"Бабушка на улице Фиалковой в окно стучала-стучала…": что забрала большая вода после подрыва дамбы, рассказывают местные жители

«У меня почти все волосы седыми стали»

Ирина, 44 года, безработная, Голая Пристань, оккупированная территория

— Мы с детьми сейчас в одном из сел (название не называем в целях безопасности героини, находящейся на оккупированной территории Херсонской области. — Прим. авт.), его наводнение не затронуло. Наши знакомые выехали из оккупации еще в начале войны, нам оставили ключи на всякий случай. Вот этот случай и настал. Условия у нас шикарные: у меня целая комната с большим диваном, где мы с детьми все вместе спим. Еда у нас есть, вода питьевая тоже, так что будем жить.

Я ведь за эту неделю себя даже в зеркало не видела. Сегодня только впервые глянула, а у меня почти все волосы седыми стали. Какой ад нам устроили российские «освободители» — ненавижу.

Второй год в оккупации, каждый день как последний. Но до шестого июня у меня был дом, заходя внутрь и закрывая дверь, я могла представить, что войны нет, что скоро с работы придет муж, а дети — из школы. Почти полтора года мои дети не ходят в школу. Почти полтора года я не вижу своего мужа, а дети — папу. Нас всего лишили. Теперь мы бомжи. Тысячи людей стали бомжами из-за этого проклятого Путина.

Хорошо, что у меня хватило ума отвести детей к родственникам, живущим в самой высокой точке города. Сначала мы планировали вместе пересидеть наводнение на чердаке, но вода начала прибывать слишком быстро, и мне стало страшно. Я схватила детей за руки, и мы побежали к родным. Чем дальше мы отбегали от своего дома, тем меньше было воды, и страх отступал. Казалось, это быстро закончится. Ну, постоит вода немного, пострадает огород и мебель в доме, но катастрофы не будет.

Оставив детей, я решила вернуться домой — опасалась, что всю электронную технику затопит. Больше всего за компьютер и ноутбук переживала. Воды в моем районе уже было по колено. Начала таскать технику на чердак. Думала, переночую на крыше, а завтра вода начнет уходить, заберу детей домой.

Ночью началось что-то страшное, вода прибывала намного быстрее, чем днем, течение усилилось и понесло грязь и мусор. Дождавшись рассвета и увидев, что мой дом затоплен до середины окон, я поняла, что пересидеть не получится — скоро вода будет и на чердаке. Я спустилась вниз, вода была мне по грудь, и стала пробираться к выходу из двора. Течение буквально сбивало с ног, я скользила на мокрой глине, несколько раз падала, но успевала за что-нибудь зацепиться рукой и поднималась. Честно скажу, выбираясь по воде, я не была уверена, что смогу выжить.

Когда я дошла до дома, где были мои дети, там глубина воды была полметра, тоже всю мебель затопило. Несколько дней мы толпой сидели на чердаке. Через неделю на лодке добрались до суши и уехали в село. 

Мой родственник с друзьями с первого дня плавали на весельной лодке, снимали людей с крыш. Вывозили туда, где меньше затопило. Но не всех удалось спасти. Бабушка на улице Фиалковой в окно стучала-стучала, прямо из воды. Мужики подобраться не могли из-за газовой трубы, там воды под крышу было. Пока они пытались к ней приблизиться, бабушка утонула.

На улице Полякова было не так глубоко, как в других районах. Там молодая женщина пыталась идти, несла годовалого ребенка в руках. Течение сбило ее с ног, и ребенка она не смогла удержать — малыша унесло моментально, до сих пор тело не нашли.

Знакомая семья на улице 200 лет Голой Пристани утонула: папа, мама и бабушка. Они в первую ночь писали в местный чат, молили о помощи, что их сильно топит. Говорят, что волонтеры в их районе даже доплыли до той улицы, но людей в лодке было уже слишком много. Кроме того, почти все спасали своих животных — отчасти из-за этого мест не было. Пока вывезли этих людей с кошками и собаками, вернулись за моими знакомыми, а их уже нет на крыше. Думали, кто-то другой их вывез. Но нет — на шестые сутки обнаружили их тела здесь же, во дворе.

А самое страшное, что все время, пока мы сидели на чердаках, продолжались обстрелы. И сейчас продолжаются. Восьмого июня прилетел снаряд в людей, которые пытались эвакуироваться. Погибла 32-летняя беременная женщина. Она пыталась спасти своих бабушку и дедушку от наводнения и попала под обстрел.

Вообще по городу сейчас очень много трупов. Что с ними делать, непонятно. Сказали: всех хоронить во дворах, никто их вывозить не будет. И это вода еще не везде ушла, тела утонувших плавают в своих хатах.

Я сама видела лодку МЧС РФ, где сидели спасатели, ярко одетые, и позировали перед привезенной с собой журналисткой. Покажут потом на российских каналах, как они трудились и спасали жителей нашего города. Если бы они делали то, что должны, погибших было бы меньше. Многие погибли только потому, что не дождались помощи. Люди сидели на крышах, но стены домов размывало, и они рушились.

«Нашего дома больше нет»

Виктория, 38 лет, предприниматель, Голая Пристань, оккупированная территория

— Знаешь, что самое ужасное? Они нас просто с лица земли стирают. Они убивают наших родных, лишают нас домов. Но и этого оккупантам мало — из устоявших после наводнения домов сегодня российские военные вывозят все уцелевшее имущество. Среди бела дня подгоняют свои машины и нас грабят-грабят-грабят…

Мы с родителями смогли вовремя выбраться из своего частного дома и перебраться в папину квартиру в многоэтажке. Нашего дома с вековой историей больше нет — он рухнул. Когда вода уйдет, останется только загнать во двор бульдозер и сравнять эти руины с землей. Все, что мы берегли, что было важным для нашей семьи, стало мусором.

Живущая недалеко от нашего дома женщина смогла затащить на чердак своего парализованного мужа. Когда вода стала затапливать и крышу, соседка смогла выплыть, но мужа вытащить — уже нет.

Я видела в местном чате видео, как дед Петр, один из городских старожилов, рассказывал, что они с женой пытались спастись, полезли по лестнице на чердак дома, но лестница сломалась. Бабушка утонула, а дед еще как-то держался на воде. Потом дом начал заваливаться, и течением Петра унесло. Больше суток он держался за небольшой кусок пенопласта. Его не видели спасатели, потому что деда несло по течению вместе с мусором и обломками домов. Сил звать на помощь у него не было. Его заметили волонтеры, у которых сломалась лодка, и они остановились, чтобы ее починить. Они заметили слабое шевеление среди плывущего мусора — затащили деда в лодку. И физическое, и психическое состояние у него сейчас ужасное, непонятно, выживет ли он после такого потрясения.

Мои родители из нашего дома успели спасти только кошек и собак. Мы еще и всех соседских собрали в квартиру. Мама даже одежду не взяла, только животных. Сейчас в папиных вещах ходит — в его квартире вода только немного пол затопила, выше второго этажа не пошла. В сарае папа нашел газовый баллон и подсоединил плиту к нему. Он даже не знает, как надолго хватит газа, но пока у нас есть возможность сварить кашу или макароны на всю нашу большую компанию. С нами живут еще и соседи с первого этажа. Собаки и кошки, выросшие на специальном корме, сейчас вынуждены есть то, что и мы. Электричества и воды в доме пока нет. Но у нас есть запасы того, что мы успели набрать во все возможные емкости в квартире, расходуем питьевую воду крайне экономно.

Мы никуда не уедем, будем ждать ВСУ. Я понимаю, что есть риск погибнуть при обстрелах, но надеюсь, что наступление пойдет не через нас, а стороной сразу в сторону Крыма, тогда оккупанты сами отсюда побегут. Да, я понимаю, что это риск, и важно выжить, но у нас элементарно нет денег, чтобы куда-то ехать. А животные? Как их бросишь? Везти всех с собой? Это нереализуемо. Будем молиться, чтобы выжить. Оккупанты уйдут, и мы снова отстроимся.

«Скоро интерес, как и вода, спадет»

Борис, 45 лет, волонтер, Херсон

— В начале оккупации мы с братом уехали из Херсона в Киев. Сначала не думали уезжать, но к нам домой пришли российские силовики. Мать пожилая уже, сидела в наушниках, смотрела какой-то фильм на планшете. «Гости» выбили дверь, напугали ее, забрали из дома всю технику. В общем, мы уехали. Потом вернулись сразу, как город освободили. Обстрелы каждый день, но сидеть где-то, не принося никакой пользы, было невыносимо. Мы волонтерили, помогали то там, то здесь.

Когда началось наводнение, мы с братом достали нашу спрятанную от россиян лодку и поплыли снимать людей с крыш. Но у нас, в отличие от левого берега, людей еще и спасатели вывозили.

Мы теперь ездим — только кошек и собак ловим, потом отдаем их зоозащитникам. Те создают базу розыска, где хозяева могут найти своих питомцев.

Если кот или собака сидит на дереве, мы подплываем и снизу снимаем их с помощью сачка. Если сидят на крыше, тут уже сложнее: в руки могут не даться, боятся сильно. Тогда мы им хотя бы корм оставляем.

Гуманитарки в Херсон очень много привезли. И для людей, и для животных. Мы набираем корма впрок. Потому что пока здесь толпы иностранных журналистов, и городское начальство позирует на фоне затонувших домов, нам помогают очень хорошо. Но скоро интерес, как и вода, спадет. Чем тогда нам кормить этих несчастных животных? В общем, мы делаем запасы, чтобы иметь возможность обеспечить их еще какое-то время после отъезда всех гостей города.

Узнав, какой ад творится на левом берегу, мы хотели с братом пробраться мимо острова Белогрудов в Голую Пристань, вывезти оттуда хотя бы несколько человек. Почти сразу нас начали обстреливать из пулемета — пришлось развернуться. Жаль людей там — совсем без помощи остались.