“Маленькое черное платье Шанель - вещь культовая, но невыразительная”

В рижском Музее моды открылась новая выставка. Называется она “Шедевры моды” и представляет собой подборку самых ценных приобретений, сделанных музеем за последние годы. О том, как создавалась коллекция музея, рассказывает его руководитель Наталья Музычкина.

С чего началась ваша коллекция?

С платья 1870-х годов. Ничего такого уж особенного оно из себя не представляло — просто симпатичное платье в хорошем состоянии.

А как вам вообще пришла в голову эта идея — заняться коллекционированием одежды?

А я не занимаюсь коллекционированием. Я абсолютно не коллекционер. Коллекционер — это человек азартный, а я совершенно лишена азарта. Меня можно смело в казино отпускать, я там потрачу ровно столько денег, сколько запланировала, и ни копейкой больше. Все покупки для музея я делаю с абсолютно холодной головой, прицельно. Вот, например, у нас планировалась выставка “Мать и дитя”, и мне потребовались детские вещи определённого периода. Я знаю, что мне надо, и начинаю это целенаправленно искать. Вот Саша Васильев — это коллекционер, он таким родился, он это делает с большой страстью. А я не коллекционирую — я создаю экспозицию музея. Это совершенно разные подходы.

А в чем разница?

Настоящий коллекционер увидит какую-нибудь полуистлевшую тряпочку XVI века и будет ей радоваться, как величайшему раритету. А мне такое абсолютно не нужно. Мне нужно, чтобы вещи были эффектные, хорошо смотрелись в экспозиции и создавали wow-эффект. Моя задача — создать в музее определенную атмосферу. Вот смотрите, в зале, где у нас представлены старинные вещи, даже свет выставлен так, чтобы платье смотрелось, как сокровище: вокруг темнота, а оно освещено. Так обычно ювелирные изделия выставляют.

Наиболее ценный объект вашего собрания?

Придворное платье robe à la française второй половины XVIII века, оно же самый старинный экспонат этой выставки. Несмотря на свой почтенный возраст, это платье великолепно сохранилось. Оно сшито из гобеленовой ткани, настолько плотной, что ее с трудом можно проколоть иголкой.  Платье дореволюционное (я имею в виду французскую революцию), так что судьба его владелицы впоследствии могла быть незавидной. Возможно, именно поэтому оно и сохранилось — его почти не носили, наверное, висело в шкафу в каком-нибудь замке… Помню, когда я приобрела это платье на аукционе — а за него пришлось побороться, — Александр Васильев  поздравил меня с покупкой: вещь, сказал, действительно достойная и ценная.

А за что еще вы боролись?

За платье Александра Маккуина. Причем, на тот момент никто не знал, что это Маккуин, иначе цена, конечно, была бы гораздо выше. На аукционе оно значилось как просто платье фирмы Givenchy.  Но я решила, что такая эффектная вещь не могла пройти незамеченной и наверняка где-то засветилась. Мы начали свое расследование и довольно быстро обнаружили фотографии этого платья в коллекции, созданной в тот недолгий период, когда Маккуин был главным дизайнером Givenchy.

Расскажите о какой-нибудь редкой вещи на этой выставке.

В нашей экспозиции есть платье Джорджио ди Сант'Анджело — американского дизайнера итальянского происхождения, аристократа,  чья одежда в безумно ярких красочных тканях была необыкновенно популярна в 1960-е и 1970-е годы. Он делал кутюрные вещи в стиле хиппи — сегодня это большая редкость. Кстати, на нашей выставке вообще очень интересный раздел американских дизайнеров. Там есть и Халстон, о котором недавно сняли сериал, и потрясающий голливудский художник по костюмам Адриан, у которого была и своя собственная марка, и экспериментатор 60-х Руди Гернрайх, и живой классик Ральф Лорен, и артистичный Ральф Руччи...

Если бы у вас была такая возможность, в какой период в истории моды вы бы хотели перенестись?

Ну, перенестись я бы точно никуда не хотела — зная так много о том, на какие жертвы шли женщины прошлого, чтобы красиво выглядеть. Корсеты и все такое… Но мне очень нравится период Belle Époque,  это конец XIX — начало XX вв. Чтобы представить себе эту моду, достаточно вспомнить сериал “Аббатство Даунтон”. Мода тогда очень быстро менялась — каждые три года происходила смена силуэтов, тканей, декора. Но эта мода все еще оставалась невероятно прекрасной и уникальной — каждое платье было произведением искусства. Потом начался период полуготовой, готовой одежды, более простой и функциональной. Это здорово, это более удобно для людей. Но это уже не так красиво.

Какой из экспонатов в момент приобретения вызвал у вас наибольшее изумление?

Меня по-настоящему изумило платье-пальто 1965 года американского дизайнера Руди Гернрайха. Оно сделано из вышитого винила. Причем, винил этот еще первого поколения — достаточно тяжелый, громоздкий, он просто колом стоит. Как можно было его так расшить цветами и бабочками, ума не приложу. Вещь эта, конечно, исключительно подиумная, в жизни ее носить невозможно.

Случалось ли вам находить в купленных вещах какие-то сюрпризы, вроде непристойностей, которые вшивал Маккуин в мужские пиджаки, когда работал на Севил Роу?

Несколько раз мы находили в старинных платьях вшитые саше. Их использовали в качестве отдушек — платья-то не стирались. Такие секретики были скрыты от посторонних глаз в каком-нибудь потайном карманчике.

Какие экспонаты требовали самой серьезной реставрации?

Викторианские платья. Сами они, как правило, были в неплохой сохранности, но вот украшавший их шелковый декор практически истлел и его надо было восстанавливать. Много проблем бывает с платьями Belle Époque. Как правило, это тончайший шифон, вышитый бисером. Килограммами бисера! Ткань просто не выдерживает такой нагрузки.

А откуда все эти вещи попадают на аукционы?

По-разному. И из частных собраний, и из музейных коллекций. Иногда в музеях оказываются сразу несколько похожих вещей, и тогда от лишних избавляются. Тем более, если вещь требует реставрации —  зачем тратить лишние деньги?

А вы со своими экспонатами расстаетесь?

Пока в этом нет необходимости. Может быть, со временем с чем-то и расстанемся.

Сами вы винтаж носите?

Никогда! Во-первых, у меня не та фигура — большинство дошедших до нас винтажных платьев сшиты на очень миниатюрных женщин. А во-вторых, мне никогда не хотелось надеть платье, которое в прошлом уже кто-то носил. Для меня это всего лишь экспонаты музея.

Вы слышали о скандале с платьем Мэрилин Монро, которое Ким Кардашьян надела на бал Института костюма и слегка порвала?

Формально, поскольку платье находится в частных руках, то владелец может делать с ним что угодно. Но, конечно, за вещь обидно. Это не первый случай, когда знаменитости надевают  исторические наряды. Но наряд наряду рознь. Например, в плиссированных платьях Фортуни звезды регулярно появляются на красных дорожках, и на сохранность этих вещей пока никто не жаловался.

Вы по профессии архитектор. Это как-то сказывается на ваших пристрастиях в моде?

Это сказывается на том, как я обустраиваю музей. Я же мыслю архитектурными пространствами. Для меня даже Рембрандт будет всего лишь пятном на стене, извините за профессиональный цинизм. И вещи для музея я приобретаю только те, которые будут эффектно смотреться в интерьере. Обратите внимание, сколько у нас ярких вещей. Я стараюсь не покупать черное и белое. Да, маленькое черное платье Шанель — это вещь культовая, но, с современной точки зрения, невыразительная. В нашей экспозиции оно бы просто потерялось. Именно поэтому мы выставляем совсем другую Шанель — эффектное длинное шелковое вечернее платье цвета старой розы. На аукционах можно найти очень много вещей черного цвета. Ну хорошо, будет у меня в экспозиции три черных платья подряд, а четвертое — это уже скучно.

При этом сами-то вы носите как раз черное и белое.

Да, это моя любимая цветовая гамма. Но я же себя не выставляю в музее… (смеется).