десять месяцев до его окончания. Если бы не моя больная мать — его бабушка, — то сын бы поехал в Украину, потому что его сослуживцев в мае туда отправили. Командира батальона убили. Если бы он в составе своей части поехал в мае, то там он был бы в войсках ПВО, а сейчас его в разведывательную роту записали! Какой он разведчик-то? Их должны как следует учить! А ему сказали: не переживай, пойдешь в середке. Как мяско? Это что такое-то?

Елена показывает в своем мобильном телефоне своего сына. И утреннюю переписку с ним. Она отправила ему фотографию с дачными заготовками. «Приедешь, будешь отъедаться», — написала она. А он ей в ответ: «Класс!»

Елена уходит в комиссариат. В этот момент у забора комиссариата я ловлю крепкого мужчину в кожаной куртке. От него пахнет алкоголем.

— Я уже мобилизован, — говорит он, не скрывая радости.

— Как вы получили повестку?

— Сам приехал и подписал.

— Вы купили форму или ее выдают?

— В армии всё дают!

— Вы раньше служили?

— Я майор запаса.

— Вы были в Украине прежде?

— В 2015 году я ездил.

— И как вы ощущали себя тогда?

— Да нормально. А что тут такого-то?!

— Ну как… Вы могли погибнуть.

— Может, и погибну. Но я не собираюсь помирать. Мне еще детей надо женить!

— У вас их сколько?

— Два пацана. Маленькие они еще. Ладно, пора мне!

Через двадцать минут возвращается поникшая Елена.

— Всё бесполезно. Это ведь только законопроект. Когда они его там примут, неясно! — рассказывает она мне. — Написала сейчас ребенку: «Всё тщетно, этот законопроект — только предложение, а не закон. Береги себя хотя бы для меня».

Елена закуривает, садится в старенькую «Ладу-Гранта» и уезжает домой доделывать овощные заготовки.

А теперь — танцы!

Отправку мобилизованных с железнодорожного вокзала Улан-Удэ застал Дима Билан. 29 сентября певец увидел их на перроне. В столицу Бурятии он приехал, чтобы дать концерт. Артист описал, что вокруг резервистов существовала «какая-то особая энергия и необъяснимый ореол», а их лица были «очень благородными, с пронизывающим и уверенным взглядом». Певец назвал уезжающих военных «родными людьми».

— Нашим большим коллективом мы разгружали аппаратуру, а они загружали рюкзаки и сумки цвета хаки, — поделился певец. — Я стоял и смотрел, пытаясь поймать взгляд, чтобы сказать заветное: «С богом!»

В Улан-Удэ мобилизованных решили поддержать работники культуры. Концерт-марафон под названием «Нэгэдэе/Мы вместе» состоялся 8 октября. Грандиозный четырехчасовой концерт прошел в физкультурно-спортивном комплексе, билеты стоили 500 рублей.

На сцене выступили артисты бурятского государственного академического театра оперы и балета с рок-мюзиклом «Бальжан Хатан», цирк Бурятии показал пластический спектакль «Zam life», национальный театр «Байкал» и театр народной музыки и танца «Забава» продемонстрировали свои программы.

Организаторы продали свыше трех тысяч билетов и собрали около полутора миллионов рублей.

7 октября кто-то поджег баннер с буквой V, который с апреля висел в центре города, — на памятнике Владимиру Ленину. Поджигателей баннера задержали на следующий день. Ими оказались двое 17-летних подростков. Юноши «раскаялись и признали свою вину», сообщается на официальном сайте МВД Бурятии. Против юношей возбудили уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 214 Уголовного кодекса, — «вандализм».

17 октября неизвестный поджег военный комиссариат в селе Мухоршибирь. Здание загорелось около четырех утра. Кто-то бросил на крышу коктейль Молотова. Начинающийся пожар увидел сторож. Внутрь огонь не попал, обгорело два квадратных метра фасада. Следователи завели уголовное дело.

30 сентября глава Бурятии заявил, что задание по мобилизации в республике выполнено, и дальше военкоматы будут работать только с добровольцами. Однако через две недели Алексей Цыденов всё же признал, что «сейчас идет сокращенный донабор по мобилизации». До каких пор «донабор» будет продолжаться, он не уточнил.

Тем временем в селе Новоильинск Заиграевского района 17 октября похоронили первого погибшего мобилизованного из Бурятии. Андрею Пичуеву было 39 лет. Он окончил училище по специальности «Резчик по дереву». После прохождения срочной службы в армии недолго служил по контракту. 22 сентября его призвали по повестке, а 4 октября он погиб. Андрея Пичуева хоронили в открытом гробу. По мнению родных, он погиб от пулевого ранения в голову. Еще у Андрея сгорели руки, поэтому их просто связали за спиной, чтобы не пугать собравшихся.

У старшины Пичуева остались жена и двое сыновей. Его двоюродный брат Иван 26 октября ушел добровольцем на фронт.

Больше статей о происходящем в России читайте в "Новой газете. Европа".