Жизнь в чужом теле. 6 знаковых работ Владика Монро

Погиб он нелепо - утонул в бассейне глубиной всего один метр. Поначалу известие о его смерти никто не хотел воспринимать всерьез. Это казалось очередной мистификацией, на которые Влад был большой мастак. Ведь был же случай, когда в разгар московского шоу Эндрю Логана, где Мамышев выступал в качестве модели, он неожиданно исчез: как выяснилось позже, прямо в сценическом костюме, с головы до ног обклеенный зеркальными украшениями, он уехал с друзьями в Петербург. В другой раз Мамышев до смерти напугал своего друга, втихаря явившись к нему домой в образе Аллы Пугачевой. Друг спал после бурной вечеринки, а проснувшись, увидел на полу мертвую примадонну. Так Владик развлекался… «Для кого-то искусство – это искусство, а для меня – личная жизнь», – говорил он.

Яркий представитель питерского андерграунда конца 80–90-х, активный участник группы «Новая Академия изящных искусств» Тимура Новикова и курехинской «Поп-механики», Мамышев выбрал для себя самый эффектный, но и самый рискованный жанр – травести, за что неоднократно попадал в неприятные, а порой и опасные ситуации. Он примеривал на себя образы Петра I и Усамы бен Ладена, Чарли Чаплина и Марлен Дитрих, сестрицы Аленушки и королевы Елизаветы. Но главной его ролью, его альтер эго стала Мэрилин Монро, которую Влад называл «явлением библейского чистого голубя» и у которой позаимствовал вторую часть своей фамилии. За страсть к перевоплощениям его часто сравнивали с британской концептуалисткой Синди Шерман и японским художником Ясумасой Моримурой. Но все-таки искусство Мамышева куда глубже и провокационнее. Переодевания и смены масок были для него способом расшатать культурные, социальные и гендерные устои, обнажить их изнанку. Так средневековые шуты, издеваясь над королями, пытались донести до них нелицеприятные вещи.

Ему повезло со временем. Начиная с перестройки и до начала 2000-х российское искусство могло позволить себе высмеивать и вышучивать все, что угодно, не опасаясь выпадов со стороны «оскорбленных» и репрессий со стороны властей. Сегодня я с трудом представляю себе большую публичную выставку под патронажем Министерства культуры, на которой висел бы портрет Мамышева в образе Путина. В 2005 году такое было в порядке вещей. Я даже не уверена, что Владу сегодня позволили бы выпустить спектакль «Полоний» – его последний арт-проект 2013 года, вызывавший ассоциации не столько с трагедией Шекспира, сколько с отравленным в Лондоне Александром Литвиненко.

…Мне удалось пообщаться с Мамышевым весной 2006-го. Он приехал в Ригу на Фестиваль российского кино с арт-лентой «Волга-Волга», где мастерски сыграл роль Любови Орловой (спустя год эта картина получила престижную премию Кандинского). Художник тогда был в отличной форме – физической и моральной. Мы прекрасно пообщались, Влад с удовольствием согласился на съемку, надев свои любимые «тряпочки» от Ямамото (эта фотография, сделанная Олегом Зерновым, стала потом у художника одной из самых любимых). Все слухи о том, что Мамышев неадекватен, что он в любой момент может выкинуть что-нибудь эдакое, не подтвердились. Странности начались потом, когда Влад прочел готовый текст и начал бомбардировать меня странными письмами, тон которых простирался от жалостного до угрожающего. Но спустя сутки вдруг прислал новое сообщение: «Текст прекрасный, никаких поправок не нужно». Было ясно, что у человека то ли последствия приема расширяющих сознание веществ, то ли просто дурь. И только во время наших долгих телефонных переговоров стало ясно, как он одинок и уязвим, как неприкаянна его душа несмотря на все его гротескные образы.

После смерти Мамышева его друзья проделали огромную работу, собрав и систематизировав все, что он создал за 30 лет. Благодаря этому Влад остался не только в воспоминаниях современников. Его работы украшают коллекции многих музеев, от Третьяковской галереи до Центра Помпиду, а выставки проходят по всему миру. На страничке Влада на «Фейсбуке» до сих пор кипит жизнь – друзья продолжают публиковать его фотографии и видео, отмечают его дни рождения, обмениваются информацией о состоянии дел в современном искусстве. Вот только аватарка Мамышева выглядит какой-то пугающей – это не привычный «Владик-солнышко», с озорными глазами и хитроватой улыбкой, а трагический мим с гримом, напоминающим посмертную маску. Лицо человека, заглянувшего в бездну…

Из интервью журналу Pastaiga.ru, 2006 год:

Мэрилин

«Монро – не столько культурная, сколько религиозная героиня. Явление белого библейского голубя. Впервые я увидел ее в фильме "В джазе только девушки" и сразу был покорен. Ни один человек не вызывал у меня такую теплоту. Монро уникальна тем, что очень любила людей – это видно по ее глазам, по той энергетике, которую можно почувствовать даже сквозь кинопленку. Безусловно, девушка была слегка не в себе. Потому что ну как можно продолжать любить людей после всего того, что они с ней сделали? В 1995 году я участвовал в ярмарке современного искусства L.A. – Absolut Art Fair. В Санта-Монике был построен специальный павильон русских художников, состоящий из двух залов – моего и Ильи Кабакова. В моем была фотоистория о злоключениях М. М., как если бы она родилась и жила в СССР. Моего приезда ждала вся тусовка "монроманов" во главе со жрецами этого культа – парикмахером Монро, визажистом Монро, фотографом Монро и ее подругой Ивой Арнольд. Но меня тогда не выпустили из страны. Позже Ива передала мне фотоальбом с фотографиями М. М. и надписью: "Спасибо, Влад! Только в ваших глазах я опять встретилась с моей подругой". И это при тысячах ее двойников по всему миру!»

Гитлер

«В 2003 году в Берлине проходила выставка "Москва – Берлин", посвященная тоталитарному искусству. У меня там было выставлено несколько работ, посвященных Любови Орловой. Но накануне открытия руководитель проекта Йорген Хартен (знаменитый куратор, открывший миру Йозефа Бойса) почему-то попросил меня переодеться в Гитлера для назначенной на следующее утро пресс-конференции в музее "Мартин-Гропиус-Бау". Что я тупо и сделал. При моем появлении в образе "фюрера" наши российские чиновники от ужаса чуть не повыпрыгивали из окон, а сам я был морально готов принять удар судьбы за столь дерзкий поступок. Поэтому я встал на колени и начал каяться. Но нет, удара не последовало! Сам президент Германии любезно протянул мне руку для приветствия, мне улыбались, восторгались сходством. Но больше всего меня потрясла реакция простой немецкой публики. Как вышел я утром в гриме Гитлера из своей гостиницы, так весь день встречал восторженные эмоции. Таксист, который вез меня на выставку, то и дело останавливал машину, выпрыгивал из нее и показывал мне какие-то здания: "А вот здесь, майн фюрер, был ваш бункер", "А вот здесь было ваше министерство пропаганды". Какие-то дети, увидев меня на улице, стали со мной фотографироваться и радостно мне кричать: "Хайль Гитлер!" Под конец этого страшного дня местные аристократы потащили меня в Paris Bar и стали распевать песню "Дойчланд, Дойчланд юбер аллес!". Честно говоря, я был подавлен. Просто в шоке! Потому что я был готов к чему угодно: что меня начнут бить, оскорблять, посадят в тюрьму. И ради искусства я был готов на любые жертвы. Но вместо этого я сделал негативное социальное открытие если не про реваншистские настроения среди немцев, то по крайне мере про их преступную беспечность в отношении страшных символов. Гитлер в XX веке символизирует воплощенное Зло, так же, как Мэрилин Монро символизирует воплощенную Добродетель исходя из жертвенной христианской традиции».

Политбюро

«Я в детстве играл с мамой в членов Политбюро. Это была не моя инициатива, а мамина. А с ней попробуй не поиграй! Она отрезала подписи к портретам членов Политбюро и перемешивала картинки на полу. Я должен был угадать имена и должности героев: кто "член", а кто только "кандидат в члены". Из этой игры спустя много лет вырос мой проект, а портрет Горбачева в образе индийской красавицы попал на обложку журнала Stern».

Художник из Петербурга

«Петербург – мощный город, заставляющий своих жителей поступать так, а не иначе. Люди там живут, как герои романов Достоевского, – в полной бессознанке. Сменяется поколение за поколением, а они разыгрывают одни и те же сюжеты: преступления там всякие, наказания... Еще Гумилев писал о том, что при строительстве Петербурга были потревожены какие-то древние могилы. В 20-е годы прошлого века питерские ученые расшифровали письмена на этих гробницах – оказалось, что там были проклятия. Возможно, это каким-то мистическим образом влияет на людей, живущих в Петербурге. В том числе и на меня».

Папа Римский

«Да никакие это не роли! Я не артист и не трансвестит. Я ученый-естествоиспытатель, изучающий феномен Маски. Я никого не играю. Просто в моем организме есть такой механизм: нажал на специальную кнопочку – и можешь впускать в свое тело кого угодно, хоть Любовь Орлову, хоть папу римского. Мне даже не требуется никаких специальных аксессуаров. В 2005 году я был заявлен в качестве участника проекта StarZ на Московской биеннале. Во время подготовки понял, что эта компания мне не подходит. Но поскольку отказаться уже было нельзя, я решил сделать такое чудовищное говно, чтобы устроители выставки от моей работы сами отказались. Без всяких подготовок и материалов, на ходу, пока фотограф перезаряжал кассету фотоаппарата, я лепил на себя всякий мусор, что попадался под руку. Так, у моего "Тутанхамона" на голове полотенце и щетка, в руках – вантуз и поварешка. Для "Папы Римского" я просто замотал свою морду прозрачным скотчем, на голову положил крышку от чайника и напялил занавеску. Для "Бен Ладена" вместо бороды натянул дамский чулок и т. д. И ведь самое удивительное, что все равно получился похож! Мне сказали: "Гениально!" – и проект в итоге украсил биеннале».