"Закопайте и не заморачивайтесь": сын умершей в Даугавпилсе женщины намерен наказать врачей
Трагическая смерть скончавшейся в Даугавпилсе пациентки, похоже, ставит под сомнение профессионализм местных медиков, пишет портал Даугавпилса gorod.lv.
Разразившийся грандиозный скандал раздут не на пустом месте, женщина не была психически больна и скончалась не просто от острой инфекции, в деле все-таки фигурирует вирус бешенства. Конец был неминуем, но редакция gorod.lv располагает доказательствами того, что в Даугавпилсской региональной больнице не сумели поставить правильный диагноз, несмотря на все явно имеющиеся у пациентки симптомы.
Пусть разбираются в «психушке»
Предыстория дела. В конце ноября в Даугавпилсской психоневрологической больнице (ДПБ) скончалась пациентка, куда была переведена из Даугавпилсской региональной больницы (ДРБ). Дело моментально получила широкий негласный резонанс.
Умирала женщина в страшных муках, скончалась же от «какой-то» инфекционной болезни. Когда скандал дошел до Риги, глава ДРБ Григорий Семенов дал интервью.
Во всех местных и республиканских СМИ пошла информация о том, что ни о каком бешенстве речь не идет, паника раздута, женщина была переведена в «психбольницу» поскольку ДРБ не обнаружила никаких основных симптомов страшного заболевания.
Во-первых, по словам Семенова, у женщины не было выявлено никаких повреждений головного мозга, которые при бешенстве являются существенными. Не наблюдался у пациентки и второй важный симптом бешенства — страх перед водой (даже ее звуком). Все это позволило неврологу ДРБ прийти к выводу, что это расстройства психического характера — и это уже область ДПБ, пусть там и разбираются.
Делом тем временем занялся Центр профилактики и контроля заболеваний (SPKC). В сотрудничестве с научным институтом BIOR центр организовал лабораторное исследование тканей пациентки. SPKC также привлек Продовольственно-ветеринарную службу. И гром грянул! Уже первичные результаты указали... на бешенство.
Дело начало принимать серьезный оборот: заражение человека от человека полностью исключать нельзя — слюна больной могла попасть на рану или ссадину другого человека или на слизистую оболочку. Поэтому (это стоит особо отметить) ДПБ, сразу (!) определившая возможность бешенства, в отличие от своих коллег по ДРБ, не дожидаясь окончательных результатов из Риги, тут же начала проводить массовую вакцинацию сотрудников, что (и это стоит отметить) вызвало массовые шутки с психическим контекстом от тех же коллег по ДРБ. Шутки эти, однако, стали утихать по мере того, как вдруг резко подключились столичные эпидемиологи, опрашивающие всех, кто мог контактировать с больной.
В Даугавпилс из Риги была доставлена дополнительная партия лекарства. В ДРБ наконец была проведена дезинфекция, также вакцинированы ее работники и медики Службы неотложной медицинской помощи, которые контактировали с пациенткой. Всего было вакцинировано более шестидесяти человек.
«Меня куда-то переводят»
Вопрос: можно ли было спасти женщину? Ответ — нет! Вирус бешенства вызывает острый энцефалит у всех теплокровных животных и людей.
По словам представителя заболеваний SPKC Илзе Араи, бешенство всегда заканчивается смертью, трагедию можно предотвратить исключительно вакцинацией. Как долго длится инкубационный период? Он колеблется от недели до трех месяцев. Этот период может укорачиваться, если место укуса было на голове, и удлиняться при укусах на конечностях. Все это время человек чувствует себя относительно удовлетворительно.
Почти во всех случаях заболевание бешенством — результат укуса или попадания на слизистые оболочки слюны с вирусом. Вирус в слюне у собак после заражения находится в среднем 5 дней, у кошек — 3 дня, у летучих мышей — до нескольких месяцев, включая бессимптомный и симптомный периоды болезни.
Общая продолжительность болезни в среднем составляет 3-7 дней. Затем — смерть.
У этой больной инкубационный период длился почти 1.5 года (!) и стала плохо себя чувствовать только в конце ноября этого года. 25 ноября попала в больницу с дикими спазмами в тазобедренном районе, на что был поставлен диагноз ущемление нерва. В отделении терапии ее кололи трамадолом.
Скоро начались симптомы удушья, отсутствие сна, что медики списали на реакцию на трамадол. 27 ноября пациентку перевели в неврологию. А уже 28 ноября, перевели в психоневрологическую больницу, где она около 23 часов ночи и умерла.
Но вопрос спасения жизни сегодня не стоит. Человек уходил из жизни в невыносимых муках. Более того, человеческое участие в последние дни жизни проявляли не медики, а сердобольные соседи по палате.
Последние ее слова в переписке по телефону были адресованы сыну, который, в отличие от медиков ДРБ, будучи не в состоянии провести последние минуты с матерью, находился за океаном — оба знали, что прощаются навсегда. Она уходила в страшных физических муках, в нем умирала вера в человеческое сострадание.
Портал gorod.lv встретился с Виталием. Мужественный человек. Очень приятный в общении, спокойный, рассудительный. Удивительно редкий случай: сейчас, похоронив мать, он добивается наказания виновных, он требует огласки с одной целью — привлечь наконец внимание к проблемам в медицине, чтобы, не дай Бог, кто-то еще пережил неделю ада, выпавшего на его долю.
Требует, чтобы сотрудники ДРБ признали, что не смогли своевременно поставить верный диагноз. Ранее он уже виделся с членом правления ДРБ Семеновым, отдает себе отчет, что конкретно его вины в деле нет и предполагает, что его просто подставили его же коллеги предоставив неверную информацию о том, что симптомов бешенства у пациентки не было.
Человек в шоке от финансирования медицины в стране, что не может не сказываться на профессионализме и квалификации, от каторжного труда младшего медицинского персонала, работающего «за копейки» буквально на износ. Вопрос о профессионализме доктора-невролога ДРБ — это, безусловно, отдельный вопрос. И уж совсем отдельно, не в этой статье, стоит вернуться к высказыванию патологоанатома ДРБ, высказавшегося: «Закопайте и не заморачивайтесь!» …
Вот лишь часть переписки матери и сына.
28 ноября, шесть часов утра, день перевода из ДРБ, последний день жизни.
«… Нет, температура нормальная, но трудно глотать… Хотела помыть руки и вдруг начала задыхаться... Наверно будут ставить какой-то зонд… Сынок, я уже не могу пить, а когда смачивают губы, просто задыхаюсь… Боли… Уже сутки колят физраствор, чтобы не откинула лапки от обезвоживания… Сынок, говорить почти не могу… Чувствую, придется тебе на похороны приезжать...»
— «Да ты что, мама!.. А температура есть»
— «Как ни странно, температуры нет»
— «Успокойся, родная… Может это самовнушение?»
— «Нет никакого самовнушения… Я прочитала, такое бывает при бешенстве… Я совсем плоха, возможно, тебе надо подумать о билетах… Помолись за меня»
— «Я не молюсь…»
— «А ты ради меня… Я не шучу, все очень серьезно… Боюсь даже вида воды...»
— «Ну а что врачи?! Они же не могут игнорировать такие симптомы...»
— «Им все пофиг… Закажи молебен...»
— «Так что врачи-то говорят???» — «Они сами не знают, а я уже никакая… вылетай, дорогой… Меня куда-то переводят».
Конец переписки.
«Закопайте и не заморачивайтесь!»
По последней информации, вирус бешенства в тканях пациентки генетически принадлежит к вирусам, циркулирующим в Азии. По рассказам сына, мама до умопомрачения любила животных, кстати, буквально два месяца назад взяла из приюта котенка.
Но не котенок, понятно, виновник трагедии — он был бы уже не жилец. Недавно мама, в мае прошлого года, была на экскурсии в Индии, вот там-то, она сама со смехом рассказывала этот эпизод, ее и укусил прелестный щенок...
Отсюда вопросы: слабость, головная боль, общее недомогание, отсутствие аппетита, отсутствие температуры, боли в горле, животе, рвота, понос и, главное, водобоязнь — известны ли такие симптомы неврологу ДРБ, отправившему пациентку умирать в другую больницу?
Разве не наблюдались в день перевода умирающей женщины в другую больницу признаки поражения нервной системы, тяжелые болезненные спазмы мышц гортани, сопровождающиеся судорогами, страхом, провоцируемым видом воды, самой мыслью о ней?
Известно ли члену правления высказывание патологоанатома ДРБ: «Закопайте и не заморачивайтесь!» родному сыну, который после смерти матери настаивал сделать анализ на бешенство? Насколько этично с медицинской точки зрения такое высказывание?
