Они сказали свое последнее слово

Шарлотта Китли была не только превосходной колумнисткой английского онлайн-СМИ The Huffington Post, но и любящей женой и мамой двоих детей. Смерть ее настигла совсем недавно — 16 сентября, и, ожидая свой уход, 36-летняя женщина написала очередную колонку для читателей. Свою последнюю колонку. «Обычно я планировала свою жизнь, — начала Шарлотта. — Мне нравились все эти списки, напоминалки и стикеры. За что бы я ни бралась, начало было удачным, но потом я быстро теряла интерес к делу, уставала, и былая страсть проходила». Рак толстой кишки заставил Китли в одно мгновение изменить свою жизнь, ведь его не отложишь на потом и не избавишься по одному щелчку пальцев. С этих пор распорядок каждого нового дня Шарлотты был совсем другим — анализы, врачи и обследования. Она перепробовала все методы, которые ей только предлагали: от традиционной терапии до акупунктуры, творога с маслом и свежих соков. Ничего не помогло — рак стал не просто частью жизни — он превратился в жизнь. Теперь все зависело от хороших или плохих результатов химиотерапии. «Дэнни и Лу (дети), невольные свидетели моего состояния, хотя и были защищены в силу своего возраста, все же тоже целиком зависели от моего режима. Это все, что они знают обо мне, и, я надеюсь, это не помешало им почувствовать мою заботу и чувствовать, что они желанные и самые любимые дети на свете.

«Рич (муж) будет пытаться жить день за днем, зная, что я больше никогда не проснусь рядом с ним. Ему повезло — он сможет видеть меня в своих снах, но жестокое утро покажет, что рядом с ним никого. Он по привычке возьмет из шкафа две чашки, чтобы сварить кофе, но поймет, что на самом деле нужно было взять одну. Люси нужна будет помощь, чтобы дотянуться до коробки с резинками для волос, но никто не сможет заплести ей волосы, как прежде. Дэнни, как обычно, потеряет полицейского из лего, но никто не будет знать, где его можно поискать. Вы будете ждать новых колонок. Но их больше не будет, это последняя глава».

Смириться со своей же смертью непросто — теперь то, что для других людей является обыденностью, и то, за что люди даже не думают благодарить жизнь, для Шарлотты стало несбыточной мечтой. Она хотела просто быть с родными и близкими, смеяться над глупостями, есть свою странную еду, видеть, как идут дела у друзей и как растут ее дети. А еще состариться и ворчать на мужа. Но этого быть не могло. «У меня есть столько всего, что я не готова отпустить, но я понимаю, что выбора у меня нет. Мне не суждено», — пишет Китли. А затем напоминает, что все это суждено другим. Людям, которым еще рано умирать. Она умоляет просто наслаждаться жизнью, брать ее двумя руками, сжимать, трясти и ценить каждую секунду, любить своих детей и понимать, что иметь возможность подгонять их по утрам, чтобы они скорее чистили зубы, — это и есть счастье. А еще обнимать любимых и знать, что каждый заслуживает любви и ответного чувства. «Не соглашайтесь на меньшее.

Найдите работу, которая будет приносить радость, не становитесь ее рабами. «Я бы хотел работать больше» — это не то, что напишут на вашей могиле. Танцуйте, смейтесь и ешьте со своими друзьями. Настоящая, честная и сильная дружба — абсолютное счастье и то, что мы можем выбирать сами. Выбирайте друзей с вниманием и тщательностью, буквально как ищете сокровище. Окружите себя прекрасными вещами. В жизни полно грусти и боли — но найдите свою радугу и не отпускайте ее. Это все. Спасибо вам за то, что целых 36 лет вы любили меня и были добры ко мне. От тех девочек, которые, играя, толкнули меня в заросли крапивы, когда мне было шесть лет, до тех осиротевших мужей, которые в последнюю неделю очень помогали мне советами о том, что делали их жены, чтобы подготовить своих детей и всех вокруг. Все вы сделали меня такой, какая я сейчас». На прощание Шарлотта дала самое последнее наставление читателям, которое, возможно, поможет ей подольше оставаться на земле: «Когда вы будете закрывать занавески на ночь, посмотрите на небо, найдите одну звезду — это буду я, я смотрю на вас, наслаждаясь пина коладой и вкуснейшим шоколадом».

«Любите своих детей и понимайте, что иметь возможность подгонять их по утрам, чтобы они скорее чистили зубы, — это и есть счастье»

«Найдите работу, которая будет приносить радость, не становитесь ее рабами. «Я бы хотел работать больше» — это не то, что напишут на вашей могиле»

Японский режиссер-аниматор Сатоси Кон ушел из жизни, когда ему было 46 лет. В своей стране он снискал небывалую популярность — с самого детства он грезил о карьере в области мультипликаторства, поэтому учился в университете искусств Мусасино на художника, после чего совместно с Кацухиро Отомо, сценаристом и режиссером фильмов и аниме, работал над комиксом World Apartment Horror, а в 1991 году снял свое первое аниме Roujin Z. Впоследствии он трудился в известнейшей студии Madhouse, а его анимационные фильмы всегда были наполнены смыслом, самыми сильными эмоциями и просто жизнью. Сатоси рассказывал о японских бездомных и беспризорных младенцах, об устройстве, позволяющем контролировать сны людей, тяжелых и счастливых карьерах...

Когда его настиг смертельный рак поджелудочной железы, он работал над новым полнометражным аниме с рабочим названием Dreaming Machine. Он не успел его закончить, ведь у болезни были свои планы... И именно об этом Кон жалел больше всего. «Я беспокоюсь не только о фильме, но и о съемочной группе, с которой работал. В конце концов, есть подозрения, что все раскадровки, нарисованные буквально нашей кровью, потом и слезами, никогда не увидят. Я сделал все что мог, чтобы поделиться своим видением. Я прошу прощения у всей группы и хочу, чтобы они поняли одно. Сатоси Кон был «тем парнем», и именно поэтому ему удалось делать странное аниме, которое немного отличалось от всего остального» — так он говорил в своем последнем прощальном письме, которое свет увидел уже после его смерти. Он знал, что умрет, ведь если «обхитрить» пневмонию, которая любезно присоединилась к раку, еще был хоть какой-то шанс, то надежды одолеть тот рак, от которого страдал режиссер, не существовало. «Как я могу забыть 18 мая этого года (2010)?

Я получил извещение от лечащего доктора: «У вас диагностирована последняя стадия рака поджелудочной железы. Он поразил несколько костей. Вам осталось жить полгода». Жена и я читали его вместе. Это была судьба, такая неожиданная и такая несправедливая, что мы с трудом смогли вынести это, — в своих последних строках признавался Кон. — Раньше я искренне верил, что могу умереть в любой момент, и понимал, что с этим нельзя ничего поделать. Но все было слишком внезапным. Конечно, я подозревал о болезни. Два-три месяца назад я чувствовал сильные боли в спине и ногах. Было тяжело ходить, и я посещал иглотерапевта, но лучше не становилось. После обследования в госпитале стало ясно, сколько мне осталось. Мне казалось, что смерть встала за моей спиной, а я этого не заметил. Я отказался от химиотерапии и пытался прожить еще немного благодаря альтернативному лечению. Это было очень на меня похоже. Но болезнь продолжала прогрессировать с каждым днем».

Кон решил мужественно принять этот удар — он уладил все насущные проблемы: с помощью друзей основал компанию, которая бы занималась его авторскими правами, удостоверился, что все накопления перейдут в наследство жене, и написал завещание. Но свою последнюю подпись он поставил позже — когда заболел пневмонией и понял, что смерть действительно стояла за порогом. А перед ней — госпиталь, палаты, обследования, а также сдержанное и практичное заявление доктора: «Вы продержитесь 1 или 2 дня… Даже если вы выкарабкаетесь, все равно умрете к концу месяца». Сатоси принял решение — если умирать, то только дома, и пока его жена бегала туда-сюда, чтобы подготовить побег, он уверял докторов, что, если уедет домой хотя бы на полдня, то сможет еще многое сделать, а это лучше, чем ждать смерти в унылой палате. «И я думал: «Может быть, смерть — это не так и плохо». Удивительным образом это успокоило меня, и я смог расслабиться. Но мысль о том, что я не хочу умирать здесь, не давала мне покоя. И пока я размышлял об этом, что-то оторвалось от календаря на стене и стало летать по комнате. «О боже, строки убегают из календаря — мои галлюцинации не такие уж оригинальные». Я улыбнулся тому, что мои профессиональные инстинкты не покидали меня даже в такое время. Но в этот момент я был ближе всего к смерти, чем когда-либо. Я чувствовал, что она совсем близко». Однако он ошибся — смерть под видом пневмонии внезапно отступила. «Я сумел не умереть!» — говорил об этом счастье Сатоси. Это было перерождение — Кон получил еще одну жизнь в подарок и с уверенностью вступил в новый день, помня о том, что отныне тратить каждую минуту утекающей сквозь пальцы жизни надо очень бережно. «Я решил избавиться хотя бы от одного безответственного поступка, который принес в этот мир. О раке я рассказал только самым близким людям. Но не рассказал родителям и тем, с кем работал. Простите меня. Я хотел увидеть очень многих людей перед смертью, хотя бы сказать им «привет». Бесконечному числу людей, которых я узнал, пока работал режиссером, людям, которые называют себя моими фанатами, и не только в Японии, но и по всему миру, друзьям, с которыми познакомился в Сети. Но я испугался, что, встретив меня, они скажут: «Я никогда его больше не увижу» — и это меня доконает, и я не смогу принять смерть достойно. Чем больше народу хотело меня увидеть, тем тяжелее становилось мне с ними встречаться. Какая ирония. К тому же нижняя часть моего тела была парализована, и я был прикован к кровати. Мне не хотелось, чтобы люди видели мое немощное тело. Я хотел, чтобы они запомнили меня полным жизни», — продолжал свое письмо Кон.

Он не переставал извиняться перед всеми — родственниками, друзьями и коллегами — за то, что все время молчал, за то, что был безответственным, но любил мир, в котором жил. Напоследок нужно было сделать последнее, но самое трудное дело — во второй раз сказать «прощай» родителям. «Я хотел поехать в Саппоро к ним, когда еще мог. Но болезнь прогрессировала так внезапно, что я сообщил им об этом только из госпиталя, когда думал, что умру. «У меня последняя стадия рака, и я скоро умру. Мама и папа, я был так счастлив родиться вашим сыном! Спасибо за все». Потом поборол пневмонию и захотел увидеть родителей. Но это было невероятно тяжело — у меня не хватило сил. Но я хотел увидеть их лица в последний раз. Я хотел сказать, насколько я благодарен им за то, что они открыли мне дорогу в этот мир. И они приехали. Я был счастливым человеком. И я должен извиниться перед всеми, кого я любил, что я прожил жизнь чуть быстрее, чем они. Это так непочтительно — умирать прежде своих родителей».

После мамы и папы оставалась только жена, которая знала все от начала и до конца, и этот промежуток времени они, увы, провели, топя друг друга в слезах — каждый день был невыносимым — как физически, так и духовно. «Именно твои слова помогли мне выжить после всех этих новостей. «Я буду с тобой до самого конца». С этими словами ты смогла во всем разобраться и помочь своему мужу. «Моя жена — невероятная!» Ты говоришь, что я не должен говорить этого? Нет. Нет. Ты даже не представляешь, сейчас ты еще лучше, чем когда-либо. Я правда это чувствую. С тех пор как мы поженились, я все время был в «работе, работе», и только во время болезни я смог провести время дома. Как мне стыдно! Но ты всегда была рядом, ты всегда понимала, что мне надо для самого себя и для работы, верила в мой талант. Спасибо тебе. С сердцем, полным любви ко всему хорошему, что есть в этом мире, я кладу свою ручку. А теперь извините меня. Я должен уйти» — такими словами закончил свое письмо Сатоси...

  «Я хотел сказать, насколько я благодарен своим родителям за то, что они открыли мне дорогу в этот мир... И я должен извиниться перед всеми, кого я любил, что я прожил жизнь чуть быстрее, чем они»

Эстонской писательницы и акушера-гинеколога Лууле Виилмы вот уже 12 лет как нет с нами. Однако в ее истории не все так просто и понятно, как в историях других героев. Она оставила после себя прощальное письмо, но ушла на тот свет вовсе не из-за смертельной болезни. Эта женщина, как говорят знающие люди, действительно много болела, несмотря на то, что в своих книгах размышляла о связи духовного мира с физическим, о психологических причинах болезней и о том, что источником всех заболеваний, по сути, являются сами люди и нужно лишь сильнее прислушиваться к тому, что говорит человеку организм. «Ослабление воли к жизни способствует возникновению болезней. Утрата воли к жизни открывает дверь в потусторонний мир. И если на помощь не приходит болезнь, то человек покидает этот мир через самоубийство», — писала Лууле в своих книгах, названия которых говорят сами за себя. «Понимание языка стрессов», «В согласии с собой», «Боль в твоем сердце», «Без зла в себе» и многие другие ее работы долгие годы помогали и до сих пор продолжают помогать читателям заглянуть внутрь себя. Виилму подкосила не болезнь — дело в том, что женщина не только писала, но и нередко проводила семинары и лекции, в которых рассказывала то, что от нее хотели услышать.

Очередной такой семинар в январе 2002 года состоялся в Риге. Каким-то неведомым образом она знала, что он станет для нее последним. Перед отъездом, когда люди разошлись по домам, Виилма сказала своей подруге пророческие слова: «Ну вот, поеду помирать». Буквально через несколько часов они воплотились жизнь — недалеко от Таллина со встречной полосы вылетела машина и со всего маху врезалась в автомобиль, в котором ехали Виилма с мужем. Сердце Виилмы остановилось прямо на реанимационном столе.

То, что ее дни сочтены, она действительно знала, и это подтвердилось на похоронах — именно тогда было зачитано ее прощальное письмо. Будучи мудрой женщиной, свой уход она приняла очень спокойно, потому что всегда была уверена — смерти нет, есть лишь изменение жизненных ситуаций. Свою последнюю весточку она начала со слов благодарности тем, кто учил ее и направлял на жизненном пути, ведь ее желание отдать людям часть себя было невозможно искренним. «Я по-прежнему люблю и буду любить всех тех, кого повстречала и с кем соприкоснулась на жизненном пути. Терпимость и теплые отношения в земной жизни очень важны, поскольку определяют здешнее состояние. Хотя и не все вы верите в потустороннюю жизнь, но ведь никому не повредит, даже будучи неверующим, стараться быть более терпимым. Я довольна», — признается Виилма. Она ушла, но без печали в сердце, потому что знала — «там» тоже полно дел. «Я довольна, потому что так было правильно. Знаю, что доставила вам душевную боль, но она пройдет. Я ведь с вами. Находясь здесь, я спрашиваю себя, неужели должна была так долго страдать. Выходит, должна была. Скоро я увижу вас. Мы встретимся у источника жизни, открытого и свободного. Будущие поколения смогут им пользоваться. Много интересного ждет вас впереди, но и тяжкие испытания тоже. Будьте всегда тверды в своей вере и терпимы к делам друг друга. Это сейчас самое важное. Вы все разные, и каждый идет в своем направлении, считая его самым правильным и делая свою работу. Так и должно быть, потому что в конце концов нити всех дорог сбегаются в одну, большую дорогу». Благодаря своим книгам Лууле спасла не одного человека — люди читали ее строки и не понимали, как какой-то другой, абсолютно незнакомый им человек может с такой точностью передавать их мысли. Но сама же Виилма знала, что если человек уходит из жизни, будучи не старым, или трагически погибает, то это значит лишь одно — он что-то сделал не так.

Уход Лууле для многих стал шоком и в этом ключе — раз она ушла не по своей воле, что она могла сделать не так? Наверное, теперь на этот вопрос ответа нет, однако в своем прощальном письме Виилма философствовала на тему о том, что многое в ее жизни все-таки не получилось. «Я всегда считала, что должна во многом обуздывать себя, что мне и удавалось. Но иногда приходится расплачиваться — я не могла плакать. Плач был чем-то постыдным, признаком слабости. В мыслях я часто приходила к вам и старалась быть как вы, плакать и смеяться. Иногда мне это удавалось. На моей душе был (есть) тяжкий груз. Я старалась своим учением избавиться от него, но не смогла. Теперь я понимаю, что Законы Всевышнего в высшей степени справедливы и на наш взгляд суровы. Мы наверняка встретимся физически и духовно. Попытаюсь прийти к вам во снах. Ничего не бойтесь, не испытывайте страха, не бегите от жизни. Это лучшее, что может быть. До встречи. Обнимаю», — заключила Лууле. Ей был 51 год.