OQJAV: Рига - это микровыдох и микровдох

OQJAV – это взрослый задумчивый поп: проникнуться можно прослушав последний альбом «Листики-цветочки» (2018) и самый новый EP «Кегельбан» (2019).

За музыку сегодня в группе отвечают в следующем порядке: лирика – фронтмен Вадик Королев, электронная составляющая и бас – Дмитрий Шугайкин, романтика и класс – академический пианист Ярослав Тимофеев. Коктейль уже шесть лет получается крепкий и пьянящий: группа собрала номинации и статуэтки таких премий, как MTV Europe Music Awards («Российский артист года»), «Золотую горгулью» за «Лучший независимый проект», и даже «Дебют года» у Артемия Троицкого. Но это все сухие факты, и нет лучше способа узнать живого человека ближе, чем задать ему как можно больше вопросов обо всем на свете, включая дело его жизни.

Начнем, как всегда, с самого главного:

Рига – это?

Ярослав Тимофеев:

Рига – слово прямое и точное, прямо/точно как шпиль Петрикирхе. Произнося "Рига", делаешь микровыдох и микровдох. Так же я дышал, когда впервые оказался в городе: там было минус 27. Мои ожидания от грядущего приезда: снова запрокинуть голову перед шпилем, но теперь сделать большой вдох и выдохнуть на концерте.

Дмитрий Шугайкин:

Я в Риге был один раз и не попробовал бальзам. Хочу исправить свою ошибку. А еще город мне увиделся каким-то романтичным, поэтому я рассчитываю на начало букетно-конфетного периода в наших отношениях. Искра в прошлый раз будто пробежала. Но концерт, возможно, получится про секс, а не романтику. Непонятно, как день пойдет и каков бальзам.

Как в OQJAV пишутся песни?

Вадик Королев:

Все песни — они из какого-то хаоса, что-то там на тебя падает, и ты это или успеваешь зафиксировать, или не успеваешь. Поэтому я никогда не боялся, если, например, песни не приходили в течение какого-то длительного времени. У меня бывало так, что месяца три вообще ничего не приходит: ни стихи, ни песни. Ну, пишу какие-то посты в фейсбуке, перевожу через крокодиловы слезы саблезубых тигров, энергия направлена в какое-то другое русло. И я понимал, что, значит, пройдет время и меня прорвет сразу на много всего, и пока неизменно так происходило.
Чаще всего песни пишутся сразу, лучше это не терять. Потому что если потеряешь, потом можешь не вернуться в то состояние и получится или искусственно, или … ну, в общем, какая-то ложь получится.

Как встретились Вадик, Дмитрий и Ярослав?

Вадик Королев:

В конце 2016 года я понял, что OQJAV в первоначальном виде заканчивается. Песни же писались и писались. Вопрос был лишь в том, с кем и под каким именем продолжать. Тогда я сразу подумал про Ярослава Тимофеева, музыканта из мира классики. С ним вдвоем мы и начали готовить «Предателя» (мини-альбом 2017 года). Под его фортепиано, с простейшим битом, который я, будучи чайником в аранжировке, накидал сам.

Музыка полилась, и широко, но было очевидно, что нашей реке нужны набережные и мосты. Тогда я обратился к «монстру» — Дмитрию Емельянову, он согласился выступить продюсером звука, и все оформилось в то, что в итоге и вышло. В начале лета мы нашли третьего — Дмитрия Шугайкина, который отвечает за электронику и бас-гитару. 

Откуда берется вдохновение?

Вадик Королев:

Я никогда не жду никакого вдохновения, и более того, любой ритуал — это как комфортные условия, для меня они враги. То есть если у меня будет классное кожаное кресло, дубовый письменный стол и кто-то все время будет носить кофе и вино, я никогда точно ничего не напишу. Это другое, это максимально интимный процесс, ты в моменте этого самого процесса одновременно максимально один, то есть никого не может быть, никаких ни советников, ни помощников, и одновременно как-то связан с этим всем, со всем окружающим.

Откуда берутся тексты?

Вадик Королев:

Чаще всего я приношу что-то первичное — текст, мелодию. Мол, «ребята, а вот сейчас давайте такую историю расскажем. Расскажем?». Мы иногда говорим и про тексты. Ребята чуткие, умные и безнравственные, поэтому в основном ничего объяснять не надо, но иногда спрашивают: «Вот эта строка о чем?» И меня в этом процессе совершенно не обламывает объяснить, потому что когда так называемый продукт уже вышел — это одно. А когда вы занимаетесь сотворчеством, то каждый должен понимать, куда идти, и если там какая-то хитрая метафора и она мне, например, очевидна, и кажется, что это не нужно объяснять, но ребята спрашивают, я отвечаю. Ведь можно в другую сторону музыкально повести песню. И это не будет никак не связано с начальными строками. А это уже пчелы против меда.

Ты не только музыкант, но и поэт. Как это работает?

Вадик Королев:

Есть разграничение «сейчас произойдёт стих» - «сейчас произойдёт песня». Я думаю ярлыки не особо интересно накладывать: кто поэт, кто музыкант, кто художник, и так далее… Когда пишешь, то ты просто пишешь. Песни всегда пишутся с мелодией. В тебе мелодия как правило уже живёт, и ты на неё бусинками навешиваешь слова, а стих свободен от этой х**ни и шагает. У него нет рамок, потому что у него есть только один инструмент - слово. Но многие из за этого накладывают на этот инструмент ограничения, вроде размера, канонов рифмы, ну и всё, что угодно. Мне кажется, что стих должен быть максимально свободным. Свободнее, чем песня.

Иногда очень сложно соединить стих с песней. Стих сам по себе может быть готовым, и от тебя нужно на самом деле только выйти на площадь и читать его.

Ваш жанр определяют как «взрослый задумчивый поп».
Как вы определяете его сами?

Вадик Королев:

Раньше мне при создании песни всегда казалось, что мы занимаемся поп-музыкой, честное слово. Поп-музыка в первую очередь идет от бедра, а не от мозга. Какой-то текст, какая-то запоминающаяся мелодия, взаимодействие баса, бочки и хэта. Это поп-музыка в моем понимании, потому что я с детства целиком и полностью отдан Майклу Джексону, для меня он почти бог. Ну то есть я не сидел на Nirvana, Radiohead и не сижу, только король. А потом я как-то переслушивал песни, которые написал за два года до этого, и понял: они тупо сложные. И в процессе сочинения они мне ясны и понятны, а когда птичка улетает — они непонятные, недоступные. Их сложно напевать. Можно, конечно, но только когда ты уже обожаешь эту группу. Сегодня мне сложно себе такое представить, что мы едем в такси, по радио начинает играть наша песня, а таксист подпевает, потому что знает ее.

Социальные сети – добро или зло?

Вадик Королев:

Нам сложнее, чем 15 лет назад, мы в постоянной оценке: оцениваем сами, оценивают нас, это отнимает кучу времени и дестабилизирует эго, то есть мы в вечном микрострессе из-за соцсетей, это ужас, да-да, это ужас, два раза даже пришлось сказать, потому что это просто ужасно.

Зачем нужны живые концерты?

Вадик Королев:

Концерты — обмен с публикой — время бесценное. Когда люди в материале, когда все сразу циркулирует, можно и не петь, потому что люди сами поют, это классно, такой верный обмен.

Если концерт классный, то ты много отдаешь, но не будто бы ты жертва — это энергетически можно сравнить с классной баней с березовым веником. То есть ты обнуляешься, чтобы наполниться чем-то новым. С головой происходит то же самое, что после бани с телом. Хотя с телом то же — мы же на концертах танцуем, это непривычно, и мышцы сопротивляются: «Эй, чувак, что ты сделал с нами вчера»?