"Кости изъедены, позвоночник, как творог. Врачи не верили, что выживу" - история жительницы Латвии Валентины, у которой был рак легких

На рентгене  рак никто не заметил

"Я уже год назад жаловалась врачу на боли в спине. Я работаю бухгалтером, всем ясно, что из-за сидячей работы боль в спине — это не удивительно. Но что-то меня тревожило, я задумалась, не связана ли боль с сердцем и пошла к кардиологу. Меня направили к неврологу, дали лекарство, как будто стало лучше, и в ноябре я отправилась в путешествие. В Кракове мне не удалось закрыть окно в номере гостиницы, я замерзла. Думаю, поэтому во время путешествия быстро стало хуже – не было сил, я не могла ни ходить, ни свободно дышать.

У меня бронхиальная астма, и хотя болезнь долго была на стадии ремиссии, когда не следовало даже пить лекарства, я регулярно проводила рентген легких. Пару лет назад у меня два раза подряд были вирусные инфекции верхних дыхательных путей. Пришлось снова начать принимать лекарства. Летом прошлого года мне сделали рентген легких, и врач сказал, что с легкими все в порядке.

Но после путешествия я попросила, чтобы мне снова сделали рентген. Из-за подозрений в онкологическом заболевании,  меня сразу же поместили в Центр туберкулеза и легочных заболеваний в Сауриеши. Там провели бронхоскопию и через два дня признали, что опухоль в правой части легких составляет 7,2 см, 4-я стадия с метастазами, операция невозможна. Затем онколог признал, что на рентгене, проведенном в июне, опухоль за ребром уже была видна, то это было примерно 2 см. Теперь метастазы были уже в печени, в брюшной полости, двух ребрах. Боль росла с каждым днем.

Спасение – попробовать иммунотерапию

Дочь и сын искали, есть ли где-нибудь в мире лечение, а я не могла даже передвигаться. Думала, что настал мой конец. Меня выписали из больницы и отправили в Онкологический центр для начала химиотерапии. Врач предложила мне участие в двойном 3-й фазном исследовании, во время которого я получала бы иммунотерапию. Были следующие условия: 4-я стадия рака легких, установленная мутация гена PDL 1, некурящая, не было  операций, не было химиотерапия. К счастью, сразу можно было провести молекулярные анализы, потому что во время бронхоскопии был извлечен достаточно большой образец ткани. Я отвечала всем требованиям, но не уверена, что доживу до первой дозы лекарств.

Я не могу выдержать боль в доме, пожалуйста, чтобы на год меня поместили в Саврицу. 2 января мне провели сценографию, которая показала ужасную сцену – все кости уже были съедены, позвоночник, как толщина. Из-за боли я все время лежала у системы, похудела на 15 килограммов, выглядела как из концентрационного лагеря. Я ничего не хотела есть и не могла, отвращение к еде, боль и слабость переучили все.

Невероятно, но живу

Я получила уже девять курсов лекарств, результаты невероятны. 4 января, когда я начала лечение, опухоль в правой части легких составила 8,3 см, теперь – 2,4 см. Во время первого обследования выяснилось, что опухоль сократилась до 3,45 см. Самый большой лимфатический узел в основании легких составлял 1,95, теперь – 0,87 см, в середине многие специфические лимфатические узлы, наибольшее – 2,52 см, теперь – 0,7 см. Печень теперь обычной величины, самый большой очаг в ней составлял 6,23 см, теперь – 1,26 см. Вторые метастазы в печени составляли 6,83 см, теперь – 1,43 см.

Шестый очаг, который под контролем, в начале составлял 2 см, теперь составляет 0,4 см. Я потеряла голос, в горле был лимфатический узел размером с перепелиное яйцо. Он рассосался уже после первой процедуры. Метастазы в полости живота больше не обнаружены.

В начале января я думала: это конец, что там с новыми лекарствами можно попробовать, пускай мне делают химиотерапию и дают обезболивающие средства. В канун Нового года я попрощалась с жизнью, потому что мне казалось, что я умру из-за невыносимой боли.

Возвращение к жизни

Если за первой дозой лекарств дети меня привели, то в конце января я сама смогла встать. Только – не хотела выходить, не хотела даже смотреть в окно, потому что уже попрощалась с жизнью, отошла от этого мира, отгораживалась. Я полагала, что так, как Бог решит, так и будет.

В феврале вернулся аппетит, в течение нескольких месяцев я вернула свои 15 килограммов. Начали появляться желания и мысли, что я могла бы сделать. Мне нравятся исторические места, но больше всего православные. В ноябре сын привел священника, который принял исповедь. В феврале я хотела сама пойти в церковь. Я решила, что мне надо поставить памятник на могилу бывшему мужу и бабушке, которая покоится в приграничье.

Теперь я думаю, что если бы я знала, что так быстро оправлюсь, то не ушла бы с работы. Была хорошая должность, прибавка к зарплате в прошлом году. Меня ждали четыре месяца, но в тот момент я не могла обещать, что скоро смогу вернуться к работе. Не так уж легко, меня все еще мучит боль, потому что кости раздроблены, но я стараюсь выдержать без болеутоляющих средств.

Подруга, которая заботилась обо мне, когда я не смогла встать, теперь не перестает удивляться. Дочь много читала об онкологии, ее старшая дочь умерла от онкологического заболевания в возрасте трех месяцев. Уже 15 лет прошло. Я также всегда интересовалась медициной, даже поступила в Медицинское училище, но в первый год бросила его, потому что поняла, что не смогу жить в ладу с собой, если когда-нибудь ошибусь, и из-за моей ошибки человек погибнет. Я была девочкой из провинции, неопытной, пугливой. Я изучала экономику, но всю жизнь продолжала читать о медицине на научно-популярном уровне уровне.

Будущее не планирует

О своем будущем я ничего не знаю. Я слышала о двухлетнем курсе лекарств, но это будет зависеть от моего состояния здоровья. Побочные явления лекарств у меня не выражены, может быть, только зуд усилился.

Я смирилась – жить столько, сколько будет суждено. Но я знаю, самое страшное – это состояние, когда ты не можешь обслуживать себя, я не хочу снова испытывать это. Я не хочу быть никому обузой, я не хочу больше ощущать такую боль.

Иногда я думаю, что попасть в такую программу – это как выиграть в лотерею. Должна быть конкретная генная мутация, другие условия, предложение на время и место, и – ты живешь дальше. Если карты не совпадают – ты умираешь. Все новые методы лечения недоступны.
Когда я прощалась с жизнью, думала о том, как я неправильно жила. Я много слушала о житиях святых. Люди - не святые, только онкологическая или другая тяжелая болезнь может сделать человека лучше, менее эгоистичным. Теперь я чувствую, что на все смотрю иначе.

Иногда, когда сын звонит и спрашивает, полностью ли я поправилась, я понимаю, что это невозможно, по крайней мере кости не восстановятся. Я не могу поднимать ничего тяжелого, а спина болит все время. Но это мелочи по сравнению с тем, что я испытала. Мне хотелось бы сделать мир лучше, но я многого не могу делать. Я сделаю все, что смогу. Но я благодарна за то, что мне уже подарили несколько месяцев жизни.

В отличие от многих европейских стран, в Латвии новую иммунотерапию для пациентов рака легких, которая подарила Валентине возможность жить уже почти год, государство, к сожалению, не оплачивает.