Вы сказали, что вы врач в третьем поколении и ваша дочь тоже врач.

Да, в нашей семье около 20-ти врачей. В какой-то степени можно сказать, что у меня не было другого выхода. Моя мать была ветеринаром, мой отец был врачом, мой дедушка, который был мне очень дорог, тоже работал врачом. Когда-то он учился в Киеве, потому что Латвийского университета еще не существовало. Моя сестра и двоюродная сестра тоже врачи, мой двоюродный брат врач, а моя жена медсестра, она всю жизнь была преподавателем в 5-й школе медсестер - сейчас это колледж при больнице Гайлезерс.

В интервью вы как-то сказали, что вы рижанин, который хорошо знает сельскую жизнь.

В интервью я сказал, что я рижанин, но умею сгребать сено с обеих сторон, и однажды пациент сказал мне, что хочет увидеть врача, который умеет это делать. Ну, это значит, что надо уметь держать грабли, вот и вся мудрость, а все потому, что семья моей прабабушки со стороны отца владеет имением в Веселавской волости - уже 130 лет. Я провел там все летние месяцы своей жизни. В детстве помогал с колхозными овцами, но потом много чего восстанавливал и приводил в порядок. Теперь я могу наслаждаться жизнью. Всю недвижимость я отдал своим детям, в том числе и Веселаву. Первый год я могу наслаждаться осенью и надеюсь, что в следующем году я смогу насладиться весной и июнем в Веселаве. Я жил в Веселаве около полугода, а потом столько же в Риге.

Вы оставили активную медицинскую практику 10 лет назад?

На самом деле, последние 10 лет я тоже работал, но больше в амбулаторной медицине в созданном мною же медицинском постдипломном институте Латвийского университета, в котором сначала занимался многими проблемами образования, а в 2006/2007 году создал врачебную практику. С тех пор я постоянно развивал эту практику с 14 врачами, включая мою дочь. Мы являемся одним из крупнейших амбулаторных пульмонологических учреждений с пятью пульмонологами, пятью эндокринологами, кардиологом, гастроэнтерологом и ревматологом.

Почему в практике так много врачей одинаковых специальностей?

Это для того, чтобы мы рационально использовали помещение и, конечно же, чтобы у пациентов были варианты. У нас есть два пульмонолога из старшего поколения, два из среднего и один врач из молодого поколения.

10 лет назад вы сказали, что было бы хорошо, если бы в практиках были врачи разных специальностей, чтобы пациенту не приходилось ходить по разным лечебным учреждениям.

Да, как я уже сказал, помимо пульмонологов, которые связаны с отделом образования, у нас есть еще ревматолог, кардиолог и гастроэнтеролог. Услуги врачей последних трех специальностей не являются госзаказами, они принимают пациентов либо по страховке, либо на платной основе. Я сам решил больше практической медициной не заниматься.

Я думаю, что в последнее время жизнь сильно изменилась, потому что медицина много борется с симптомами. Если есть температура, то боремся с ней, если кашель, то с кашлем. Хотелось бы вернуться к сути: почему так происходит и как лучше и своевременнее воздействовать на эти процессы?

В противном случае мы станем только поставщиками услуг, повторением интернет-медицины. Меня это не удовлетворяет, и я думаю, что поработаю зимой еще несколько лет, чтобы разобраться с этими вопросами. В частной практике мы с дочерью оба являемся членами правления, институт является обществом с ограниченной ответственностью, есть работа также в исследовательской и образовательной деятельности. Обучаем резидентов, есть курсы и несколько исследований. Последние исследования в основном связаны с новыми препаратами фармацевтических компаний, но это меня уже не так сильно интересует. Меня больше интересует патогенез заболеваний, или возникновение и развитие болезней в организме, возможность влиять на эти процессы, чтобы не было столько смертей, как в последние годы от ковидной инфекции.

Как вы выбрали пульмонологию?

Конечно, недостатка в советниках у меня не было. В нашей семье были кардиологи, гастроэнтерологи, эндокринологи, но мой отец как-то сказал мне, что, может быть, не стоит идти по тому же пути, что и предыдущие поколения, и я запомнил это как возможный совет.

Во-вторых, мне повезло, что в моей жизни были отличные учителя. Одним из них был доцент Гайтис Брежиньскис, основоположник аллергологии в Латвии. Должен сказать, я не прочитал ни одной лекции в своей жизни, не упомянув о нем. В то время аллергология была малоизвестной областью, меня она увлекала и интересовала. Я начинал работать врачом-аллергологом, но пульмонология и аллергология — очень родственные вещи. Моя диссертация была об иммунологии, которая тоже связана с ними, о реактивности организма, его изменениях и возможностях менять его.

В самый тяжелый экономический период нашей страны, с восьмидесятых по девяностые, ничего толком не происходило, экономическая ситуация только ухудшалась, я придумал, что смогу помочь больным астмой горной терапией. Я читал об этом разное - о физиологических процессах, связанных со спортивной медициной и исследованиями астмы. Семь или восемь лет я путешествовал с группами больных, в том числе с очень тяжелыми больными, по горам. Я увидел эффект горной терапии, и она направила меня в пульмонологию. Конечно, 1988 год уже принес изменения, появилась стероидная терапия, аэрозольная терапия, и это существенно изменило ситуацию, но проблема астмы так и не была решена полностью.

Является ли астма аллергическим заболеванием и правда ли, что ее нельзя вылечить? Считается, что аллергия – это врожденная или приобретенная реакция организма на какие-то факторы, эту реакцию можно уменьшить, подавить, но полностью устранить ее нельзя. Это действительно так?

50 лет назад довольно много применяли специфическую десенсибилизацию, или вакцинацию против аллергенов — в очень малых дозах, постепенно увеличивая их путем введения аллергена, приучая к нему организм. В какой-то степени эта вакцинация возобновилась. Конечно, вопрос в том, какой аллерген виноват, один аллерген или их много? Если аллергенов много, то это привыкание происходит сложнее. Может быть, аэрозольная терапия нужна надолго, может быть, даже на всю жизнь, но хочу подчеркнуть, что наша задача сделать так, чтобы она была в наименьшей эффективной дозе и чтобы человек делал что-то дополнительно, чтобы аэрозольная терапия не вызывала побочные эффекты и осложнения. Их немного, но постоянное лечение утомляет человека со временем, он к этому привыкает, начинает забывать, протестовать, что он должен постоянно принимать лекарства.

Как астматикам ходить в горы? При любой нагрузке они задыхаются, подниматься по лестнице уже сложно. К тому же воздух в горах разреженный, поэтому кислорода меньше, и даже прогулки по туристическим тропам — большая нагрузка.

Это было очень сложно. Но до этого я общался с прекрасными физиологами, например, с профессором Андрисом Мертенсом, и мы изучали спортивную медицину. Было обнаружено, что в таких условиях производится больше стероидов в организме, и это было одной из причин, по которой мы пошли в горы.

Во-вторых, в горах Средней Азии, куда мы отправились, очень большая разница между ночной и дневной температурой: днем 30-35 градусов жары, а ночью лишь чуть выше нуля. Это закаляет человека. В горах я лучше понимал астматиков, и больные понимали, чего мы хотим, можно сказать - понимали, почему их мучают. Я был очень осторожен, просыпался ночью, как только кто-то начинал тяжелее дышать в палатке рядом со мной.

Многие из тех, с кем мы взбирались в горы, до сих пор мои друзья. Сейчас со мной работает один из моих пациентов того времени.

Кстати, я помню, что поначалу очень боялся стероидных таблеток из-за побочных эффектов и осложнений. Мы пытались доказать, что пациенты могут избегать этих стероидов, когда идут в горы. Я не говорю, что их употребление не нужно было возобновлять после возвращения. Нужно. Был период адаптации при походе в горы, был он и после, надо было все осознать. Но эти люди стали понимать, когда и как реагировать на обострение болезни. Первый помощник обычно - ты сам.

У нас воздух относительно влажный, в горах суше. Страдающих астмой часто предупреждают, что после возвращения с юга, где воздух сухой и жаркий, у астматиков в Латвии может случиться обострение, потому что воздух здесь более влажный.

Да, я уже говорил об адаптации и реадаптации при возвращении. Мы всегда предупреждали людей быть очень осторожными. Трудно, когда ты возвращаешься домой и чувствуешь, что тебе снова нужно лекарство. Но если говорить о климате, то я когда-то изучал, где в Латвии больше всего респираторных заболеваний. Удивительно, что на сотню работающих людей больше всего больничных с респираторными заболеваниями в Юрмале, затем в Риге и меньше всего в Мадоне.

Считается, что сосновый воздух полезен, но в Юрмале он влажный. Люди часто болеют различными вирусами – ларингитами, ринитами, вирусными бронхитами. Мы должны задаться вопросом - сколько людей каждый день промывают нос хотя бы морской водой, полощут рот листерином и хорошенько проветривают свои комнаты? Особенно старшее поколение не проветривает помещения. Два года назад, когда вакцины от Covid-19 еще не было, я попал в не очень приятную ситуацию, многие стали думать, что я против прививок, потому что я написал одну страницу с советами, что делать человеку, чтобы не болеть, избегать заболеваний, любых вирусных инфекций. Например - зайдите в магазин, но не оставайтесь там более 20 минут! Выйдите и сделайте пять-шесть глубоких вдохов и выдохов! Любой вирус подобен облаку, это не комар. Выдуйте его, уменьшите его объем, тело справится с остальным.

Нередко можно слышать утверждение, что травяные чаи — это, конечно, хорошо, но когда используются антибиотики или стероиды, травяные чаи уже не имеют значения. Это действительно так?

Это глупости. Определенную роль играют травяные чаи, предназначенные для отхаркивания или разжижения мокроты. Одно дополняет другое. Самым легкодоступным органом дыхания является нос, с него все и начинается. И он должен быть свободным и всегда очищенным. Помимо дыхательной системы дышит и кожа. И тут у меня вопрос: неужели мы забыли, что человека, больного раком легких или бронхитом, после понижения температуры нужно растирать, что за кожей нужно ухаживать? Тогда больной чувствует себя лучше, ему легче дышать. Во время болезни не так важно есть, а важно пить. Это мелочи, которые играют большую роль в комплексном лечении. Мы говорим о технологиях, это хорошо, но забываем о простых и полезных вещах.

Что говорят анализы о нашем иммунитете? Какие витамины нам нужны? Самое важное в интервью с иммунологом Петрой Крике