Есть ли у вас какой-то план действий на случай войны в Латвии?

Социальный реабилитолог и журналистка портала rus.lsm.lv Наталья Михайлова решила поделиться историей от первого лица:  "Пришла моя очередь экать, потому что я даже не знала сразу, что ей ответить. Ответ «да» предполагал, что все очень серьезно, мы готовимся. Ответ «нет» выглядел бы очень беспечно, мол, мы вообще знать не хотим, что в мире происходит. То есть, сказать мне много что было, но все было не то.

Она мне попыталась «помочь»: «Ну вы тут все не разбежитесь?» Этим вопросом она меня только еще больше поставила в тупик.

Потому что вот такого, прям чтобы разложенного по полочкам, раскрашенного стрелочками, плана действий на случай войны у меня нет. На стенке не висит, в папках не подшит. Есть план эвакуации на случай пожарной тревоги, в чем-то он, конечно, поможет. Да, есть в Латвии закон «О чрезвычайной ситуации и чрезвычайном положении», и я его хорошо знаю — кто кого о чем оповещает и как.

Во время ЧП (это когда внешняя угроза для страны или внутренние серьезные беспорядки), если говорить так, в общих чертах, могут перестать действовать все «мирные» нормы и законы, поменяться подчиненность организаций и т.д. Кабмин наделяется широчайшими полномочиями. Это то самое военное положение с мероприятиями для обеспечения порядка, кроме тех, которые могут вступать в противоречия с международными нормами по правам человека, принятыми и Латвией (что-то мне подсказывает, что во время ЧП и на это могут глаза приподзакрыть).

С режимом ЧС уже проще. За два года мы входили туда и выходили несколько раз. Отрепетирован и «комендантский час». К ЧС писалось куча разных правил КМ и методических рекомендаций, в том числе, конкретно для социальной сферы, и конкретно для учреждений длительной социальной опеки и реабилитации.  И тут я, разбуди меня сегодня ночью, расскажу вам — что делать, куда бежать и кого оповещать, если в пансионате внезапно обнаружился коронавирус. Да, у нас есть план действий по изоляции заболевших клиентов, есть план генеральной уборки помещений и дезинфекции, есть куча других схем и есть рекомендации от Минблага. Из одних только ссылок на нормативные акты на этот случай можно написать целый раздел бакалаврской работы.

Но все эти ссылки разбиваются о реальные случаи. Когда ты еще не знаешь — коронавирус или нет. Когда ты уверен, что коронавирус, но тест показывает — нет. Когда тест показывает Covid-19, а ты неделю, как бустер сделал. Когда ты должен изолировать человека, а не можешь, потому что он в деменции и не может сидеть в замкнутом пространстве. Когда твой клиент вместо того, чтобы надеть маску на лицо, надевает ее, как шапочку, на голову, и спит в ней, и не дает снять. Когда ты решаешь, что лучше — изоляция и депрессия или родственники и риск коронавируса. Когда некому работать, потому что у половины работников коронавирус, а другая – контактные персоны. Ну, и так далее.

Так что да, все правила — это хорошо, и они нужны, но окончательное решение — всегда за тобой лично, на месте и по ситуации. И главное — это та ответственность, которую ты сам на себя берешь. С одной оговоркой — если есть кому брать физически.

Когда коронавирус только начался, не было ни прививок, ни опыта, все вслепую и отчасти методом тыка. Но я могу сказать — если бы не ЧС и Covid-19, сейчас мне было бы куда страшнее, чем есть. А мне некомфортно, потому что сама ситуация такова, что ты должен быть в постоянном напряжении. И не думать об этом нормальный человек не может, потому что у него дом, семья и, если ты руководитель, то и коллеги-подчиненные. А если ты руководитель еще и центра социального ухода или больницы, то и твои клиенты и пациенты.

И как мне ответить на вопрос: «А вы не разбежитесь?» Могу ответить за себя — нет, не разбегусь.

Даже при Covid-19 поначалу была туча народа, которая отказывалась работать с заболевшими (это латвийский опыт — боялись), в первую волну были сообщения о обезлюдевших пансионатах в Италии или Испании, где пожилые люди были брошены на произвол судьбы (уже не помню, хоть может, и фейки), что уж говорить сейчас.

Разумеется, люди в первую очередь будут думать про свои семьи, а не про работу. Нянечки — не военнообязанные. Заставить оставаться на местах даже приказом я вряд ли кого смогу. И никто никогда не знает, как человек будет вести себя перед лицом угрозы. Тому в истории масса примеров — герои на вид переходят на сторону врага, а те, от кого не ждешь ничего, совершают подвиги.

Согласно тому же закону о ЧС и ЧП, соответствующие инстанции будут иметь право вести принудительную эвакуацию людей для обеспечения их безопасности. Но «будут вести эвакуацию» и «будут иметь право вести эвакуацию» — это две разные словесные конструкции, правда?

Не так важно, есть у нас план на случай войны или нет. В роддоме Мариуполя, в больницах и пансионатах Украины он, возможно, был. А, может, и нет. План не поможет. Помогут только сами люди — и мы это видим сегодня ежедневно.

Очень важно сейчас, чтобы люди наши были ответственны за свои действия и слова. И делали то, что мы делаем каждый на своем месте, ежедневно и ежечасно. Зло не остановить снесением памятников (на будущее дарю идею — строить сразу передвижные, так удобнее — оттащил в уголок, притащил новый).

Благотворительность, единство, помощь беженцам, и тем, кто защищает свою землю, мирные демонстрации, мирные переговоры, общие санкции и регулярное обращение за поддержкой к своему народу. К народу очень разношерстному и уже привыкшему довольно свободно высказываться за 30 лет.

Вот на что, как мне кажется, должны упирать наши политики, упражняясь в риторике".