В поисках худого мира. На каких условиях может закончиться война в Украине спустя два года после Стамбульских переговоров

Дальнейшая судьба переговоров зависит от того, как будет развиваться война, а это предсказать сложно. Можно, как в задаче трех тел, лишь перечислить факторы, которые действуют на поле боя и на политических игроков. Однако этим факторам сложно приписать определенный вес и понять, как они будут взаимодействовать.

В апреле 2022 года правительство президента Зеленского отказалось от первых Стамбульских переговоров, условия которых предполагали отступление Путина к фактическим границам до 24 февраля, внеблоковый статус для Украины и сокращение ВСУ до 80–120 тысяч человек. С точки зрения территориальных потерь это намного более щадящие условия, чем те, которые содержатся в нынешнем проекте.

Причина, по которой Путин тогда, вероятно, был готов пойти на эти весьма унизительные для него условия, заключалась в том, что он промахнулся, потерпел поражение в первом раунде войны и, как и в 2008 году, хотел зафиксировать потери.

Причина, по которой президент Зеленский отказался от соглашений, заключалась в неоправданных надеждах на помощь партнеров, заниженной оценке возможностей российской армии, а также в политических последствиях лично для президента Зеленского. Любой украинский президент, который подписал бы Стамбульские соглашения, был бы растерзан патриотической толпой, как афинские стратеги после Аргинусской битвы (морское сражение Пелопоннесской войны, в котором Афины нанесли последнее поражение Спарте. — Прим. ред.).

С тех пор прошло два года, и счет погибшим с обеих сторон пошел на сотни тысяч. Положение, однако, изменилось не в пользу Украины.

Обещания помощи Украине, которые были даны США и Европой два года назад, обернулись явно недостаточным количеством оружия; при этом непонятно, существует ли в принципе это «достаточное количество оружия», которое могло бы отбросить российскую армию на границы 1991 года, и существуют ли условия, при которых Запад будет заинтересован поставлять оружие в таких объемах.

Российская экономика и армия были преобразованы под войну. Россия отразила летнее наступление Украины, и стратегическая инициатива перешла к армии Путина.

Формально успехи Путина были более чем скромными: захват Авдеевки в обмен на 16 тысяч трупов собственных солдат. Но на этом пути Россия нашла мощное «чудо-оружие», о котором так мечтал российский телевизор. Это был не танк «Армата» и не мифический «Буревестник». Этим «чудо-оружием» оказались обыкновенные авиационные бомбы времен СССР. К ним приделали крылья, и они превратились в КАБы (корректируемые авиационные бомбы) весом до полутора тонн, которые смешали с грязью авдеевские позиции ВСУ и сейчас перемалывают ВСУ по всей линии фронта. Противопоставить им можно только F-16, и, чтобы Украина F-16 не получила, российские ракеты уничтожают техническую оснастку украинских аэродромов.

Российская пропаганда сейчас анонсирует наступление на Харьков. С чисто военной точки зрения это утопия. Для Харькова Путину необходимо будет собрать группировку, численность которой эксперты оценивают в 300–500 тысяч человек.

Такое наступление возможно только в одном случае: в случае деморализации ВСУ и рухнувшего фронта. Однако в существующих условиях такая деморализация не выглядит невозможной.

Мобилизация в Украине идет трудно — трудней, чем в России. Закон о мобилизации маневрирует в Верховной Раде с трудом, как тяжело груженный океанский лайнер в речном шлюзе. Очереди в военкоматах давно иссякли. Люди, которые в начале войны шли на смерть, чтобы обеспечить выживание Украины и своих близких, теперь сидят в окопах под Часовым Яром, и сверху на них сыплются КАБы.

Путин медленно, но верно получает стратегическое преимущество, а Украине элементарно не хватает солдат. По мнению военного теоретика Эдварда Люттвака, именно поэтому Макрон заявил о готовности отправить в Украину французов. Такая «посылка» действительно восполнила бы кадровый голод ВСУ и подняла бы дух солдат, показывая, что их не бросили. Однако Байден и Шольц, согласно WSJ, инициативу Макрона не поддержали и отнеслись к ней как к блефу.

Путин в этом году потратит на войну только из открытой части бюджета 120 млрд долларов. Украина рассчитывает получить от США пакет помощи в 60 млрд, из которых только половина придется на военные расходы, но и этот пакет становится всё более призрачным.

Из проекта договора, о котором стало известно «Новой-Европа», также становится понятно, зачем Путин выходил из СНВ-3 и постоянно намекал на возможность применения ядерного оружия. Это была типичная для него тактика эскалации конфликта и создание ситуации, разрешение которой обе стороны потом могут предъявить как дипломатическую победу.

Это не значит, что ситуация предопределена. Единственное, что может способствовать быстрому наступлению Путина, — это деморализация ВСУ и обвал фронта. Главное, что может ему помешать, — это недостача его собственных контрактников, нежелание уже россиян мобилизовываться (в России усталость от войны тоже огромна), и масштабные сбои в российской экономике, которые возможны в случае чрезмерного затягивания войны.

Согласно публичным утечкам, которые вряд ли были случайны, этой войне предшествовали договоренности Путина и главы ЦРУ Бернса, посетившего Москву в ноябре 2021 года. «США не будут сражаться в этой войне и искать смены режима, — так описывает смысл этих договоренностей влиятельный журналист-демократ Вильям Аркин, — а Россия ограничится боевыми действиями в Украине».

Президент Зеленский, осведомленный об этих договоренностях, после отказа от Стамбульских соглашений попытался сломать их с помощью пиара. Выступая во всех демократических парламентах и играя роль нового Черчилля, он пытался создать общественное мнение, которое надавило бы на правительства западных стран.

Однако это попытка кончилась неудачей, а российско-украинская война из войны между демократией и непредсказуемой тиранией, стремящейся сломать сложившийся мировой демократический порядок, превратилась в войну между двумя осколками советской империи.

Намерения всех трех групп игроков предугадать довольно сложно. Путин ведет эту войну за свою «историческую идею». У него не получилось заглотить Украину целиком, но вариант, при котором от нее останется небольшой кусок территории, население которого наполовину сбежало в Европу, его тоже устраивает. Он понимает, что граница между русскими и украинцами пройдет по нынешней линии боевого соприкосновения, и, с его точки зрения, он захватил еще слишком мало.

Для США и Европы продолжение войны тоже на самом деле не является плохой опцией. За малую долю от оборонного бюджета НАТО сточена армия агрессивного и непредсказуемого диктатора в Кремле. Что же касается президента Зеленского, то для него остановка войны означает политическую катастрофу по той простой причине, что любая остановка произойдет на условиях худших, чем Стамбул-2022.

Трудно сказать, насколько политически выгоден мир президенту Байдену. С одной стороны, он этим отнимет пальму первенства у Дональда Трампа, который в узком кругу хвастается, что положит конец войне, побудив Украину к территориальным уступкам. С другой — понятно, что республиканцы в случае мира немедленно переменят курс и будут изничтожать Байдена за потерю Украины так же, как за потерю Афганистана.

Пожалуй, можно назвать две силы, которым реально выгодна остановка этой войны, при условии, что эта остановка будет делом именно их рук и заявит их как международных арбитров. Это как раз те силы, которые много делают и мало говорят. Это те две авторитарные державы, для которых Путин выступил как ледокол, меняющий структуру мира. Это Китай и Турция.

Редакция может не разделять мнения автора.