Чехов строгого режима. Спектакль “Три сестры” в рижской женской тюрьме

Восемь процентов латвийских заключённых – женщины. И все они отбывают наказание в одной-единственной женской тюрьме, находящейся в Риге в районе Ильгюциемс. Именно здесь разворачивается действие документального фильма “Ильгюциемские сестры”, который в этом году включен в конкурсную программу фестиваля Artdocfest.

Автор фильма – известная латвийская актриса, звезда Нового Рижского театра Элита Клявиня, которая с недавних пор стала кинорежиссером. Три года назад она окончила Национальную киношколу Латвийской академии культуры, а ее дипломная работа, документальная лента “Зоряна Хоробрая”, была признана одним из самых ярких кинодебютов последних лет.

Элита, что вас привело в женскую тюрьму?

В Ильгюциемской тюрьме есть программа ресоциализации Mirjama, которая предусматривает для осужденных различные творческие занятия. В частности, они могут посещать театральный кружок. Когда я об этом узнала, то предложила свои услуги в качестве преподавателя. Так я начала раз в неделю ходить в тюрьму и давать там уроки актерского мастерства. А параллельно стала присматриваться – нельзя ли там снять фильм. Сначала мне показалось, что нет, – слишком много рамок и ограничений, а люди слишком закрыты и не идут на контакт. Но потом мне в голову пришла идея поставить там пьесу Чехова “Три сестры”. Мы начали репетировать и параллельно снимать фильм.

А почему вы выбрали именно эту пьесу?

Чехов универсален: его гуманистические ценности понятны абсолютно всем. К тому же в мире не так уж много хороших пьес, где было бы сразу столько ярких женских ролей. И, наконец, я просто поняла, что нашла своих героинь – чеховских трех сестер, которые подошли мне и по возрасту, и по темпераменту. Плюс они мне очень понравились как личности.

У этих женщин действительно оказались актерские способности или это вы их так натренировали?

Просто им было, О ЧЕМ играть. В том, что делают эти женщины на сцене, нет никакого притворства, никакой фальши, – одна только чистая живая эмоция. Ну, и, конечно, мы с ними очень много репетировали. У нас же был один-единственный спектакль: сыграли премьеру – и все. Поэтому каждый хотел выложиться на все 100 процентов. Сначала я думала, что спектакль станет для меня этаким троянским конем – методом, позволяющим  сблизиться с моими героинями. Я не верила, что за такой короткий срок и с таким непростым материалом у нас может получиться что-то по-настоящему художественное. Но оно получилось, и меня саму это до сих пор удивляет.

В постановке “Трех сестер” приняли участие и ваши коллеги из Нового Рижского театра – Иварс Крастс, Каспарс Знотиньш, Гиртс Круминьш, Андрис Стродс, Зигурдс Нейманис. Как вам удалось уговорить их на эту авантюру?

А уговаривать не пришлось. Я попросила – они сразу согласились. Наверное, поверили, что я не буду какой-то ерундой заниматься. В конце они мне сказали… Да, собственно, это и в фильме видно – как у них горят глаза. Даже в профессиональном театре они не всегда так горят…  Так что это обогащало не только моих актрис, но и актеров.

А им, звездам профессионального театра, не обидно было, что в итоге в фильм вошло всего несколько минут с их участием?

Конечно нет. Ведь эта история с “Тремя сестрами” всего лишь повод, чтобы рассказать несколько очень личных женских историй.

Да, и их откровенность поражает. Ваши героини говорят о насилии в своей семье, об одиночестве, о том, почему они пошли на преступление… Как вам удалось их так раскрыть?

Это произошло благодаря спектаклю. Не было бы его, не было бы и этой откровенности. Героини открылись мне далеко не сразу, для этого потребовалось время. Думаю, каждой из них захотелось просто-напросто выговориться… В тюрьме ведь никто ни с кем не откровенничает. Про прошлое здесь не говорят – не принято.

Как лично вы эмоционально перенесли всю эту тюремную эпопею?

Честно говорят, тяжело. Одна моя подруга, увидев отснятый материал, сказала: “Ну, по сравнению с мужскими тюрьмами это просто санаторий”. Да, женщины там могут гулять, носить привычную гражданскую одежду, пользоваться косметикой… Внешне все выглядит не так уж страшно. Но на самом деле тюрьма есть тюрьма, это ужасное место. Ты там тотально несвободен, каждый твой шаг рассматривают, как под лупой, рядом постоянно надзиратель. Буллинг, манипуляции – все это там присутствует. Не говоря уж о том, что ты постоянно ешь одну и ту же скудную еду… В первые дни нам с оператором Байбой Клавой в тюрьме было физиологически настолько плохо… Каждый раз нужно было находить мотивацию, чтобы вновь туда вернуться. А люди там проводят годы…

Что вас больше всего поразило в тюремной жизни?

То, насколько женщины стараются оставаться женщинами, – делают макияж, прически, надевают красивую одежду. Причем, все это не для мужчин, – мужчин там нет. А для самих себя, чтобы даже в этих ужасных обстоятельствах сохранить свою женскую сущность. Еще меня поразило, что эти женщины за все должны платить. Они работают целый день в швейном цеху и получают за это 60 евро в месяц. И из этих денег у них вычитают абсолютно за все, начиная от услуг адвоката и заканчивая кабельным телевидением. В тюрьме ничего не бывает задаром.

Когда в конце фильма ты узнаешь, на сколько лет осуждены эти женщины, – тебя будто пыльным мешком по голове ударяют. Да им, оказывается, сидеть еще много-много лет.

Да, поэтому в тюрьме мы этот фильм показывать не будем. Наши героини не хотят, чтобы их откровенные истории там были услышаны, – им это может только навредить. На воле – да, но не в тюрьме.