"Был приказ: тела своих не забирать. Что уж говорить о чужих": как хранились останки 6000 погибших, которые Россия собирается вернуть Украине в рамках масштабного обмена
На очередном раунде переговоров в Стамбуле Украина и Россия договорились вернуть тела погибших в формате "6000 на 6000". Это самый масштабный обмен с начала войны. Где хранились останки всё это время и возможно ли хоть кого-то опознать? Российские военные рассказывают, что телами солдат ВСУ забиты промышленные холодильники в городах на оккупированных территориях. Многие останки находятся в ужасном состоянии. Но родственникам еще «повезло», если вообще хоть что-то осталось.
Замороженные тела
Глава украинского минобороны Рустем Умеров сообщил, что на переговорах в Стамбуле Украина и Россия договорились об обмене телами погибших военных в формате «6000 на 6000». При этом президент Украины Владимир Зеленский рассказал, что, по его сведениям, из 6 тысяч тел погибших военных, которые Россия планирует передать Украине, опознано лишь сравнительно небольшое число.
«Я об этом сказал министру обороны Умерову, — заявил Зеленский. — Почему? Потому что, как нам стало известно, опознанных у россиян из этих 6000 — 15%. Очень важно все проверить», — рассказал президент.
Зеленский подчеркнул, что необходимо забрать тела всех погибших военнослужащих ВСУ. При этом рассказал про инцидент, когда вместе с украинцами россияне передали трупы своих же солдат.
Глава делегации РФ, советник президента Путина Владимир Мединский заявил, что на следующей неделе Россия «в одностороннем порядке» передаст украинской стороне шесть тысяч «замороженных тел погибших украинских солдат и офицеров». «Я не знаю, если у них есть какие-то тела с их стороны, мы тоже примем. Пока этого мы не знаем», — добавил помощник президента РФ.
Уважительное отношение
Международные договоренности предписывают уважительное отношение к телам павших солдат противника. Так, 17 статья Женевской конвенции «Об улучшении участи раненых и больных в вооруженных силах на суше» 1949 года говорит, что стороны конфликта должны принимать необходимые меры для того, «чтобы предание земле или сожжение умерших производилось, насколько возможно, индивидуально и чтобы ему предшествовал внимательный и, если возможно, медицинский осмотр тел с целью констатирования смерти, удостоверения личности и возможного отчета об этом. Половина двойного опознавательного медальона или сам опознавательный медальон, если он одинарный, должен оставаться на теле».
Согласно этому документу, трупы можно сжигать только в том случае, если это продиктовано настоятельными соображениями санитарного порядка или мотивами, связанными с религией умерших. В случае сожжения об этом должно быть подробно, с указанием причин сожжения, отмечено в акте о смерти или в заверенном списке умерших.
«Кроме того, стороны, находящиеся в конфликте, должны соблюдать, чтобы умершие были погребены с честью и, если возможно, согласно обрядам религии, к которой они принадлежат, чтобы могилы уважались, были сосредоточены, по возможности, согласно национальности умерших, содержались надлежащим образом и отмечались таким образом, чтобы всегда можно было их разыскать, — требует конвенция. — С этой целью и с начала военных действий они организуют официальную службу могил, чтобы сделать возможным в будущем эксгумации, обеспечить, каково бы ни было, местонахождение могил, опознавание трупов и их возможную отправку на родину. Эти постановления также будут распространяться на пепел, который будет храниться службой могил до тех пор, пока в отношении его не распорядятся надлежащим образом, в соответствии с желаниями родины умерших».
Согласно Конвенции, как только позволят обстоятельства, и самое позднее — по окончании военных действий, стороны должны обменяются списками, в которых будут указаны точное местонахождение и обозначение могил, а также данные о погребенных в них умерших.
19 статья Женевской Конвенции «Об улучшении участи раненых, больных и лиц, потерпевших кораблекрушение, из состава вооруженных сил на море» 1949 года утверждает, что находящиеся в конфликте стороны должны будут подготавливать и отправлять друг другу свидетельства о смерти или надлежащим образом удостоверенные списки умерших. «Они будут собирать и передавать друг другу половину двойного опознавательного медальона или сам опознавательный медальон, если он ординарный, завещания и прочие документы, имеющие значение для семьи умершего, деньги и вообще все предметы, имеющие объективную или субъективную ценность, найденные на умерших, — указывает Конвенция. — Эти вещи, а также неопознанные вещи будут пересылаться в запечатанных пакетах, к которым будет прилагаться заявление, содержащее все сведения, необходимые для установления личности умерших владельцев, и полный перечень содержимого пакетов».
«Не давали вытаскивать своих»
Жизнь (и война) переписывает любую Конвенцию. Мобилизованный в армию РФ и дезертировавший из нее бывший медбрат полевого госпиталя и член эвакуационной группы Алексей рассказывает:
— Наша группа занималась эвакуацией раненых с поля боя. Но иногда мы забирали и трупы. У нас в подразделении «Шторм Z» никаких прекращений огня для обмена телами никогда не было. Даже собрать «двухсотых» было невозможно из-за опасности FPV-дронов. Нам не давали вытаскивать даже своих. По бумагам все должны были проходить как без вести пропавшие. Если нет опасности с неба, то забрать трупы легко. Можно, например, заранее осмотреть территорию с коптера и прикинуть маршрут. Но в сегодняшних реалиях, когда угроза с беспилотников есть всегда, приходится оставлять машину далеко от линии боевого соприкосновения и тащить тела на себе. На практике многих погибших на самом передке не похоронят. Их просто собаки растаскают.
Очень редко в отрядах «Шторм» вообще занимаются эвакуацией тел. Пришел даже приказ сверху: «Никого не собираем!» К примеру, я был в районе села Синьковка Харьковской области. Там можно было было по сосновому лесу много часов идти пешком и не встретить ни одного места, где бы не валялись трупы. Многие разорванные, в ужасном состоянии. А вы говорите — вытягивать украинцев.
Погибшими, как и ранеными, занимается медицинская служба. Как правило, все трупы с поля боя доставляются в медроту, где их осматривают и помещают в морг. Если при себе есть документы, их кладут в специальный карман пакета для трупа. Дальше их отправляют родственникам.
Собаки-людоеды
Офицер добровольческого подразделения армии РФ Михаил, позывной «Архангел»:
— У россиян много трупов солдат ВСУ, ведь армия РФ наступает и ей достаются захваченные территории вместе с телами тех, кто их оборонял. При мне в ноябре 2024 года под Торецком инженерная машина закапывала трупы украинцев прямо в их же окопах. С них, правда, взяли документы, награды, мобильники и отправили [все это] в контрразведку.
Когда фронт долгое время стоит на месте, в серой зоне накапливается много «двухсотых». Как правило, между позициями сторон — несколько километров. И на этой территории месяцами гниют останки. Многие думают, что самое страшное — это когда собаки обгладывают человеческие кости. Эти люди не были в Грозном в Первую чеченскую. Там российские солдаты съели от голода всех тех самых собак-людоедов. Пока такого на фронте нет. Так что все не так уж страшно.
Работа для пленных
Военнослужащий мотострелкового батальона, воюющий на покровском направлении Сергей «Малой»:
— Когда «ноль» (передний край) откатывается, похоронные команды, состоящие из санитаров медроты, начинают собирать трупы. Как правило, сначала ждут саперов, потому что трупы бывают заминированы. Если же бои еще ведутся недалеко, но «двухсотых» надо собрать, например, в жару, то к этому привлекают пленных ВСУшников. Им за это дают двойной паек. Работа-то тяжелая. Но не очень для них опасная — по своим украинцы ни артиллерией, ни дронами бить не будут. Правда, нередко бывают случаи подрывов на минах. Но тут уж кому что на роду написано.
Я несколько раз сопровождал груз-200 с передка в тыл. После того как тела осмотрят медики и составят сопроводительные документы, их на грузовиках-рефрижераторах отправляют в тыловые города. Оттуда гробы россиян едут дальше к родственникам для похорон, а трупы украинцев отвозят в импровизированные морги, созданные в специальных промышленных холодильниках. Я знаю два таких места: в Мелитополе и в Бердянске. Там сотни, если не тысячи трупов. Большинство в очень плохом состоянии: обезображенные взрывами, пролежавшие месяцами на «нуле», нередко объеденные дикими животными.
Если документы не сохранились и жетона нет, а форма, к примеру, сгорела или это был неуставной камуфляж, то тело отправляют в Ростов-на-Дону на генетическую экспертизу. Там еще с чеченских войн действует единственный в России центр судебно-медицинских экспертиз в 522-м Центре приема, обработки и отправки погибших. В ЦПООП хранятся биоматериалы десятков тысяч российских бойцов, официально числящихся пропавшими без вести. Вероятно, что туда попадают и неопознанные трупы украинцев.
Временные морги
Николай А., военврач, работал в 2023–2024 гг. хирургом в военном госпиталя в Донецкой области:
— Собранные на передовой тела распределялись солдатами медроты на своих (россиян) с документами, на украинцев и тех, чью личность невозможно установить. На нашем участке речь шла о иногда о сотнях трупах украинцев за сутки активного продвижения фронта. К примеру, такое было во время боев за Авдеевку. На каждый труп солдата ВСУ составлялся акт, куда записывались его данные, предположительные причины смерти, место и время обнаружения, список личных вещей. Дальше тела украинцев отвозили в замороженном виде в рефрижераторах в Донецк или на территорию России. Там с 2022 года для них развернуты временные морги.
У погибших собирают генетический материал для тестов ДНК. Дальше его отправляют в лабораторию в Ростов-на-Дону. Оттуда через «Красный крест» данные о погибших теоретически должны отсылаться родственникам в Украину. Но на самом деле этого, насколько я знаю, часто не происходит. Прежде при обменах составлялись списки и тела передавались чаще всего опознанными и уже с документами.
«Собрали, что смогли»
Офицер ВСУ с позывным «Козырь», воюет с 2022 года:
— Несколько раз нам удавалось договориться о прекращении огня для того, чтобы убрать трупы. Тут ведь не только забота о павших товарищах, но и банальная санитария. Разлагающиеся останки ужасно воняют, трупный яд может попасть в воду. Да и бодрости духа мертвецы не добавляют солдатам. Поэтому я лично заключал [с россиянами] соглашения о том, чтобы дать возможность медикам собрать трупы. Но в 2024 и 2025 годах такие переговоры стали невозможны. К примеру, мы в самом начале операции на Курщине отправляли трупы россиян в свой тыл. Однажды под наш минометный обстрел попало целое отделение противника сразу. У них даже не нашлось кого-то, кто попытался бы забрать трупы. Они оказались просто никому не нужны. Пришлось их отправлять сначала в Суджу, а потом в Сумы. Можно было закопать, но командир бригады решил иначе. Собрали, что смогли, и покидали в грузовик. Не уверен, что количество рук и ног совпадает с числом голов.
Потом там начались очень горячие сражения, а заодно похолодало — и мы уже не вытаскивали трупы, оставляя их там в поле или посадках. Несколько раз я сталкивался с тем, что противник минировал трупы наших противопехотными минами и гранатами. Подрывались бойцы и медбратья. Но своих мы все равно всех тогда вытащили и отправили родным.
«Пусть лежат»
Боец ВСУ Алексей с позывным «Снайпер», воюющий с 2015 года:
— Зимой с вражескими «двухсотыми» ничего не делали. Пусть лежат. А летом приходилось закапывать, смрад ужасный стоял. Документы, шевроны, телефоны сдавали в СБУ. Личными вещами, часами, деньгами, одеждой брезговали. Один раз их фуфлыжный шлем и броник взяли для музея. Но не с трупов! Рядом валялись.
Военнослужащий ВСУ Олег с позывным «Лютый», воюющий сейчас на сумском направлении:
— Мы трупы противника не собирали. Тут своих бы вытянуть, а что уж говорить о врагах. Дроны противника не дают вынести с поля боя ни «двухсотых», ни «трехсотых». Тела месяцами лежат в серой зоне. В теплую погоду из-за трупного запаха бывает сложно дышать. Но ни о каких прекращениях огня для того, чтобы собрать останки, я никогда не слышал.
