Что мешает латвийцам верить в светлое будущее и наслаждаться достижениями?

Участники передачи «Открытый вопрос» на Латвийском радио 4 считают, что такой пессимизм у соотечественников связан не с отсутствием у нас достижений за последние несколько десятилетий (а они объективно есть и живем мы сегодня в целом намного лучше, чем 30 назад), а с тем, что они эти достижения сравнивают с прежними ожиданиями и с другими, еще более благополучными, странами, пишет rus.lsm.lv. «Посмотрим на 50 лет назад и посмотрим, куда мы пришли. Если нам кажется, что мы двигаемся слишком медленно, то можем посмотреть назад и на то, куда мы пришли: на самом деле мы прошли огромный путь! И у нас нет оснований думать, что в будущем будет хуже», — ответил профессор, доктор физико-математических наук и бывший ректор Латвийского университета на вопрос, будет ли жизнь в Латвии через 50-70 лет лучше, чем сейчас или нет.

Между тем, проведенный в ноябре центром SKDS интернет-опрос показал, что менее трети жителей верят в то, что в 2070-м здесь будет лучше, 20,4% считают, что благополучие страны и населения не изменится, а 29,6% думают, что станет хуже.

Откуда такой пессимизм?

«По-моему, общество по разным причинам склонно смотреть на вещи слишком пессимистично, Мне кажется, что в целом, если смотреть в масштабе 30-50 лет, мы видим, что наша жизнь становится лучше. Просто и наши горизонты все время становятся шире — в смысле, что нам хотелось бы еще лучше. Мы видим, что вот это можно, и вон то и, главное, что другие же [страны] живут еще лучше!», — объясняет член совета Латвийской торгово-промышленной палаты Гирт Рунгайнис.

Депутат Сейма, председатель парламентской комиссии по долгосрочному развитию Вячеслав Домбровский согласен: люди сравнивают не столько «было» и «стало», сколько ожидания и реальность. «Посмотрим на последние 30 лет. Если сравнивать с тем, что было, мы стали однозначно жить лучше. Насколько лучше? В разы — я имею в виду абсолютный рост доходов на душу населения. Но дело в том, что мы ожидали больше.

Признаемся все: в начале 1990-х мы ожидали больше. Поэтому те, кто настолько мудры, чтобы сравнивать с тем, что было 30 лет назад, сегодня вполне могут быть счастливы: сегодня они живут лучше. Но те, которые ожидали траектории [роста], как у Сингапура, который за 30 лет увеличил благосостояние в 30 раз, те, наверное не очень счастливы, потому что их амбиции в жизнь не претворились», — считает политик.

Марцис Аузиньш подтвердил, что люди, давая оценки нынешнему состоянию или будущим перспективам, руководствуются чувствами и, возможно, наблюдениями за достижениями других стран. «Так что я думаю, что оптимизм и пессимизм тут не по отношению к абсолютному состоянию, где мы были и где мы будем, а по отношению к темпам», — сказал ученый.

Рассуждая о будущем экономики Латвии, Рунгайнис заявил, что поскольку мы не хотим быть страной с дешевой рабочей силой, надо создавать продукты и услуги с высокой добавленной стоимостью и продавать их состоятельным людям в благополучных странах. Для чего, соответственно, нужны люди со знаниями и навыками.

Вячеслав Домбровский считает, что для ускорения роста усилий одного частного сектора может быть мало: «В мире есть примеры стран, которые за короткий промежуток времени смогли из третьего мира перескочить в первый. Их не много, можно сосчитать максимум на пальцах двух рук. Сингапур, Южная Корея, Япония… Если смотреть на примеры поближе к нам, то это будет Ирландия. […]

Все эти страны объединяет понимание того, что частный сектор сам по себе на автономном своем ходу может обеспечить рост в районе (в зависимости от того, откуда начали) 3-4% год. Но действительно быстрый рост (тут мы говорим, думаю, минимум о 7-10% в год) может обеспечить только частный сектор в партнерстве с государством»

Марцис Аузиньш же предположил, что для Латвии дополнительные возможности открываются благодаря «экономике кастомизации», то есть создания товаров, очень точно приспособленных для нужд конкретного потребителя или небольшой группы. Примерно как в салоне оптики: оптометрист делает линзу для конкретного, а не «массового» глаза. «Возникают такие очень специфические ниши, где можно производить продукты для достаточно небольших групп людей, но как бы очень нацеленно. Я думаю, это то направление, где Латвия со своей достаточно небольшой экономикой, может найти свои очень интересные приложения.

Меняется экономика, возникает ситуация, когда каждому человеку может быть нужен «свой» Mercedes, приспособленный именно для него. Конечно, тут я утрирую. Но тем не менее, что надо будет производить продукцию, которая будет очень приспособлена к конкретным потребителям. Поэтому нам нужны маленькие предприятия, способные очень быстро меняться. Думаю, что тут для Латвии очень интересная ниша», — сказал ученый.