Резия Калниня: "Нет желания наряжаться и красоваться"

Ровно год назад, в марте любителям сцены обещали сплошное блаженство. Ожидалось 14 премьер, и первые три прошли по плану. В Опере показал своего «Русского Гамлета» Театр балета Бориса Эйфмана – о том, что это последние в году большие гастроли, никто даже не догадывался. 12 марта в Новом Рижском театре состоялся открытый генеральный прогон «Женщин и мужчин» Алвиса Херманиса. А на следующий день все остановилось... О том, как театр переживает это странное время, - в серии монологов звезд латвийского театра, которые записала Марина Насардинова. 

МОНОЛОГ 1 

РЕЗИЯ КАЛНЫНЯ, актриса, режиссер

За минувший год:

Вместе с мужем, главным дирижером Komische Oper Berlin Айнарсом Рубикисом, основала арт-площадку OratoriO

Поставила спектакль «Тогда и сейчас» по пьесе Шона Греннана

Снялась в сериалах «Нелюбимые», «Без вести пропавшие», «Проект: развод»

Сыграла в спектаклях «Леди Макбет Мценского уезда» и «Смильгис» (премьеры отложены, но ожидаются)

Записала цикл интервью на ютьюб-канале OratoriO

"Я не хочу идеализировать это странное время. Тем, кому и раньше несладко жилось, пандемия мало принесла добра. Люди с ограниченными возможностями, старики… Когда были жесткие ограничения -- их словно выключили из жизни вообще… А ведь им помощь нужна как никому. Или хотя бы общение. А навыки общения даже у молодых и здоровых, как выяснилось, испаряются немедленно. Нам позволили уединиться – мы тут же укрылись в своих домиках, как улитки. Трижды подумаем, встречаться ли с друзьями и знакомыми через интернет или по телефону, а уж тем более по-настоящему...

Мой образ жизни поменялся в этом году процентов на 90, если не на 99. Нет, основополагающие вещи никуда не делись и не изменились. Но появилось ощущение, что борьба между силами добра и зла обострилась как никогда – глобально, повсеместно, на всех уровнях, включая энергетический -- и затронула буквально каждого. Оставаться в стороне не получается. Или мы осознанно выбираем свет, мыслим позитивно, используем возможности, которые дает затянувшийся кризис, или неосознанно попадаем в руки тьмы.

Я, конечно, за первый вариант. Недаром же говорят – не было счастья, да несчастье помогло. Как это было у нас с Айнарсом: год назад, когда все репетиции и в Риге, и в Берлине были остановлены, а театры закрылось, вдруг появился шанс осуществить давнюю мечту. Она родилась еще несколько лет назад, в Новосибирске, где мы в то время работали. Мы грезили об уютном пространстве, в котором Айнарс говорил бы с людьми через музыку в камерном, доверительном тоне, а я бы ставила с коллегами-единомышленниками (я актриса и режиссером себя не называю) эмоциональные, сердечные пьесы, поднимающие, как мне кажется, невероятно важные темы – об отношениях с собой, родителями, детьми, любимыми, социумом.

И такое пространство возникло: наш маленький остров, именуемый ОраториO, наш второй дом. Много народа там не поместится, зато все свои. Мы с Айнарсом очень гостеприимные люди, но нам хочется видеть в ОраториO тех, кто с нами на одной волне, кто по велению души пришел на концерт или спектакль, а не потому, что это хороший тон и надо бы развлечься в выходные.

Было интересно обнаружить в себе интроверта. Да, среди актеров такое встречается, одни идут на сцену, чтобы на них смотрели, другие – чтобы спрятаться за ролями… А еще выяснилось, что мне очень нравятся тишина и уединение. Не в том смысле, что никого не должно быть рядом. Просто стало ясно, что богатая, наполненная жизнь может происходить и без того, чтобы выставлять себя напоказ и ждать одобрения снаружи. Ты думал, что без общества и его оценок тебя как бы и на свете нет – а ты есть. И тебе с собой хорошо. Ухаживаешь за огородом, гуляешь, думаешь, работаешь, наслаждаешься отсутствием суеты. Магазины закрыты – и ничего, никто голым не ходит. Даже особого желания наряжаться, красоваться, с кем-то соревноваться, не возникает. Ты можешь преспокойно без этого обойтись, ты другим занят. Самое забавное, что ты в этих условиях лучше прежнего выглядеть будешь, интереснее, самобытнее. Потому что тебе уже никто извне не диктует, как жить, куда ходить, что надевать. И это замечательно.

Хотя, может, это уже возраст такой. Вполне вероятно. Так или иначе, я как-то радостно воспринимала то, что происходит. Была весна, были лето, осень, зима, природа расцветала и засыпала – а я впервые за долгое время получила возможность наблюдать за этим не торопясь, не на бегу. После всей этой ужасной обстановки в «Дайлес», после революции в театре, после внутренней дисгармонии – появилось ощущение, что мир встал на паузу. И это совсем не пугало. Я вот привыкла каждый сезон готовить по три-четыре роли. С одной стороны, это тебя обогащает, с другой – истощает страшно, и я очень понимаю, почему у древних священников принято было шесть лет служить, а на седьмой отправляться в пустыню, чтобы Господь наполнил их новыми силами…

Зато с какой радостью сейчас актеры репетируют! Они просто рвутся работать! Вот это осознание миссии стало существенным. Что у тебя все-таки есть высокие цели и задачи, что твоя душа пришла в этот мир не случайно, а для того, чтобы исполнить свое предназначение.

Я читала недавно одну книгу – там один индус, просыпаясь поутру, первым делом отпевает себя, устраивает символические похороны. Чтобы день потом прожить как целую жизнь, ни на секунду не забывая о его уникальности и неповторимости. И вот когда публика вернется в залы, – если вернется, – мы сам этот факт осознаем с благодарностью. Полный зал перестанет казаться обычным делом. И спектакли станут восприниматься как событие. Я очень надеюсь, что так оно и будет".