"Если мне намекали, я просто разворачивалась и уходила". Экс-рижанка Наталия Рюмина о том, как сделать кинокарьеру на Западе

15 лет назад Наталия переехала из Риги в Лондон с твердым намерением стать звездой. Правда, тогда речь шла не о кино, а о шоу-бизнесе. К этому времени Рюмина окончила музыкальный колледж Язепа Мединя по классу классического вокала, сочиняла музыку и даже участвовала с собственной песней в отборочном туре конкурса «Евровидение-2004». О кино она тогда не помышляла, а уроки актерского мастерства, которые раз в неделю проходили у них в музыкальном колледже, благополучно прогуливала, будучи в полной уверенности, что в жизни это ей никогда не пригодится.

«Я приехала в Лондон наобум – ни связей, ни знакомств, ни знания местных реалий. Единственное, на что я рассчитывала, – это контакты людей из шоу-бизнеса, которые остались у меня со времен участия в одном международном конкурсе молодых исполнителей. Я думала, что найду этих людей, покажу им свои песни, и все пойдет как по маслу: я же такая талантливая! Но в итоге произошло то, что происходит со многими наивными девочками, мечтающими о сценической карьере…

Me too?

Да, мне однозначно намекнули… И, к сожалению, это было уже не в первый раз. Впервые с сексуальными домогательствами в шоу-бизнесе я столкнулась еще в 17-летнем возрасте, да и потом неоднократно приходилось пресекать подобные попытки. Я рада, что сегодня наконец-то заговорили об этой проблеме, вскрыли этот нарыв. Но когда люди говорят: «Какой кошмар, мы ничего не знали!» – в этом есть доля лицемерия. Все обо всем знали. Просто кто-то играл по правилам, а кто-то нет. Я подобным образом строить свою карьеру не собиралась. Если мне намекали, я просто разворачивалась и уходила.

Как в вашей жизни возникло кино?

Как ни странно, меня вдохновил фильм, который тогда все очень ругали, – «Александр» Оливера Стоуна. Я его посмотрела, и во мне что-то переключилось. Я подумала: а почему бы не попробовать себя в качестве актрисы? В конце концов, я с детства привыкла быть в центре внимания: семь лет занималась бальными танцами, потом пела... Окончательное решение я приняла, попав на мастер-класс к легендарному американскому преподавателю актерского мастерства Джеку Уолтзеру. До сих пор помню день, когда я впервые пришла к нему на занятие, – 18 ноября 2005 года. Именно тогда я поняла, что хочу посвятить себя актерской профессии. Но для начала мне нужно было избавиться от акцента. Я нашла очень хорошего педагога, специалиста по диалектам, которая работала со многими звездами, включая Анджелину Джоли, и начала с ней заниматься.

А Анджелина Джоли от какого акцента избавлялась?

Ей, наоборот, его нужно было приобрести – для одной роли.

На что вы жили в годы учебы?

Работала секретарем в офисе компании, торгующей подержанными машинами. Потом какое-то время была моделью в доме моды Вивьен Вествуд. Ну, и какие-то деньги давали съемки в массовке.

Вы видели британский сериал Extras?

Да, это лучшее, что было снято об актерах массовки. Там все абсолютная правда. Массовка – это работа на износ. Твой рабочий день может начаться в три часа утра и закончиться за полночь. На дворе может стоять зима, а тебе надо сниматься в купальнике. И что бы ни случилось, ты должна ждать и терпеть. Кто-то не выдерживает и уходит. Но это никого не волнует: ушел один – придет другой. Там же сотни, если не тысячи желающих.

А что движет этими людьми? Желание заработать, прославиться или просто развлечься?

По-разному. Есть люди, которые занимаются этим вполне профессионально, кочуя из проекта в проект и неплохо на этом зарабатывая. Есть люди, для которых это хобби. Например, в обычной жизни он бухгалтер или юрист, но ему скучно, и он идет в массовку. Эти люди снимаются реже и скорее для удовольствия, чем для денег. А есть те, кто мечтают о настоящей актерской карьере и относятся к массовке, как к стартовой площадке. Они мечтают вырваться из этой среды и получить нормальную роль, но в большинстве случаев так никуда и не вырываются. По крайней мере, так происходит в Англии, где в силу снобизма и консерватизма считается, что если ты снимаешься в массовке, то на тебе как на актере вообще можно ставить крест. Или ты актер – или массовка.

А вы не боялись завязнуть в этой среде навсегда?

Я считала, что тут все зависит от меня самой. Если бы я просто ждала, что меня кто-то заметит, я бы, наверное, ничего не дождалась. Возможно, в одном случае на миллион такое чудо и случается. Но я предпочитаю действовать, а не сидеть сложа руки.

И что же вы предприняли?

Следующим этапом для меня стала работа дублершей. Оказалось, что мое тело идеально соответствует параметрам многих голливудских звезд. Началось с того, что я была дублершей Дженнифер Лоуренс, сыгравшей Мистик, синекожую суперженщину-мутанта в четвертой части «Людей Икс». По шесть часов в день меня красили синей краской, а в конце дня эту краску долго смывали. Иногда от нее оставались следы, и я могла прийти, например, на примерку к Вивьен Вествуд с синими ушами. Еще один интересный опыт дублирования был у меня в фильме «Гнев титанов», где я замещала Розамунд Пайк. Изначально у меня там было всего несколько сцен, но в самом начале работы актриса получила травму, и мне пришлось задержаться на съемочной площадке надолго. Все сцены, в которых Розамунд не смотрела прямо в камеру, были моими. Снимали мы на Тенерифе, а моими партнерами были Лайам Нисон и звезда «Аватара» Сэм Уортингтон. Ну, и кроме того, именно с меня лепили для Музея мадам Тюссо тела многих знаменитостей – Гвинет Пэлтроу, Кейт Бланшетт, Энн Хэтэуэй и даже Кейт Миддлтон.

У всех этих звезд ваша фигура?

Мой тип телосложения (bone structure). Но, конечно, у каждой из них есть свои особенности, которые потом к «моей» фигуре добавлялись или убирались.

Такое тело, видимо, требует особо уважительного к себе отношения.

Ну, я стараюсь…(смеется). Хотя у меня нет никаких запретов в еде. Я никогда и ни от чего не полнею – спасибо генам. А что касается спорта, то я, конечно, пытаюсь держать себя в тонусе, но, учитывая мои постоянные разъезды, это бывает довольно трудно. Да и маниакального стремления к идеалу у меня нет.

Работа дублершей вывела вас на новую ступеньку в карьере?

Да, конечно. Когда ты начинаешь этим заниматься, то ты становишься намного ближе к съемочной команде, к продюсерам. У тебя появляется определенный круг знакомств: кто-то представил тебя агенту, кто-то познакомил с хорошим фотографом… Ведь, в конце концов, вокруг живые люди, все решает человеческий фактор. А если следовать стандартной схеме – сделать фотографии, отнести их в актерскую картотеку и ждать, когда тебя вызовут на кастинг, – то можно прождать всю жизнь. Когда мы говорим об актрисах, которые стали звездами еще в юном возрасте, – например, Кире Найтли или Скарлетт Йохансон, то не надо забывать, что они пашут с самого раннего детства. Их чуть ли не с детсадовского возраста родители пропихивали в этой области. И вот в результате такого пропихивания к своим 20 годам они стали звездами. А я, считай, в 20 лет только родилась. Да еще и приехала из другой страны, фактически с другой планеты.

Актрисы из Восточной Европы обычно могут рассчитывать только на роли эмигранток. У вас же в списке героинь есть и Сьюзен, и Джейн…

Да, если идти официальным путем, то спектр предложений довольно узкий. Проститутка из Восточной Европы; бедная эмигрантка, которую заперли в кузове фургона; бедная польская мама, которая еле-еле сводит концы с концами, – вот те роли, которые я получила подобным образом. А Сьюзен и Джейн появились, когда я начала проявлять инициативу сама, стала контактировать с независимыми режиссерами. Это были и студенческие фильмы, и короткометражные, и какие-то экспериментальные. У них небольшие бюджеты, но зато их создатели более свободны в своем выборе, им в спину не дышат продюсеры больших студий.

А как вы попали в фильм грузинского режиссера Зазы Урушадзе? Это же не какой-то там студент, а один из самых титулованных европейских режиссеров.

В 2014 году я впервые оказалась на Каннском кинофестивале. Там я попала на премьеру фильма «Левиафан» Андрея Звягинцева, и это просто полностью перевернуло мое представление о современном кино. Я поняла, что, помимо Голливуда, помимо британского кино, которое с ним очень тесно связано (в Лондоне есть филиалы всех крупных голливудских студий), существует прекрасный европейский кинематограф. И что мир вообще намного больше, чем моя уютная лондонская квартирка, к которой я к тому времени уже привыкла и из которой мне не хотелось никуда вылезать. И я решила, что надо двигать на Восток. Нашла агента в Москве, снялась в российском сериале «Лондонград». Но и такая стратегия не давала особых результатов. Тогда я решила, что хочу работать не просто с режиссерами, а исключительно с теми, кто был номинирован на престижные кинопремии. Так я вышла на Зазу Урушадзе, чей фильм «Мандарины» в 2015 году был номинирован на «Оскар» и «Золотой глобус». У нас установился довольно теплый контакт, и спустя некоторое время Заза прислал мне сценарий своего нового фильма «Антон», который он собирался делать с украинскими продюсерами.

Лента рассказывает о дружбе немецкого и еврейского мальчиков под Одессой в период Гражданской войны. Я в этом фильме рассчитывала на эпизод, но в сценарии была только одна женская роль – главная. Причем героиня была сильно старше меня и к тому же по национальности немка. Немецкий язык я когда-то учила в школе, но с тех пор благополучно его забыла. Однако отступать было нельзя. Я выучила несколько сцен, записала видеопробу и отослала ее Зазе. Он тогда только начинал кастинг, и мне пришлось прождать несколько недель, пока он отсмотрит других кандидаток. Но в итоге он все же выбрал меня. Так я попала в этот замечательный проект, который для Зазы, к сожалению, оказался последним – 7 декабря прошлого года он скоропостижно ушел из жизни в результате сердечного приступа. Сам фильм готов, он выходит на экраны в этом году, и невыносимо грустно, что премьера пройдет без нашего любимого режиссера.

На сегодняшний день это самая крупная ваша работа?

Нет, есть еще более масштабная роль – в американской ленте «Наследство», в которой я снялась в прошлом году. По жанру это ужасник. Я играю американку с украинскими корнями, которой киевский дедушка оставил в наследство огромный особняк. Девушка приезжает на Украину, чтобы вступить в наследство, и тут с ней начинают происходить всякие сверхъестественные события. Уникальность ситуации в том, что режиссер Чед Береджер и со-режиссер Кевин Спекмайер вполне могли снять в этой роли и американскую актрису, но им захотелось правдоподобия, поэтому они выбрали актрису с восточноевропейскими корнями, то есть меня.

Вам пришлось вновь возвращать свой русский акцент?

Нет, на сей раз мне пришлось осваивать американский.

Наталия, у вас такая внешность, что вас, наверное, везде принимают за свою.

Да, меня часто принимали и за итальянку, и за немку, и за скандинавку. А вот когда я приезжаю в Москву, то мне говорят, что у меня нерусский менталитет. Странно, да? Ты относишь себя сразу к нескольким культурам, но в то же время не принадлежишь ни к одной из них.

Как вы считаете, в какой мере актерская профессия – ремесло и в какой – талант?

Мне кажется, что в большей мере это ремесло. И освоить его может практически любой, если этот человек открыт. Есть актеры, которые опираются исключительно на свой талант. Но это нестабильно, потому что ты зависишь от вдохновения: сегодня оно есть, а завтра его нет. А есть актеры, которые работают исключительно техникой. Я предпочитаю сочетать одно с другим. Играя роль, я не кривляюсь, не притворяюсь. Для меня все по-настоящему. Это как психотерапия.

Чем, на ваш взгляд, отличаются британские актеры от американских? Для меня, например, очень характерный пример – зубы англичанки Киры Найтли. Они у нее далеко не идеальные, и исправлять их она не собирается. В Голливуде такое вряд ли было бы возможно.

В Англии очень развит театр, и большинство актерских школ ориентированы именно на него. А в театре не так уж важно, какие у тебя зубы, – важен общий рисунок роли. Плюс в Англии много независимого кино, для которого важны не идеальные тела и идеальные картинки, а живые люди, жизнь как таковая. Если посмотреть список номинантов на премию BAFTA (высшая британская кинонаграда. – Прим. ред.), то можно заметить, что большинство лент – про жизнь простых людей, про рабочий класс. Ну, а Голливуд, конечно, более ориентирован на коммерцию, на гламур, на ослепительно белые зубы… Хотя и тут сегодня происходят большие изменения. Все чаще успеха добиваются актрисы, которые абсолютно не соответствуют традиционным стандартам красоты. Взять хотя бы Рэбел Уилсон, женщину рубенсовских форм, которая еще лет десять назад вряд ли попала бы в список голливудских суперзвезд.

Какое из ваших личностных качеств помогает вам пробиваться в кино?

Наверное, упорство. Но я не считаю, что пробилась до конца. У меня впереди еще долгий путь.

С каким качеством вам приходится чаще всего бороться?

С ленью.

Что самое неприятное в вашей работе?

Ощущение, что ты не можешь управлять своей судьбой, что она зависит от множества факторов, включая иррациональные. Прямой дорогой в этом бизнесе ничего не достигнешь. Мой опыт был долгим и трудным. Первые ощутимые результаты появились спустя десять лет.

Вы упомянули, что успели поработать в доме моды у Вивьен Вествуд. Как вы туда попали?

Абсолютно случайно. Подружка из массовки попросила заменить ее на одной халтурке. Оказалось, что речь идет о показе в доме Вивьен Вествуд. Так я заменила ее раз, два, а потом задержалась в этом доме на несколько лет. Участвовала в шоу, работала фиттинг-моделью (модель, на которую делаются примерки. – Прим. ред.). У меня сложились отличные отношения с директором этого дома, я его называю папа Карло, потому что он всегда относился ко мне с отеческой нежностью. И даже сейчас, когда я уже давно перестала в этом доме работать, меня там одевают для кинофестивалей и прочих красных дорожек. Причем мне даже не надо ничего примерять, их вещи подходят мне идеально.

Какой вы видите свою жизнь лет через десять?

Конечно, хотелось бы получить «Оскар» (смеется). Ну, или хотя бы номинацию. Я понимаю, что это желание из разряда Mission Impossible, но ведь многое из того, что произошло в моей жизни, можно отнести к этому разряду.

Вам в Лондоне комфортно?

Этот город я полюбила не сразу. Первые годы жила на окраине. Я ведь приехала в Лондон вслед за папой, который к тому времени уже здесь обосновался. Он работал в области строительства, жил в рабочем пригороде – среда, сами понимаете, максимально далекая от той, к которой я стремилась. Конечно, те, кто приезжают в Англию на все готовое, живут в центре города и не имеют никаких материальных проблем, – они смотрят на Лондон сквозь розовые очки. У меня эти очки долгие годы были серыми.

А где папа сейчас?

Вернулся в Латвию и, кстати, сам построил себе дом. Руки у него действительно золотые.

Чего вам в Лондоне не хватает?

Еды. Маминых котлеток, гречневой каши, торта «Наполеон»… Нет, еда в Лондоне довольно приличная, вопреки всем стереотипам. Просто ностальгия у меня, по всей видимости, носит сугубо пищевой характер.