"Хотите, чтобы взялся за работу, платите": на кладбищах Риги процветает коррупция?

Со смертью близких журналист Латвийского радио Айдис Томсонс сталкивался не раз. «Мама умерла год назад. В тот раз я нашел похоронное бюро сравнительно недалеко от дома. Похороны прошли на Гаркалнском кладбище, и все было очень неплохо», – рассказывает он.

В тот раз он заплатил фирме, и она сама дальше решала все вопросы, связанные с созданием места захоронения и могильщиками. Айдису надо было только договориться с самоуправлением о месте.

Когда через год, этой зимой, умерла теща, Айдис отправился по уже проторенной тропе в похоронное бюро. «Но в Риге все не так просто. В Риге мне надо было поехать самому на кладбище, чтобы на месте заплатить за рытье могилы, так как через фирму это устроить нельзя», – говорит Айдис.

Похороны тещи должны были пройти в Риге на Яунциемском кладбище, где уже покоился тесть.

Сначала Айдису надо было выяснить, есть ли там вообще место, потому что после похорон тестя прошло целых 20 лет. Надо было разобраться, что там за участок, есть ли там место для второй могилы.

В Управлении кладбищ Томсонс выяснил, что на Яунциемском кладбище место для тещи рядом с ее супругом есть, ничего дополнительно покупать не надо.

«Сходил в бюро, там не надо было выбрать, что нам необходимо – хотим ли мы хвою, нужны ли какие-то еще дополнительные услуги. Ну, у нас больших запросов не было: вырыть могилу, положить еловые ветки, полотенца, прибрать могилу, что там было в прейскуранте. Общая сумма получилась где-то между 100 и 200 евро, точно не помню. Заплатил. И тогда он мне говорит, что вам надо сходить еще раз на место могилы и показать могильщику, где именно копать», – рассказывает Айдис.

«Я удивился, потому что мне казалось, что они сами мне перед этим сказали, где там место для могилы. Ну ладно, сходим (мы были вместе с женой), сходим, посмотрим вместе эту могилку. Тогда был снег, довольно много намело, минусовая температура», – вспоминает журналист.

День был холодный, много снега. Томсонс с женой отправился к семейному захоронению. Неподалеку стоял автомобиль. «Хорошая машина, – смеется Айдис. – Полноприводной джип с темными окнами. Чтоб такой купить, надо хорошо зарабатывать, понятное дело».

Подъехавший оказался могильщиком, за услуги которого Томсонс только что заплатил. Он поинтересовался, где надо будет копать. Втроем отправились смотреть. «Он подходит такой и говорит: да, тут все тесно, все так и эдак. Нет, снег он чистить не будет; ну, может, кто-то счистит, но не факт. И вообще у него работы так много, и при таких минусах он копать не будет», – рассказывает Томсонс.

Могильщик ясно дал понять, что придется доплатить. «И чего ему надо мучиться зимой, ну ладно, вырыть еще как-то можно, но меньше, чем за 60 евро, он вообще не возьмется, если ему не приплатить. Кусты вокруг, говорит он, сохранить не получится, их он уберет; надгробие придется чуть-чуть попортить и еще там что-то. Он смотрит на меня, я на него. Он говорит, конечно, можно было бы тут поставить металлическую оградку, но надо будет доплатить. Можно также прикрыть кусты, но за это тоже надо доплатить. Короче говоря, хотите, чтобы взялся за работу, платите», – пересказывает Томсонс разговор с могильщиком.

Тот рассказал, что из тех денег, которые Айдис заплатил официально, ему на руки остается только около 30 евро, а за такие деньги он работать не готов. «Я спрашиваю: так что от меня требуется? Он стал таким вежливым. Говорит, я тут все красиво вырою, тут прикрою, тут положу доски, расчищу снег, все будет очень аккуратно. Надо чтоб я к нему после похорон подошел; он будет меня ждать».

Айдис обсудил ситуацию с женой, решили, что надо будет доплатить. Так расходы на похороны выросли еще на неполные 100 евро.

В день похорон могильщик, все сделал, как положено. Насаждения сохранил, ничего не поломал, надгробие тестя не пострадало. Все было так, как должно было быть без доплаты в конверте. «После похорон он дождался, пока мы там зажжем свечи. Мы особо не спешили, постояли возле могилы. Он приехал на другой машине, намного более скромной. Я подошел к нему, передал запрошенную сумму. Он дал визитную карточку и сказал, что вообще у него очень много работы, но он мог бы эту могилку очень красиво прибрать – лучше, чем это делают другие», – рассказывает Айдис.

Могильщик также сообщил, что работает по камню и что на надгробии [тестя] гравировку можно переделать, добавив имя второго человека. Предложил также добавить мраморный бордюр и сказал, что будет ждать звонка летом. «Я заплатил, ушел. Но ощущение было не очень приятное. Поначалу я не совсем понимал, что происходит, но потом, конечно, пожалел, что у меня с собой не было телефона и я не записал разговор. Я понимал, что это по сути… Ну, не взятка, но это такое вымогательство», – говорит Томсонс.

Исключение или система?

Яунциемское кладбище в Риге – одно из девяти так называемых открытых кладбищ. Это значит, что там место для захоронения могут получить не только семьи, как у Томсонса, у которых на кладбище уже лежит кто-то из родственников. На таких открытых кладбищах есть место и для тех, чьи близкие там не лежат – при условии, что последнее задекларированное место жительства усопшего находилось на административной территории Риги.

Способ, которым на практике оказывается услуга, заставляет задуматься о системных проблемах. «На мой взгляд система на рижских кладбищах сделана так, чтобы такое работало», – говорит Томсонс, напоминая, что администрация первым делом отправила его «чтобы мы вместе эту могилу осмотрели».

Томсонс считает, что пережитое им – не отдельный случай, а общая практика.

Прежде всего от скорбящих близких официально берут деньги за создание места для могилы, а потом им надо еще раз платить за то же самое – на руки, неофициально.

«В Гаркалне, как я мог убедиться, все сделано так, что там даже мысли не возникает, чтобы кому-то за что-то доплачивать. Заплатил фирме, и там я ясно видел, за что плачу; сумма была четырехзначная, больше 1 000 евро, дешевле не похоронишь. Но чтоб дополнительно кому-то что-то платить на руки в это время!.. На мой взгляд, это очень печально, и в Риге это создано сознательно», – говорит Томсонс.

То есть требование неофициальных выплат от скорбящих родственников – неофициальный бизнес работников Управления кладбищ? Этот вопрос Латвийскому радио до конца распутать не удалось.

Заведующая Яунциемским кладбищем Анита Балоде, узнав об интересе Латвийского радио в связи с описанным А. Томсонсом случаем, в детальный разговор предпочла не вовлекаться, посоветовав позвонить юристу управления. Юрист же на звонки не отвечал, как позже не отвечала и сама Балоде.

Не удалось связаться и с могильщиком, который имел дело с Томсонсом, но Латвийское радио обратилось к его начальнику, руководителю Рижского управления кладбищ Игорю Свинцицкому.

«Очень плохо! Если у нас нет информации, мы не можем реагировать на подобные случаи. Поэтому я призываю написать на имя начальника Управления кладбищ, то есть мне. Гарантирую, что мы проведем проверку и, если факт подтвердится, последуют соответствующие действия», – пообещал Свинцицкий.

«До сих пор у нас информации о подобных случаях не было. Призываем обратиться к нам с заявлением. Гарантируем, что с могилой ничего не случится и, конечно, это конкретное дело мы расследуем», – сказал он.

Есть утвержденные Рижским самоуправлением платные услуги, и они не предусматривают никакой дополнительной платы наличными могильщикам помимо уже официально заплаченного.

Все могильщики – работники Управления кладбищ. Их зарплата рассчитывается в соответствии с объемом проделанной работы. Зарплаты не велики, но задействованные на этой работе за нее держатся и большой текучки кадров нет. Сейчас также идет пересмотр их зарплат – в сторону повышения, рассказывает Свинцицкий.

«На Яунциемском кладбище зарплаты неплохие, потому что там большой объем работы, а зарплаты зависят от выполненного. На маленьких кладбищах зарплаты поменьше, поскольку и работы там меньше», – поясняет он.

Яунциемское кладбище – крупнейшее в структуре рижского Управления кладбищ. Там сейчас заняты четыре могильщика.

Начальник Управления кладбищ пообещал выяснить, кто из них вымогал деньги у Томсонса. Вся информация о работе, проделанной каждым сотрудником, фиксируется, так что найти все можно – нужно только заявление от Томсонса.

Управление кладбищ находится в ведении Департамента жилья и среды Рижской думы. Департамент только что возглавил Эдийс Пелшс, до сих пор руководивший Зиемельской исполнительной дирекцией. Он также призвал сообщить о произошедшем.

«Расследование возможных случаев коррупции в самоуправлении Риги, предотвращение подобной практики и самой ее возможности – мой приоритет. При получении сигналов о таких рисках на кладбищах рижского самоуправления, каждый случай будет тщательно расследован. И понятно, что человек, который хоронит своего близкого, находится в таком эмоциональном состоянии, что в этот момент не хочет разбираться с подобной, не столь важной для него, ситуацией», – говорит Пелшс.

Он отметил, что в искоренении коррупции важно участие общества. «Пусть он свяжется со мной лично. Я заинтересован устранить подобные случаи. Не буду утверждать, что смогу предотвратить их все до единого, но это может послужить своего рода учебой, как действовать в других подобных ситуациях», – говорит руководитель департамента.

Кладбища попали в поле зрения KNAB; в Рижской думе жалоб мало

Пережитое Томсонсом на Яунциемском кладбище – не единственный случай, который указывает на противоправную практику и наводит на мысли о коррупции.

Во времена, когда Рижской думой управлял тандем Нила Ушакова («Согласие») и Андриса Америкса («Честь служить Риге»), борцы с коррупцией не раз появлялись в рижских учреждениях, и ответственные за кладбища муниципальные структуры не были исключением.

Шесть лет назад работника Управления кладбищ задержали за противоправную попытку получить выгоду от родственников умершего: за предоставление лучшего места на Болдерайском кладбище он хотел получить 100 евро.

Бюро по предотвращению и борьбе с коррупцией (БПБК, KNAB) тогда уделило повышенное внимание происходящему в Управлении кладбищ. Той весной в поле зрения БПБК попал не только упомянутый рядовой сотрудник, но и его начальник – глава Рижского управления кладбищ Янис Упитис. Упитиса задержали в мае 2014-го по подозрении в получении взятки в 13 000 евро, которую тот просил от некой фирмы за продление договора аренды.

В связи с произошедшим Латвийское радио обратилось к думскому Центру по борьбе с бюрократией, в компетенции которого со времен Ушакова и Америкса находятся также вопросы предотвращения коррупции в учреждениях столичного самоуправления.

Его руководитель Сергей Новиков рассказывает, что за последние десять лет жалоб на безобразия на кладбищах Риги много не было. Хотя вот недавно получена одна жалоба.

«В конце прошлого года ко мне обратились в связи с возможной коррупцией на Первом лесном кладбище, и мы в связи с этим ведем проверку», – рассказывает Новиков.

Подавший жалобу десять лет назад заключил договор о содержании могилы, но позже оказалось, что похожий договор о том же самом месте заключен с другим человеком. То есть получилось так, что одно и то же место продано двум людям. «Самое интересное, что это место для могилы чудесным образом из одноместного (5,2 квадратного метра) превратилось в двухместное – площадью 7,2 квадратного метра», – делится С. Новиков.

Когда первый владелец места узнал, что оно ему больше не принадлежит, он обратился в Управление кладбищ, а там ему ответили, что управление ничего не может сделать.

Когда возглавляемая Новиковым структура начала проверку, в Управлении кладбищ признали свою ошибку – так они это назвали.

Однако произошедшее исправить они уже не могли, и зарезервировавшему место для могилы предложили решить проблему в судебном порядке.

«Мы такую позицию считаем неправильной. На наш взгляд, если учреждение допустило ошибку, то оно само и должно ее исправить. В ходе проверки мы обнаружили ряд исправлений в кладбищенских книгах. Это старые бумажные книги, где есть также записи об этом месте. Но когда эти записи сделаны, 50 лет назад или 70, мы не знаем, и чтобы это выяснить, нужны специальные знания», – признает руководитель центра.

Подавший жалобу считает, что продажа одного и того же могильного места двум людям может быть связана с коррупционной сделкой.

Новиков с ним согласен, поэтому собранные материалы и выводы передал в БПБК, а оттуда дело ушло в Госполицию. В свою очередь, Госполиция дело закрыла. Новикова этот отказ начать уголовный процесс не устроил, и он оспорил его в прокуратуре. Прокуратура же в начале этого года поручила полиции заново проверить это дело, и сейчас ждут, чем все это закончится: то ли полиция начнет процесс, то ли снова закроет дело.

«Но это один такой случай. В целом же, описывая ситуацию, можно сказать, что сейчас намного меньше возможностей для коррупционных действий, чем когда-то», – считает Новиков.

Семья Томсонса решит, дать ли делу ход

Новиков считает, что снижению коррупции способствует то обстоятельство, что за последние десять лет услуги, связанные с похоронами, были консолидированы. Больше нет такого, что отдельно предлагается выделение места, отдельно – рытье, отдельно – засыпка могилы, аренда каплицы и тому подобное: все эти услуги сейчас доступны в рамках одного предложения, что также упрощает формальности.

Но опыт Айдиса Томсонса показывает, что на кладбищах еще не все в порядке. Например, в Гаркалне была возможность все платежи оформить официально, а в Риге – нет.

На самом деле и в Гаркалне фирма, которая улаживала похоронные дела, предложила сначала расплатиться наличными и без чека, потому что так дешевле.

«Мне это не понравилось, но я сказал – нет, я заплачу официально. Они сказали, что наличными дешевле, перечислением дороже. Я ответил, что наличные у меня есть, у меня на самом деле были, мама специально оставила деньги на похороны, но я буду платить официально, со всеми чеками. Фирма это приняла», – вспоминает Томсонс.

«В Риге у меня был выбор из двух вариантов: или мне там все разнесут, или я заплачу наличными могильщику. Нет опции сделать все честно и законно», – утверждает Томсонс.

Сейчас Айдис думает, что надо было сказать, что, хорошо, ты не выкопаешь, тогда выкопает другой, потому что за услугу заплачено. Надо было пойти к заведующей и потребовать другого могильщика.

Но в момент скорби трудно рассуждать рационально, а тем более бороться с нечестными людьми, которые используют скорбь себе во благо.

Сейчас семья Томсонса размышляет, не обратиться ли с заявлением о произошедшем в управление.

rus.lsm.lv