Как родился стиль "гопник" и сколько он еще продержится в моде?

26 декабря 1991 с флагштока Кремля был спущен красный флаг, и СССР прекратил свое существование. Бывшие советские республики оказались ввергнуты в политический, культурный и экономический хаос. Долгие годы томившиеся за железным занавесом, а теперь ставшие независимыми государствами, они спешили приобщиться к западной музыке и моде, телевидению и кино. Молодежь открывала для себя «Макдоналдс» и кока-колу, модную библию Vogue и музыкальный канал MTV…

Дизайнеры Гоша Рубчинский, Демна Гвасалия и стилист Лотта Волкова родились в СССР в начале 80-х и развал советской империи застали, будучи еще совсем детьми. Поэтому их воспоминания тех лет имеют скорее романтичную, нежели депрессивную окраску. «Это наша ностальгия по детству, – говорит о своем творческом почерке Рубчинский. – В конце 80-х – начале 90-х население России жило в бедности, государство рухнуло, но было ощущение, что впереди нас ждет что-то большое и светлое. Едва началась затеянная Михаилом Горбачевым перестройка – и тут вдруг на нас, словно цунами, обрушилась западная масскультура».

Молодые люди дорвались до вожделенных западных брендов, однако новые красивые вещи нередко приходилось носить со старым советским ширпотребом. Наименее кредитоспособное население довольствовалось привозимой челноками из Китая и Турции продукцией весьма сомнительного происхождения, часто с надписями на ломаном английском. С началом эры хип-хопа в моду вошли брюки и олимпийки over size, футбольные фанаты привнесли в нее логоманию и ношение спортивной одежды в повседневной жизни. Все это рождало весьма своеобразную эстетику. Особенно маргинальные модные образы можно было наблюдать на городских окраинах, где тусовались гопники: приметами их стиля были «адидасовский» тренировочный костюм, белые носки с заправленными в них спортивными штанами, яркая обувь из ПВХ, сдвинутая на затылок кепка, солнечные очки и заимствованная из тюремной культуры поза «на корточках» (между прочим, в последние годы эта поза стала весьма популярной у поколения Instagram).

Именно гоп-стиль – гардероб молодежи 90-х, примеривающей западную моду, но все еще не расставшейся с постсоветской уличной культурой, – стал источником вдохновения для нового поколения дизайнеров из Восточной Европы. «Когда плохой вкус встречается с хорошей эстетикой» – так назвал этот стиль американский Vogue. Грубые и броские вещи. Искусственный мех, крупные логотипы, тренировочные костюмы  из 90-х, символика СССР. Провокация, бунтарство, смешение субкультур – все это, казалось бы, не имеет никакого отношения к красоте. Но креативный директор Vetements Демна Гвасалия считает иначе: «Красота присутствует во всем. Слишком легко увидеть красоту в чем-то классическом. А вот чтобы увидеть красоту в том, что совершенно не соответствует вашим представлениям, нужно время. Время переварить увиденное».

Итак, постсоветская культура стала самой горячей темой на мировой фэшн-сцене, а ее коды – источником вдохновения для современной молодежи. Да, нам она напоминает о тяжелых временах, о «лихих 90-х», а вот людям Запада кажется увлекательной и экзотичной. Например, футболки Gosha Rubchinskiy с изображением серпа и молота были распроданы в рекордно короткие сроки. «Это всего лишь юмор, мне нравится провоцировать, – говорит их автор. – Молодые люди покупают подобную одежду не потому, что привержены этой символике, – для них она уже давно утратила свое значение, а потому, что для них это просто что-то модное». Вряд ли западная публика понимает смысл фразы «Спаси и сохрани» с футболки того же Рубчинского или способна расшифровать тюремные аббревиатуры СЭР («Свобода это рай») или ЛСКЧВ («Люби свободу, как чайка воду») с продукции новой российской марки «Эхо». Им просто нравится эта графика. Костюм российской олимпийской сборной для Олимпиады в Рио, украшенный шрифтом Родченко, на Западе стал настоящим must have’ом и даже был включен журналом Dazed в свой «Альтернативный гид по рождественским подаркам». Кстати, кириллицу сейчас используют многие марки массовой моды: Urban Outfitters («Pавноправие») и Heron Preston («Стиль»). У западного потребителя к ней такая же страсть, как в свое время была у советской молодежи к импортным вещам с малопонятными слоганами на английском языке. И точно так же в этих надписях встречаются забавные ошибки.

Гоша Рубчинский считает, что термин «постсоветский стиль» – это придуманное массмедиа клише. На самом деле, новая мода призвана доказать, что молодежь в Подмосковье, Киеве или Тбилиси ничем не отличается от своих ровесников в Нью-Йорке, Париже или Лондоне. «Информационные войны, в которых нас делят на "наших" и "не наших", – это большая глупость, – считает дизайнер. – Старшее поколение может продолжать воевать ради денег, но мы намерены изменить этот мир!» Ну что ж, молодежный стиль всегда находил отклик у разочарованных максималистов, нигилистов, смелых и уверенных в себе индивидуумов – вспомните хоть хиппи с панками, хоть поколение гранж. Разница в том, что благодаря Интернету новое урбанистическое поколение уже не чувствует себя изолированным и отторгнутым от социума – оно ощущает себя частью некоего глобального сообщества. И мода служит ему броней в борьбе против враждебного и меркантильного мира взрослых.

Главные герои

Гоша Рубчинский

Родился в Москве в 1984 году, на момент развала Союза ходил в первый класс. С ранних лет увлекался рисованием, учился в художественной школе. Затем окончил колледж технологий и дизайна, работал парикмахером и стилистом.

Свою первую коллекцию «Империя зла» Рубчинский представил в 2008 году на стадионе в Сокольниках. Она состояла из обычных футболок, толстовок и спортивных брюк с необычными принтами – двуглавыми орлами, оскаленными медведями и автоматами. Это действо весьма отдаленно напоминало модное шоу: подростки 17–18 лет в роли моделей, ностальгический саундтрек и ироничная концепция – словно вы присутствовали на «уроке физкультуры» в советской школе. Кстати, непрофессиональных моделей Гоша использовал и в своих последующих показах. Простые парни с колоритной и далеко не всегда соответствующей канонам красоты внешностью – источник его вдохновения.

Уже первая коллекция Рубчинского обратила на себя внимание международной прессы и байеров. «Некоторые окрестили ее всего лишь собранием толстовок и футболок, но меня невероятно зацепило. Соотношение коллекции и декораций было неразрывной, неконтролируемой силой!» – вспоминал главный редактор немецкого журнала 032c Йорг Кох. А потом с Гошей познакомился Эдриан Йоффе – президент Comme des Garçons, муж Рей Кавакубо, руководитель магазинов Dover Street Market и абсолютный фанат постсоветской культуры. В итоге с 2010-го одежда Gosha Rubchinskiy стала продаваться в Dover Street Market, а в 2012-м марку взяла под свое крыло Comme des Garçons. Таким образом, Йоффе теперь отвечает за производство, продажи и маркетинг, а Гоша занимается исключительно творчеством. С начала этого сотрудничества объемы продаж Gosha Rubchinskiy стали расти в геометрической прогрессии. Если раньше Гоша продавал с десяток вещей, которые расходились в основном по его друзьям, то за зимний сезон 2016 года одних только футболок было продано 50 000. Стиль гопников полюбился мировым знаменитостям, особенно рэп-исполнителям, в числе которых Канье Уэст, который пригласил Рубчинского к сотрудничеству. «Я здесь для того, чтобы показать, что русские умеют кататься не только на танках, но и на скейтах», – сказал Гоша в интервью журналу Vogue.

Демна Гвасалия

Марка Vetements основана в 2014 году группой дизайнеров во главе с бывшим дизайн-директором Maison Martin Margiela Демной Гвасалия, который родился и вырос в советской Грузии. Его правая рука, стилист Лотта Волкова, входящая в сотню самых влиятельных людей в модной индустрии по версии Dazed & Confused, тоже «дитя перестройки», родом из Владивостока.

Буквально за пару лет Vetements стал одним из самых влиятельных брендов на современной фэшн-сцене, явив успешную историю внедрения уличной моды на территорию люкса. «Мы не собирались делать коммерческий продукт, мы просто делали одежду для друзей, – говорит Демна. – Для нас это была возможность творческого самовыражения без ограничений».

Vetements не создает вокруг одежды ореол мечты. Главный акцент здесь сделан на функциональность, влияние культуры андерграунда и столкновение вкуса и безвкусицы. В коллекциях Демны Гвасалия присутствуют ностальгические воспоминания о собственных подростковых годах и отсылки к молодежной моде постсоветских 90-х годов. «Понимаете, я вырос в 90-е. У нас, ребят из спальных районов бывшего СССР, не было информации о том, что происходит на Западе. США были чем-то далеким и недостижимым. Первые вещи, которые начали привозить оттуда, были Champion и Gap. Эти марки повлияли на мое эстетическое восприятие и представление о моде», – объясняет свою любовь к спортивной одежде лидер Vetements.

В свое время «фирменные» спортивные костюмы в основном везли из Китая, и это были не самые удачные подделки. Вот и Vetements, иронизируя над логоманией 90-х, использует логотипы известных брендов, всячески обыгрывая их. Намеренно мешковатый силуэт, пиджаки с гипертрофированными плечами, словно из гардероба криминальных авторитетов, женские сапоги с голенищами до самого паха как утрированный образ «ночной бабочки» эпохи перестройки, платья в цветочек, напоминающие бабушкины занавески… Отрицание понятия хорошего вкуса вписано в ДНК марки. Даже в самом названии бренда (Vetements переводится с французского как «одежда») слышится ирония и легкая издевка.

Тигран Аветисян

Родившийся в 1988 году в Санкт-Петербурге Тигран Аветисян – один из самых многообещающих молодых восточноевропейских дизайнеров. В 2012 году он окончил лондонский Saint Martins, получил стипендию LVHM, стажировался в Lanvin и Acne, о его выпускной коллекции написали крупнейшие модные издания. Из финансовых соображений марка Tigran Avetisyan базируется в Москве, а ее изделия продаются по всему миру – в нью-йоркском, токийском и лондонском Opening Ceremony, токийском Comme des Garçons, миланском и шанхайском10 Corso Como и гонконгском Joyce. К модной индустрии Тигран относится критически и с юмором. Его интересуют не столько силуэты, сколько идеи, возможности интерпретации – одежда как способ коммуникации. В своих коллекциях он рассказывает о непростой студенческой жизни (надписи «Ничего не меняется», «Брось мечтать», «Работы нет») и высмеивает модную безвкусицу (на коллекцию Best Hits весны-лета – 2016 его вдохновили звериные принты на одежде пассажирок московского метро). «Дурной вкус – естественная реакция на физиологические или психологические травмы. В данном случае это сверхкомпенсация, вызванная товарным дефицитом. И это одна из причин, по которой российские женщины одеваются чересчур сексапильно: мода в СССР почти не существовала и откровенные разговоры о сексе считались чем-то неприличным», – поясняет дизайнер, считающей своей задачей превращение негатива в позитив. «Точно так же, как от лицемерной политики России, меня коробит от того, что спортивные достижения атлетов заслоняют обсуждения оттенка их лака для ногтей или бойкот "Столичной" водки на Западе. Меня тошнит от "фейсбуковских" активистов, которые делятся ссылками, подписывают петиции или вместо фото ставят на аватар флаги. Если ты хочешь бунтовать, встань с кресла и выйди из дома. Революции без жертв не бывает!»

Outlaw Moscow

Стиль основанной в 2014 году и базирующейся в Москве марки уличной моды Outlaw Moscow отличает эклектичность с привкусом мультикультурализма. Преподносится этот модный коктейль через призму гопниковской эстетики, хотя и весьма огламуризированной: экспрессивные цвета, затейливые аппликации, отделка ярким искусственным мехом. Российские и советские символы для Outlaw Moscow не модная экзотика, не визуальный трюк, а элемент стилистики. «Россия – парадоксальная страна. Мы ощущаем себя частью обособленного, подвергшегося разрушению мира, который пытаемся починить с помощью разных стилей, персонажей и возможности выбора образа жизни. Мы стремимся преодолеть самоизоляцию России и в то же время осознаем, что вне этого государства, без его тяжелой, но уникальной атмосферы мы бы не были теми, кто мы есть. Outlaw («вне закона») – это и есть для нас Россия», – поясняют дизайнеры марки Максим Башкаев и Диляра Минрахманова.

Юлия Ефимчук

Украинский дизайнер, выпускница киевского Института декоративно-прикладного искусства и дизайна. С 2011 года под своим именем Yulia Yefimtchuk + выпускает лимитированные коллекции женской и унисекс-одежды, которые полностью производятся на Украине. В них чувствуется влияние советского прошлого и творчества ее отца, художника-плакатиста. За коллекцию с многочисленными отсылками к русскому конструктивизму 20-х годов и надписями-лозунгами советской эпохи («Труд», «Миру мир», «С каждым днем все радостнее жить») Юлия получила специальный приз фестиваля моды и фотографии в Йере (2014). Ее творческий почерк характеризуют стилизации форменной одежды – линейные, минималистичные, классические, с конструктивистскими деталями. Черпая вдохновение в истории своей страны и откликаясь на актуальные политические события, дизайнер стремится перевести символы бывшего СССР на современный, понятный широкой публике язык и заявляет, что одежда Yulia Yefimtchuk+ несет в себе протест против старой системы: «Сейчас политика везде, будь то любовь, искусство или мода. Мода тесно связана с политикой, поскольку та влияет на систему, в которой мы живем».

ZDDZ

Основательница марки Даша Сельянова родилась в Санкт-Петербурге в 1985 году. Окончила Британскую высшую школу дизайна в Москве, год проучилась в лондонском колледже Saint Martins, да так и осталась в Великобритании,  где в 2012 году создала бренд ZDDZ, пронизанный бунтарским духом и энергией улиц. Постсоветская эстетика, присутствующая в ее коллекциях, – часть идентичности дизайнера. «Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, насколько уникальным было то время после падения железного занавеса. Первые кассеты с записями рэпа, джинсы с предельно низкой посадкой…» Создавая свои коллекции, Даша смешивает готическую, рэйв- и рэп-стилистику с элементами языка гопников. Сельянова считает для себя важным посредством моды выражать свою политическую позицию, говорить о «болезнях современного общества» – коррупции, взяточничестве, проституции, нелегальной торговле наркотиками, нарковойнах. В 2016 году она выпустила коллекцию футболок с надписью Insecurity («Небезопасность»). «Россия – это небезопасное место. Если твой бизнес идет хорошо, тебя могут заставить его закрыть. Здесь может произойти все что угодно. И у творческих людей это вызывает протест».

Sputnik 1985

Старые телепередачи, тюремные татуировки, советские боксеры, российская молодежная культура 90-х и увлечения современных молодых людей – вот главные источники вдохновения дизайнера и основателя марки «Спутник 1985» Сергея Пахотина (1985 – год его рождения). Это простые вещи с дерзкими, цепляющими взгляд надписями типа «Я хуже тебя», «Без шансов», «Я всегда буду против» или, например, с танцующими балеринами и подписью «1991», которая отсылает к августовскому путчу 1991 года, когда Центральное телевидение показывало балет «Лебединое озеро». Правда, аудитория марки слишком молода, чтобы понимать эти символы, но лишний раз заглянуть в историю еще никому не помешало. «Мы никогда не переживали столь значимых и глобальных событий, как развал Советского Союза и уход в отставку Горбачева. Это не ностальгия, это воспоминания о важных исторических событиях, о том времени, когда мы могли или победить, или проиграть. "Спутник 1985" – это не романтическая ностальгия, это настоящий панк, злость, агрессивность и смелость!» – заявляет дизайнер.

ERROR 4Ø4

Молодая российская марка уличной моды ERROR 4Ø4 создает уличную одежду базовых форм с простыми, иногда ироничными, а иногда нарочито глупыми месседжами. В 2016 году ее основали фотограф Артем Брюхов и иллюстратор Ксения Черемнова из Санкт-Петербурга, «уставшие от своих серьезных дел и плохой погоды». Своим кумиром в мире моды они называют Гошу Рубчинского, а на домашней страничке марки заявляют, что главное – «сохранить в себе ребенка, поскольку мир взрослых действительно сосет». В последней коллекции «Я – русский гопник» использовано много специфических русских слов и выражений. «Гопник – очень сильное слово, – уверены дизайнеры. – Гопник – это ребенок с разбитыми мечтами постсоветской эпохи. Некоторые считают, что каждый русский – немного гопник, и мы с этим согласны, но нам хочется найти в этом не только негативную, но и позитивную сторону».