Голос, дети и диета. Рецепт красоты оперной дивы Кристине Задовской

Годы и голос

Откровенно говоря, я всегда думала о том, каково это – быть 50-летней женщиной. (Смеется.) А готовясь к юбилейному концерту, перемерила свои любимые платья перед фотосессией, костюм Фенены из «Набукко», сшитый больше 20 лет назад… Все сидит! Все годится! Так что не так страшны эти годы, как в юности казалось. Я их вообще, если честно, не ощущаю. Может, когда Адам, сыночек мой, меня по росту обгонит, – он крупный мальчик, как все мы, – я пойму, сколько мне на самом деле. А пока что чувствую себя молодой мамой.

Знаете, певцу ведь очень трудно себя оценить – внутри звук совсем по-другому слышится. Остается только положиться на мнение тех, кому доверяешь. И благодарить Бога за то, что он дал мне голос и достаточно разума, чтобы им управлять. Потому что каждые 10 лет весь твой рабочий аппарат меняется. Не сумеешь приспособиться – все, тебе как артисту конец.

В 20 я вообще не думала, как пою. В 30 поумнела. А потом родила своих близнецов, Адама и Магду, и очень долго возвращалась в форму, очень много занималась у Маргариты Груздевой, никогда не устану ее благодарить... Попела, побежала домой, отпустила няню, взяла коляску, с детьми на улице погуляла, потом обратно в класс. И Маргарита все это выдержала, поняла меня, помогла.

А в 40 все опять надо было отстраивать по новой. И сейчас чувствую – дышать-то надо немножко по-другому. Без упражнений, физических и вокальных, без четкого плана в голове ничего хорошего можно не ждать. Так что я работаю, все записываю, анализирую, что получилось, что не получилось, слушаю прежние занятия с педагогами, и вот как-то двигаюсь вперед.

Бабушкино наследство

Прадед мой, Задовский, был чистый поляк. Бабушка одна из Курземе, другая из Селии: когда началась война, она своими глазами видела, как все их большое-большое хозяйство взлетело на воздух… Бабах, и все… Хорошо еще, сами живы остались, успели спастись, добрались до Елгавского района, там и поселились …

Они были простые люди, очень работящие. Бабушка курземская любила петь. Если бы она знала, что я стану солисткой Латвийский национальной оперы, – ой, как была бы счастлива… Но она, к сожалению, этого не застала. Пошла на танцы, на какой-то вечер пенсионеров – и заснула… навсегда...

Вторая бабушка, елгавская, была редкая аккуратистка. Какая же у нее чистота всегда была! Полы драила до блеска, этот запах воска до сих пор у меня в носу. Помню ее генеральные уборки по весне… А как она стол накрывала! Все по правилам, сервиз, фарфор… Готовила в одном фартуке, гостей принимала в другом, белоснежном, брошечкой приколотом… Всегда прическа у нее была, любила красиво одеваться.  Говорила: у каждой женщины в шкафу должно быть платье в цветочек. О, я помню ее шкаф… Платья действительно были красивые. А над ними, на полочке, шкатулка маленькая с украшениями.

Мы каждое лето у бабушек жили, то у одной, то у другой, и детство у нас было до того счастливое – словами не передать. Хотя и трудиться приходилось много. Я всему научилась: и корову доить, и сено ворошить, и домой на лошади стог привезти, и за садом ухаживать, и посуду мыть в трех тазах (воды-то в доме не было) до полного блеска, а потом вытирать насухо. Абсолютно всем этим деревенским вещам, даже тяжелым. Работы я как не боялась, так и не боюсь. И по жизни я педант-аккуратист. Вот такое мне наследство досталось.

Диета

Я никогда не была тростиночкой, из деревни в консерваторию приехала учиться – кровь с молоком. Но в какой-то момент мой педагог замечательный, Людмила Аркадьевна Браун, сказала: «Надо худеть! У меня подруга, очень умная, не ест в те дни, когда меняются фазы Луны. Четыре раза в месяц как бы выходной у организма: только питье». Я послушалась. И килограммы не то чтобы прямо на глазах начали уходить, но через полгода дома, в Яунпилсе, надеваю какие-то брюки, а они на мне болтаются, и мама говорит: ну конечно, ты похудела, дочка! В итоге я очень логично пришла к тому самому весу, который у меня всю взрослую жизнь сохранялся. Конечно, после детей мне пришлось за себя взяться, да и сейчас, когда мы с сестрой (Анда Задовска, продюсер. – Прим. ред.) решили, что будет юбилейный концерт, Анда сказала: что хочешь делай, но изволь быть в форме. Помнишь, у тебя была вот эта диета? А у Анды такой характер, она если что решила, так и будет.

И кстати, мы с 1 июня всей семьей без хлеба живем. Магда его не ест с рождения, для нее бутерброд с колбасой – вещь непонятная, колбаска – да, а все, что из теста, как бы в принципе не существует. Потом Андрис (муж Кристине, актер Нового Рижского театра Андрис Кейшс. – Прим. ред.) сказал: я тоже не буду. Сделали Адаму анализы, по другому поводу, и врач ему тоже посоветовал отказаться от мучного. Ну и моя очередь пришла.

Ох, как же мне трудно было поначалу! Для меня завтрак – это кофе с бутербродиком. Вкус детства. А потом привыкла. И постепенно, постепенно 10 килограммов ушло. Причем, что интересно, не с одного какого-то места, а по всему телу. Сапоги стали пошире, юбки… Ну, держимся, держимся.

Грим

Это все пережитки прошлого – что грим, мол, вредит коже. Нас стращали этим в консерватории, на занятиях в оперном классе, но в театре косметика оказалась совсем другая. Андрей Жагарс, когда стал директором, все в этом смысле изменил, пригласил гримеров из «Дайлес», это были девочки с опытом, на киностудии учились у старых мастеров, хорошую косметику использовали.

Ну да, возле основания ресниц у меня светлая полоска есть – там, где мне ресницы клеили. Снимаем – прикрепляем, снимаем – прикрепляем… и так каждый день, это до того естественно стало, как хлеб на стол поставить. Но полоска полоской, а вот смотрю на лицо – не так и страшно. И я вот что думаю: да, во-первых, хорошая косметика, а во-вторых, я же четыре раза в неделю делала себе массаж, когда грим снимала. Никогда в жизни не оставляла на лице что-то после спектакля! Лучше я лишние полчаса на работе проведу, но лицо очищу досконально. Так что, может, это и хорошо, что грим. Ты после него за собой ухаживаешь, а потом еще дома умоешься – очень я люблю обычной теплой водой умываться, – крем на ночь нанесешь, и все в порядке. Но, может, и гены помогают. У моей бабушки такие чудесные щеки были – прямо как лепестки розовые.

Лицо

Я со своим лицом ничего не делаю. Очень редко – наверное, слишком редко – балую себя массажами, хотя они мне очень нравятся. Стыдно сказать, когда в последний раз была у косметолога. Каждый год начинаю с мысли – ну вот, теперь я точно буду ходить регулярно. Вот прямо с февраля. Ага, как же. Без маникюра и педикюра представить свою жизнь не могу, а лицо…

До салонных процедур только три-четыре раза добралась, да и то потому, что мой друг Улдис Вейтс, директор латвийского представительства Institut Esthederm Paris, уговорил: Кристине, ты должна, у нас же такой мастер! И это был очень приятный опыт. Я, кстати, как попробовала тогда эту косметику, так на ней и остановилась. Даже мой муж в конце концов на этот лейбл подсел. Мне нравится, что запахи еле слышны, я не люблю слишком назойливые, а тут именно то, что надо: горьковатый, с нотками травы, сена, немножко даже больницы. Есть в этом какая-то чистота, какой-то отзвук детства.

Косметика для ухода за кожей

Я привязываюсь к косметике. Конечно, когда сестра мне баночку La Prairie подарила, я все к зеркалу бегала – ну, точно помолодела… Но в ежедневном обиходе у меня только Esthederm, их кремы, их мицеллярная вода (просто идеальная, смывку для глаз отдельно покупать не надо), а особенно – сыворотка в золотом флакончике, City Protect InCellium Spray, Улдис когда-то порекомендовал, сказал: попробуй, не пожалеешь. И я действительно не жалею, я раньше из самолета просто с иссушенным лицом выходила, а тут побрызгаешь, и все в порядке. Тут мне как-то подарили косметику Sensai, полный набор, все в таких изумительных упаковках, красивых, элегантных, так и просится в руки взять, открыть. И что вы думаете? Глаза покраснели, кожу щипать стало. Со слезами на глазах говорю коллегам: ну, девочки, кому? И девочки с удовольствием забрали и пользовались, им просто отлично все подошло. Это я к чему: я свое нашла, мне ничего другого не надо.

Домашние рецепты у меня не прижились. Начиталась как-то советов, смешала кефир с медом… Как же это все пахло на лице, ой… Картошку сырую под глаза класть пробовала. Мне этот народный лифтинг сушит кожу со страшной силой! Проще отказаться от острой азиатской кухни, которую я просто обожаю и от которой мешочки под глазами наутро появляются, и не плодить проблемы.

Декоративная косметика   

Я очень часто без косметики хожу, хотя один мой хороший друг выговаривает мне, когда видит ненакрашенной: «Ты – артистка! Не смей с голым лицом на людях появляться!» Я ему объясняю: дорогой, мне же в пять вечера большой эфиопский грим для «Аиды» наложили, я шесть часов в нем пробыла и только что сняла. Ну потерпят меня немножко и такой.

Сказать по правде, мне и самой очень нравится, когда я делаю мой маленький макияж. Но чаще всего я просто брызгаюсь все из того же золотого флакончика, даже крем не нужен, лицо дышит, и когда снег на него падает, такое приятное чувство чистоты и свежести… Я очень люблю гулять в снег и вижу, как на женщинах косметика размазывается, и они, бедняжки, на панд становятся похожи. Лучше уж тогда вообще не краситься, чем вот так неаккуратно выглядеть. Или брать с собой косметичку и уже на месте себя в порядок приводить.

Что я с собой ношу? Тональный крем и тушь для ресниц. У меня хорошие ресницы, красивые, но светлые – их обязательно надо красить, и когда я это делаю, мне все говорят: ты что, у визажиста была?..

С тушью я давно определилась. Есть одна конкретная у Chanel, мне мастер по гриму посоветовал однажды, так она и прижилась. Как заканчивается – сразу другую такую же и покупаю. А тут недавно мне показали тушь от Avon – тоже очень хорошую, не растекается, не сыплется, выглядит очень естественно, и теперь у меня две любимицы, но Chanel все-таки первым номером идет.

А третья необходимая для меня вещь – масло для губ, вот именно масло, а не блеск, бальзам или помада. Мы один раз (первый и пока единственный) ездили всей семьей на Красное море, в Шарм-эль-Шейх, а там вода очень соленая, и мне продавщица в «Стокманне» порекомендовала масло Clarins с блесточками. Такое масло не масло, желе не желе. Отличная штука, охраняет и от солнца, и от мороза, и ее надолго хватает.

Волосы

Мне повезло и с волосами, и с мастерами. Волосы, спасибо папе, воспитанные, послушные, с хорошей памятью. Их как рукой направишь, так они и держаться будут. Укладки на три дня хватает. Но после рождения детей пришлось их состричь. Раз, два, три, четыре… семь раз мне их состригали, прежде чем они снова стали густыми и вьющимися, и Пьерс, мой парикмахер, сказал: наконец-то они вернулись. А до того самого момента я ходила с короткой-короткой стрижкой.

Откровенно говоря, она мне самой очень нравилась, я с ней комплиментов наслушалась, на аватарке фейсбука у меня до сих пор фотография, где я с ней. Но оказалось, это довольно дорого – ее содержать. Это только кажется, что с короткой стрижкой нет проблем. Если хочешь, чтобы она смотрелась красиво, ходить в салон надо в два раза чаще обычного. Зато дети просто счастливы, что сейчас у меня волосы подлиннее. У нас целый ритуал – я сижу, они каждый со своей стороны делают мне какую-то прическу. Адам говорит: я так люблю, когда у тебя такие волосы. А если сын так говорит – все… И Магда медитирует: ой, мамочка, я засыпаю. Так что нынешняя длина – это гарантия, что 3–4 раза в неделю, когда я вечером дома, у нас будут обязательно будут такие вот 20 минут, а то и полчаса нашего времени. Вот только нашего. Нас троих.

Радикальные меры

Никогда нельзя говорить «никогда», но вот накачанные губы точно не для меня. Во-первых, мне не нравится, как это выглядит. Во-вторых, это большая смелость. А я – боюсь! Боюсь таких радикальных мер по отношению к лицу и телу. Я деревенская, мне важно знать, какой будет результат и какие могут наступить последствия. Вот делают мне укол в больнице – понятно, будет больно, будет синяк. А кто мне объяснит, как лицо после вмешательства хирурга будет выглядеть через 20 лет? Какие будут реакции? Если веки опускаются и жить мешают, тут все предельно ясно: есть проблема – решай ее, делай операцию. На это я бы пошла, будь такая нужда. Но нужды пока нет. Словом, все, что туманно и не доказано – не мое.