Популизм, героизм и призрак выборов. Внутренняя политика Украины на третьем году войны: промежуточные итоги

Дистанцирование от непопулярных решений и игра в популизм

На третий год войны власть и, прежде всего, президент, продолжает хотеть нравиться обществу. Причем нравиться больше, чем другие. Желание понятное и объяснимое в условиях электорального процесса. В условиях его отсутствия по понятным причинам (о которых ниже) это стремление вполне может быть подчинено другим приоритетам, например, отказу от популизма и готовности брать ответственность за непопулярные решения. Однако и в силу персональных представлений о политике, и в силу, очевидно, убеждения (не спорю, имеющего определенный смысл) в том, что в условиях военного времени падение популярности национального лидера может привести к ослаблению морального духа общества и к его разобщенности, команда президента продолжает выстраивать такую коммуникационную стратегию, которая бы выводила лично Зеленского из-под огня критики. В качестве примеров можно привести несколько кейсов, произошедших в этом году.

Банковая долго не хотела прямо говорить о своем назревшем намерении сменить популярного главнокомандующего Вооруженными Силами Украины генерала Валерия Залужного. В качестве пробных шаров запускались различные инсайды, как правило, через близкие власти различные телеграм-каналы. Тем самым общественность не столько проверялась в своей реакции, сколько готовилась к подобному решению, гневно выпуская пар. Даже когда в конце января подобные намерения Банковой были озвучены западными медиа и некоторыми украинскими депутатами, на основе снова-таки каких-то инсайдов, и вызвали бурное обсуждение в Украине, Министерство обороны опровергло это, а Президент хранил молчание. И только через неделю решение было официально принято. Очевидно, именно тогда, когда власть посчитала, что динамика остроты самого информационного повода постепенно идет на спад. Я подчеркиваю, в данном случае, я не сужу о причинах отставки главкома, о правильности или неправильности такого решения, так же как и о профессиональных качествах Залужного и его успехах или неудачах на своем посту. Об этом уже немало было сказано в свое время в украинских и зарубежных медиа. Я хочу указать на само коммуникационное поведение Банковой в этом эпизоде и вижу в этом определенную технологию. Тем более, что сразу после отставки популярного генерала был анонсирован широкомасштабный обмен пленными, о котором наверняка было известно заранее и обнародование которого послужило «мягкой подушкой», призванной успокоить общественное недовольство.

Очень острая и болезненная для общества проблема мобилизации также, по возможности, смягчалась в персональной коммуникации Зеленского и членов его команды, где президент выступал в роли некоего «доброго полицейского» на контрасте с военным руководством страны. В преддверии принятия нового закона о мобилизации Зеленский публично оспорил цифру в 500 тысяч человек, определенную Министерством обороны как необходимую, и сказал, что достаточно будет 300 тысяч.

Уже в недавнем интервью Зеленский снова опроверг еще одни цифры, указанные секретарем Совета национальной безопасности и обороны Украины Александром Литвиненко о дополнительных 160 тыс., необходимых для фронта, и подчеркнул, что трудно говорить о каких-то цифрах, однако согласился, что людей на фронте недостаточно.

Подобная «игра» цифрами мало что значит на самом деле. Точное и экспертно подтвержденное количество, необходимое для фронта, не озвучивалось в информационном пространстве уже хотя бы в целях национальной безопасности. Тем не менее, очевидно, в команде президента решили, что таким образом будет создаваться коммуникационный эффект для позитивного имиджа Зеленского. Тем более что президент всегда избегает однозначных и жестких слов по поводу всех вопросов, касающихся мобилизации, уклонистов и случаев самовольного оставления военных частей, — вопросов, вызывающих неоднозначную, острую и в какой-то мере полярную реакцию общества.

Подчеркивая героизм украинской армии, он в то же время не скупится на резкие слова относительно командования и армейской бюрократии, такие, как, например, «генералы должны быть в окопах».

Сложные и неоднозначные решения в сфере экономики также приправляются изрядной долей популизма. Неминуемое в украинских условиях повышение налогов вызвало недоумение многих по поводу того, как и какие налоги повышаются. Действительно, Украина в конце года столкнулась с бюджетным дефицитом в 500 млрд гривен (около 12 млрд долларов). А ведь исключительно из национального бюджета осуществляются все расходы на армию и оборону. Гражданские статьи перекрываются иностранной финансовой помощью в различных ее формах. В таких условиях правительство ожидаемо решило повысить налоги, и прежде всего военный сбор, который увеличился с 1,5 до 5 процентов. Это касается всех работающих граждан, которые получают заработную плату, поскольку налог платится именно из фонда заработной платы. Таким образом, каждый украинец, который официально трудоустроен, будет отдавать теперь больший процент своих доходов для поддержки оборонных усилий Украины, чем раньше. Увеличились налоги для малого и среднего бизнеса, а банки и другие финансовые учреждения должны будут уплатить от 25 до 50 процентов своего годового дохода за 2024 год.

Одним из главных инициаторов этих новшеств стал глава финансового комитета Верховной Рады Вадим Гетманцев, и в конечном итоге после долгих споров парламент все же проголосовал за повышение налогов, а президент подписал документ только на 44-й день. И хотя правительство объясняло такое решение в том числе и требованием иностранных кредиторов, критики этого закона считают его популистским, поскольку не поднимаются налоги на потребление, то есть налог на добавленную стоимость — косвенный налог, который включают в стоимость товаров и услуг. «Потому что военный сбор платят те, кто и так работает “в белую”, таким образом, это как наказание для них. НДС платят все абсолютно — кто работает и “в белую”, и “в серую” и “в темную”. Это налог на потребление, это более справедливая история, чем больше вы потребляете, тем больший платите налог», — считает инвестиционный банкир и финансовый эксперт Сергей Фурса.

По выводам Американской торговой палаты, данные изменения налоговой политики не соответствуют принципам соблюдения налоговой справедливости, зато могут привести к дальнейшей дискриминации прозрачного бизнеса, усилить искажение конкуренции между налогоплательщиками и налоговыми уклонистами, подорвать доверие и способствовать увеличению теневой экономики.

Сразу же после повышения налогов последовало решение о единоразовой выплате всем гражданам Украины по 1000 гривен (около 24 долларов), что вызвало не просто вопросы о целесообразности этого шага, но и серьезную критику со стороны экспертного сообщества, которое называет это социальным популизмом. Раздача «Вовиной тысячи», как уже окрестили эту поддержку в народе, нивелирует доходы, полученные от повышения военного сбора, а отсутствие дифференциации в выплатах, когда они направлены не только для реально нуждающихся, а абсолютно для всех, нивелирует принцип социальной справедливости, утверждает экономист Олег Пензлин. «Мы поднимаем налоги, чтобы собрать 50 млрд гривен на ВСУ, потому что нечем бойцам зарплаты платить, и тут же раздаем 30 млрд в рамках адски популистской акции», — возмущается экономическая журналистка Екатерина Венжик.

Показательно, что именно президент первым объявил о такой выплате, назвав ее поддержкой на период холодов. Отвечая на критику, в правительстве утверждают, что, во-первых, данные деньги берутся из тех фондов, которые невозможно использовать на оборонные нужды и которые нужно израсходовать до конца года; во-вторых, выплаты не приведут к «съеданию» военного налога; в-третьих, тысяча гривен переводится на банковский счет, и ее можно будет потратить только определенным образом, например, на оплату коммунальных услуг; в-четвертых, это стимулирует потребление граждан. Сложно сказать, как эта мизерная сумма поможет стимулировать спрос и оплачивать коммунальные услуги, однако выплаты уже начались, несмотря на критику и на то, что в процессе общественной дискуссии была даже зарегистрирована петиция президенту с требованием отменить эту выплату.

Очевидно, что подобный популизм является ожидаемым ответом на просевший рейтинг президента. Впрочем, это проседание вполне закономерно, популярность главы государства не могла оставаться неизменно такой же высокой уже хотя бы в силу трехлетнего пребывания страны в состоянии войны, что сопряжено с неизбежными трудностями и некоей фрустрации от осознания неизвестности итога войны. Социология говорит, что после вторжения уровень доверия к президенту вырос до 90%. К концу декабря 2023 года уровень доверия снизился до 77%, к февралю 2024 года — до 64%, к маю 2024 года — до 59%. В то же время между маем и сентябрем 2024 года показатели практически не изменились, и на сентябрь 2024 г. 59% украинцев доверяли В. Зеленскому, 37% — не доверяли.

Однако другое исследование, проведенное уже в декабре 2024 года и предполагавшее выяснение уровня доверия украинцев не только к президенту, а и к другим представителям государственного истеблишмента, показало, что наибольший рейтинг доверия в украинском обществе имеют Валерий Залужный (70,9%) и глава Главного управления разведки Кирилл Буданов (63,3%). Владимир Зеленский оказался на третьем месте с 44,8%.

Фактор Ермака и Офис всех решений

Глава Офиса Президента Украины Андрей Ермак второй год подряд занял место в рейтинге самых влиятельных людей Европы, который составляет издание Politico. На этот раз редакция обозначила его титулом «фиксер» (человек, который решает проблемы) в категории «Мечтатели», обосновав такой выбор внешнеполитической активностью данной персоны и тем, что он сосредоточился на попытках выиграть мир вместо попыток выиграть войну. Между тем, все, кто хоть мало-мальски знаком с украинской политической кухней, вряд ли назовут образ главы администрации «мечтательным». Ибо на внутриполитическом поприще у Ермака получается все или почти все, его влияние на президента давно стало безальтернативным, а в 2024 году его роль в определении политической стратегии и тактики, в формировании или пертурбации вертикали власти продолжала оставаться решающей. «Человек, который стоит за троном», «вице-президент», «серый кардинал» и даже «второе полушарие мозга Зеленского» — вот только некоторые эпитеты, которыми награждали Ермака, начиная с того момента, когда он возглавил Офис Президента в 2020 году.

Надо сказать, что потенциал для концентрации власти у президента и его структур был заложен еще результатами парламентских выборов 2019 года, когда в Верховной Раде сформировалось большинство из пропрезидентской партии «Слуга народа». Уже с того момента парламентско-президентская республика по форме начала медленный дрейф в сторону президентской, по сути. Поскольку конституционное распределение полномочий власти оставалось неизменным, это привело к тому, что «центром принятия решений» постепенно становился не обозначенный ни Конституцией, ни другими законами, а лишь президентскими указами, Офис Президента. А с началом широкомасштабной агрессии этой тенденции был дан новый импульс, и Офис окончательно превратился в весьма своеобразную, параллельную и более сильную вертикаль власти. Политолог Владимир Фесенко не видит в этом ничего удивительного и считает ситуацию логичной в условиях, когда все замыкается на Владимире Зеленском, а значит, и на Офисе, которому президент, хоть и не официально, но вполне логично делегирует часть своих обязанностей.

Как безапелляционно говорил сам Ермак, объясняя этот процесс: «Сегодня по абсолютно понятным причинам нет внутренней политики. Есть одна политика — направленная на победу. Уверен, что все, кто сегодня занимается исключительно внутренней политикой, — это люди, действующие не в интересах нашего государства».

Существуют разные мнения насчет того, кто все же играет главную скрипку в дуэте Зеленский — Ермак. Зарубежные медиа склонны полагать, что Зеленский все более зависим от Ермака. Неслучайно и вышеуказанный рейтинг Politico включает именно главу Офиса Президента, а не самого президента. Интересно, что в Украине часто считают совсем по-другому. Предшественник Ермака на его посту Андрей Богдан говорил о превалировании Зеленского в этом тандеме. Публицист и журналист Виталий Портников вообще уверен, что Андрей Ермак является лишь чиновником и исполнителем воли Владимира Зеленского. Бывший посол ЕС в Украине Матти Маасикас в недавно вышедших мемуарах опровергает то, что Ермак контролирует буквально все в стране, полагая, что глава Офиса не имеет на это «ни возможностей, ни масштабов». В любом случае президент полностью доверяет Ермаку и дает практически полный карт-бланш не только во внешней, но и во внутренней политике. Но, очевидно, только после своего утверждения.

Правительство и парламент в системе власти Офиса Президента

На сегодняшний день в украинском Кабинете министров (правительстве) остался только один человек, который был назначен ранее 2020 года, то есть до того времени, как Ермак возглавил президентский офис. Это министр цифровой трансформации Михаил Федоров. Летом 2024 года в правительстве произошла масштабная ротация, ушли в отставку целый ряд министров, о чем «Новая газета Европа» уже писала в своем материале. Вероятно, не за всеми этими отставками в равной степени прослеживается роль Ермака, как и сложно утверждать наверняка, являются ли все без исключения новые люди его прямыми креатурами. Однако посты в ключевых министерствах — экономики, обороны, внутренних дел, иностранных дел, развития громад и территорий, — а также должность главы Национального банка Украины, по мнению украинских журналистов, отданы именно этим креатурам. И не только в результате вышеуказанной летней ротации, но и ранее. И за всеми этими назначениями, независимо от того, являются ли они по Конституции прерогативой президента или парламента, так или иначе стоит фигура Ермака.

Критики очевидного усиления позиций Офиса Президента особенно обеспокоены влиянием офиса на силовые структуры, которое осуществляется через заместителя Ермака Олега Татарова.

С одной стороны, усиленный контроль власти над силовым блоком в условиях широкомасштабной агрессии — явление объяснимое. С другой — осуществляется этот контроль опять-таки со стороны Офиса Президента. По словам журналистов «Украинской правды», Татаров сумел выстроить под президента забытую еще со времен позднего Кучмы силовую вертикаль, где под единым центром контроля оказались почти все правоохранительные ведомства сразу: и следствие, и надзор, и частично суды. В связи с этим возникают вопросы по поводу субъектности правительства и персонально его главы Дениса Шмыгаля. Собственно, именно в силу отсутствия этой субъектности Шмыгаль остается премьером-долгожителем. Он оказался настолько удобным для Банковой благодаря своей незаметности, что стал рекордсменом по продолжительности пребывания в должности среди всех глав украинских правительств.

Парламент

Сформированное еще в 2019-м парламентское пропрезидентское большинство в виде фракции «Слуги народа» уже не является ключевым и столь уж необходимым фактором законодательного оформления инициатив исполнительной власти. За последние годы фракция стала еще более несамостоятельной и слабой. В начале работы парламента девятого созыва во фракции «Слуга народа» было 254 народных депутата. Сейчас в «Слуге народа» де-юре 233 парламентарияв. Однако, по словам журналистов «Украинской правды», регулярно приходят на заседания и активно голосуют ориентировочно 170–180 нардепов. Остальные или открыто откололись, как, например, 17 депутатов группы Разумкова (бывшего соратника Зеленского и спикера Верховной Рады в 2019–2020 гг.), или демонстрируют скрытый саботаж, регулярно пропуская заседания парламента. О слабости партии власти говорит также тот факт, что, несмотря на заявленное монобольшинство, для принятия законов «Слуге народа» нужно «договариваться» с другими фракциями и группами.

Однако это не составляет проблемы, потому что всегда находится количество оппозиционных депутатов, которое может составить большинство и обеспечить принятие даже «непопулярного» закона. Такая неформальная коалиция пропрезидентской фракции и отдельных депутатских групп под контролем Офиса Президента и обеспечивает функционирование парламента и одновременно снижение субъектности законодательной ветви власти как таковой. Ослаб и парламентский контроль над деятельностью Кабинета министров. С момента полномасштабного вторжения правительство практически не отчитывается перед народными депутатами. В свою очередь оппозиция в парламенте девятого созыва является разделенной, сами же оппозиционные фракции состоят из нескольких подгрупп, а той силы, которая может или захочет стать объединительным центром, пока не наблюдается.

Олигархи — в прошлом?

Широкомасштабная война косвенно способствовала практическому исчезновению такого ранее решающего фактора украинской политики, как олигархат. С одной стороны, на это повлияли и финансовые потери самых богатых людей Украины из-за прямого вторжения, в том числе и оккупации тех территорий, где находились их активы. Если до полномасштабного вторжения в стране было десять долларовых миллиардеров, то сейчас — двое. Также это связано с антиолигархичным курсом президентской команды, которому способствовали специфические условия военного времени. Еще в 2021 году был принят так называемый закон про деолигархизацию. Он вступил в силу 7 мая 2022-го, уже после начала большой войны, и предполагает создание правовых механизмов для устранения их влияния на политические партии и медиа. Это лишило олигархов возможности продвигать свою повестку дня, и они разными способами избавились от своих медиаимперий. В условиях, когда президент и его Офис сегодня стали фактическим центром формирования политики, лоббистское и прочее политическое влияние олигархов сводится к минимуму.

Кроме того, война потребовала от них четкого политического самоопределения. Большинство знаковых фигур крупного украинского бизнеса (в частности, Ринат Ахметов, Петр Порошенко, Дмитрий Фирташ, Виктор Пинчук, Константин Жеваго, Сергей Тигипко, Александр и Галина Гереги) не просто четко заявили о том, что Россия — это агрессор, Путин — военный преступник, а и осуществляют финансовую помощь Вооруженным силам Украины и гражданским лицам.

Показательным также является судьба одного из одиознейших олигархов — Игоря Коломойского, — с которым связывают предвыборную кампанию Зеленского, да и вообще первоначальную медийную, финансовую и политическую промоцию тогда еще кандидата в президенты. Олигарх находится под стражей с сентября 2023 года. Он получил подозрения по нескольким эпизодам — мошенничество, легализация имущества, полученного незаконным путем, незаконное завладение средствами. В 2024 году к этому добавилось подозрение в организации заказного убийства.

Медиа. Свобода слова сохраняется

В то же время информационное пространство Украины остается плюралистичным. Критика решений власти, громкие расследования, сообщения о коррупционных делах — неотъемлемый атрибут украинской журналистики. И это несмотря на попытку Банковой укрепить свою информационную повестку в виде учреждения еще в марте 2022 года единого телевизионного вещания — круглосуточного марафона «Єдині новини#UAразом». Так называемый «единый телемарафон» давно критикуется и в Украине, и за рубежом за провластную пропагандистскую направленность, закрытость для оппозиционной точки зрения и поглощение бюджетных денег. В то же время следует отметить, что этот проект далеко не монополизировал украинское медиапространство, а его влияние на общественное мнение является не столь очевидным. Доверие к «Единому марафону» снизилось с 70% в 2022 году до 36% в феврале 2024-го. Согласно опросу, Telegram является самым популярным источником информации для 47% респондентов, далее следуют YouTube (26%), «Единый марафон новостей» (21%)

Организация «Репортеры без границ» (RSF) обнародовала Индекс свободы слова в 2024 году, в который вошли 180 стран мира. Украина оказалась на 61-й строчке, поднявшись за год на 18 позиций.

Выборы — не ко времени. И это законно. Но есть политические нюансы

Перенос парламентских и президентских выборов, которые должны были состояться в конце 2023-го (парламентские) и в марте 2024 (президентские) года в Украине не вызвал особых дискуссий. И, конечно же, неразумно считать непроведение выборов фактором сползания страны в «авторитаризм», а уж тем более основанием для «нелегитимности» украинской власти, как это неоднократно делал Путин и его кремлевское окружение. Ведь согласно украинской Конституции и профильному Закону, во время военного положения выборы не могут состояться. Да и с технологической точки зрения как организовать нормальное, легитимное, а также безопасное голосование, когда часть страны оккупирована, остальная подвергается ежедневным обстрелам, а значительное количество граждан или на фронте, или пребывает за границей? Безусловно, украинское общество, в отличие от некоторых западных политиков (хотя и не первого эшелона), прекрасно это понимало. Так, согласно опросу Киевского международного института социологии (КМИС), проведенному в конце 2023 года, 81% респондентов считали, что выборы должны проводиться после войны и сейчас они не актуальны. Противоположного мнения придерживаются лишь 16% опрошенных. Однако один из последних опросов (сентябрь 2024-го) показал уже 28% респондентов, положительно относящихся к идее проведения общенациональных выборов в Украине (президентских или парламентских) до завершения войны, но большинство опрошенных (56%) по-прежнему относятся к этому негативно.

Тема выборов вновь всплыла совсем недавно, синхронизируясь с параллельным информационным треком о возможном начале переговоров. Первым об этом еще в ноябре написал британский Economist. Основываясь на целом ряде неназванных источников, издание предполагает, что в Украине началась подготовка к выборам 2025 года, но при этом никто об этом открыто не говорит. Центральная избирательная комиссия начала определенную подготовительную работу. При этом журнал подчеркивает падение рейтинга действующего президента, который проигрывает по популярности Залужному, поэтому-то президентская команда, якобы, и стремится провести выборы, чтобы успеть продлить свое пребывание у власти. Тем более что о политических амбициях Залужного пока ничего неизвестно. Статья показательна обилием анонимных «инсайдов» и акцентом на снижении популярности Зеленского на фоне высоких рейтингов Залужного.

Советник руководителя Офиса президента Михаил Подоляк заявил, что в Украине нет никаких оснований или предпосылок для возможности проведения выборов. «Война сегодня находится в горячей фазе, как и год назад... Война высокой интенсивности... Никаких настоящих намерений идти на переговорные процессы у Российской Федерации нет. Они продолжают настаивать на ультимативных требованиях, то есть Украина должна лишиться не только территории, но и субъектности, суверенности. Не вижу оснований для того, чтобы уже говорить о начале какого-то политического сезона или процесса как такового». Также Подоляк предположил, что вбросы подобной информации имеют целью вынудить Украины пойти на какие-то уступки.

Глава президентского Офиса смягчил резкость своего советника и выразил твердую уверенность, что выборы пройдут, но только после окончания войны. При этом он подчеркнул, что в демократическом процессе заинтересован сам президент.

Центральная избирательная комиссия действительно возобновила работу Государственного реестра избирателей в части учета постоянных избирательных участков. В ЦИК объяснили, что это регулярная плановая работа, которая выполняется постоянно, и это вовсе не означает проведение выборов в ближайшее время. Просто идет формальная работа по, так сказать, «инвентаризации» избирательных участков, поскольку значительная часть их разрушена в ходе боевых действий.

Эксперты скептично оценивают возможность проведения выборов, по крайней мере, весной следующего года, опираясь не только на вышеназванные причины, связанные с продолжающейся войной, но и на ряд сугубо юридических, финансовых и технологических нюансов. Во-первых, избирательная комиссия должна обновить реестр избирателей, это долгий процесс, осложняющийся пребыванием значительной их части за границей. Во-вторых, есть решение Верховной Рады о том, что выборы в Украине должны состояться не ранее чем через 6 месяцев после завершения правового режима военного положения. Это необходимо для проверки всех реестров, а также для того, чтобы партии имели возможность провести предвыборные кампании. В-третьих, в бюджет на 2025 год не заложено финансирование выборов.

При всем этом скепсисе можно чисто гипотетически обсудить модели возможных выборов и расклады политических сил в избирательной кампании.

• Главной характеристикой избирательного процесса станет участие в нем бывших военных, людей, пришедших с фронта. Они будут активно заангажированы как старыми политическими силами, так и составят костяк новых. Это будет закономерно, поскольку Вооруженные силы продолжают неизменно оставаться лидером по общественному доверию, и вряд ли кто из политических игроков откажется от соблазна использовать это доверие для набора политических очков. Вопрос в том, возникнет ли самостоятельная политическая сила из бывших фронтовиков и кто ее возглавит. В этой связи, конечно же, главной интригой будет приход Залужного (или Буданова) в политику, о возможности которого говорят почти все, кроме них самих.
• Как уже традиционно сложилось в украинской политике перед каждыми выборами, общество будет заинтересовано в новых политических лицах. Кто будут эти лица — очевидно, следует читать пункт первый.
• Триумфатор последних парламентских выборов партия «Слуга народа» окончательно распадется, и можно будет забыть об этом не по своей воле затянувшемся бренде — «калифе на час». Властная команда предпримет все усилия, чтобы сформировать под себя новую, более адекватную политическую силу.
• В условиях конкурентной политической борьбы на президента и его окружение будут обрушиваться очень серьезные критические удары. Здесь, очевидно, избирателям станут очень активно напоминать ошибочные действия власти в начале войны — умалчивание информации о готовящейся агрессии (сознательное или нет, другой вопрос), провал, приведший к захвату сухопутного коридора из Крыма на юге страны, и т. д. В этой связи поддержание кондиций телемарафона «единых новостей» станет важной задачей Офиса Президента. Разумеется, если сам действующий президент пойдет на выборы.
• Если выборы будут объявлены уже в 2025 году, под давлением, скажем так, непреодолимых внешних и военных обстоятельств (а только в этом случае они и могут быть объявлены еще до подписания какого-либо перемирия), вероятным будет появление некоей «партии мира», которая станет показывать готовность выслушать и, возможно, принять некоторые российские условия в таком виде, в котором бы они не выглядели как капитуляция. В эту партию могут влиться и бывшие пророссийские политики (естественно, тщательно камуфлируя эти свои то ли прежние, то ли все еще сегодняшние взгляды), и некоторые известные блогеры, критикующие власть, и новые лица с патриотической направленностью, но позиционирующие себя как «реалисты».
• Чисто с технологической точки зрения вероятным будет внедрение онлайн-голосования. Однако будут ли такие выборы безопасными с точки зрения постороннего вмешательства или каких-либо иных манипуляций с волеизъявлением граждан?

С одной стороны, пока всё перечисленное можно расценивать лишь как отвлеченное теоретизирование, вызванное удобным информационным поводом.

С другой стороны, «призрак» выборов, который вроде бы должен был исчезнуть после того как сошла медийная волна, вызванная публикацией The Economist, тем не менее, все еще будоражит украинское информационное пространство. В середине декабря два известных политика, идеологически и политически противоположных друг другу, но одновременно оппозиционных власти (либо ситуационно оппозиционных, как в случае со вторым из них), привлекли внимание аудитории своей весьма заметной активизацией в медиа.

Сначала лидер «Европейской Солидарности» и 5-й Президент Украины Петр Порошенко дал пространное интервью телеканалу «Еспресо». Однако гораздо больший ажиотаж вызвало короткое заявление бывшего лидера запрещенной пророссийской партии «Оппозиционная платформа — За жизнь» (а до этого — видного деятеля «Партии регионов» Януковича) Юрия Бойко, которое он сделал в Тик-токе. Последний, все еще оставаясь депутатом Верховной Рады, повторил традиционные для своей политической силы, но весьма неожиданные на третьем году войны тезисы про «запрет родного языка», «снос памятников», «переименование улиц», «преследование церкви» со стороны неназванных «радикалов». В какой-то мере это выглядело как вызов, но вызов осторожный.

Украинская общественность буквально взорвалась от возмущения, ведь, казалось бы, после всего, что произошло, подобные заявления должны были остаться в истории. Для пояснений Бойко вызвали в Службу безопасности Украины, после чего он записал видео, в котором извинился перед украинцами и отметил, что не хочет, чтобы его «заявление было использовано Российской Федерацией и военным преступником Путиным для оправдания агрессии и нападения на нашу страну».

И хотя ни Порошенко, ни Бойко ни слова не говорили о выборах, данные публичные активности можно расценить как напоминания о своих политических амбициях и, возможно, диагностику электоральных настроений.

К тому же издание «Украинская правда» опубликовало большой материал, рассказав о том, что идея «весенних выборов» все больше и больше циркулирует в кулуарах украинского политического истеблишмента, и даже власть, отрицая саму только постановку данного вопроса, уже задумывается над ребрендингом партии «Слуга народа». «Отсутствие понимания, как именно делать выборы, не отменяет необходимости быть к ним готовыми. По крайней мере похоже, что именно таким лозунгом руководствуется украинская власть и — еще больше — украинская оппозиция», — резюмирует издание.

Сложно сказать, вызваны ли неявные предчувствия выборов какими-то конкретными непубличными месседжами со стороны будущей администрации Трампа либо одними только ожиданиями подобных месседжей, однако можно уверенно предположить, что никак не внутренние, а именно внешние обстоятельства, связанные с ходом (или исходом) военных действий, и станут решающим фактором в этом вопросе.

Итак, прошедший год не принес каких-то неожиданностей и сенсаций во внутриполитической жизни и продемонстрировал лишь усиление тех трендов, которые сформировались еще с начала широкомасштабной агрессии, а то и ранее. Склонность к популизму, концентрация власти в Офисе Президента, снижение до почти нулевых отметок самостоятельности правительства и парламента не стали откровением 2024-го, эти процессы можно было наблюдать и в предыдущие два-три года. Являются ли они тревожными для украинской демократии? Или это, так сказать, «кризисный менеджмент»? Обусловленный спецификой той ситуации, в которой пребывает сейчас страна. Ведь не следует забывать, что Украина стала единственным за последние 85 лет демократическим государством (при всех недостатках ее демократии), подвергшимся столь жестокой и длительной агрессией. Впрочем, это не должно снимать ответственности и общественного контроля с тех, кто хотел бы сохранять ручное управление страной и в менее экстремальных обстоятельствах.