Думать о прошлом некогда. Дирижер Янис Лиепиньш

Как раз неделю назад, 4 марта, ты поднялся на сцену Латвийской национальной оперы, чтобы получить главную награду нашего государства за достижения в музыке – Большой музыкальный приз. Как ты воспринимаешь это – как аванс или как бремя?

Я не хотел бы использовать слово „бремя”, но, конечно же, каждый последующий раз мне придется доказывать, за что я получил эту награду. Я осознаю, что она дана мне за прежние заслуги, и отсюда мысль, что для меня это прошлое, прошлый год, а мне надо смотреть на то, что происходит сейчас, и вперед. Конечно, для меня огромная радость и честь получить Большой музыкальный приз, да еще из рук Яниса Эренштрейтса! (улыбается). Это было фантастично!

Он преподавал хоровое пение в самом начале, в первых трех классах. И у Эренштрейтса даже не надо было учиться – само по себе его присутствие и то, как он учил, придавало Домской хоровой школе некую магию. Мы всегда прислушивались к его советам о том, каким должен быть джентльмен, а он был образцом для подражания.  

(Смеется.) А у меня пока только один, я даже при желании не могу вывесить в ряд – будет некрасиво.

    Хотя моя „полка почета” выглядит довольно внушительно: там есть Европейский „Grand prix”, Большой музыкальный приз, полученная в прошлом году за „Mēness dziesmаs” („Лунные песни”) ежегодная награда за музыкальную запись, кубок Праздника песни.

Да, например (улыбается). Я попробую поставить эту цель перед собой как следующую. А если серьезно, то когда-нибудь я, конечно, могу попытаться еще раз получить Большой музыкальный приз, за интерпретацию или за исполнение, когда наработаю больше опыта. Второй раз за дебют уж точно не получу. Если только за пожизненный вклад (смеется.) Но – ничего не делается ради наград. Единственное, если поеду на какой-нибудь конкурс в надежде на награду. Но, конечно, не приз самое главное. 

    Мне важнее результат, которого я хочу достичь своим трудом. Когда я работаю, мне важно не разочаровать ни себя, ни музыкантов, перед которыми я стою, а главное, слушателей. Это ответственная работа – исполнять музыку.

В конце концов, люди, пришедшие на концерт, заплатили деньги, и я хочу дать им все лучшее, на что способен. Мне кажется, это само собой разумеется. Если получилось хорошо и люди оценили, это чрезвычайно приятно.

Как-то недавно я смотрел видео, не помню, с церемонии „Оскара” или „Grammy”. Там одна из номинанток обрадовалась, расслышав первые звуки своей фамилии, но оказалось, что победила другая. Поэтому я сдерживался до момента, пока не назвали мое имя и фамилию, потому что не хотел до этого думать о том, как я поднимусь на сцену и что скажу (смеется). Конечно, в подсознании я построил текст, знал, кому из учителей сказать спасибо, но как именно сформулировать благодарность?...Текст пришел спонтанно. Честно говоря, у меня захватило дух, и я даже забыл, что в зале сидят мои родители [композитор, председатель правления ЛНО Зигмар Лиепиньш и певица, режиссер Мирдза Зивере – ред.]. И как они могли мне помочь? Конечно, родители были рады и волновались. Они присутствовали, когда в Ареццо с хором „Kamēr…” мы получили Европейский „Grand Prix”, и мама сказала, что они ужасно волновались перед объявлением лауреатов – немножко больше, чем сейчас, на церемонии Большого музыкального приза. Может, со временем к этому привыкают? (улыбается.)

Формулировка гласит „на мастер-классы и учебу”. Еще не придумал, но в скором будущем решу, что предпринять с этими деньгами. Может быть, поеду на конкурс дирижирования в какой-нибудь симфонический оркестр. Это делают все дирижеры, и это хорошо, независимо от того, получена премия или нет. Это хороший опыт, ты „прогоняешь” очень большой репертуар. Кроме того, попасть на такие конкурсы нелегко, на них подают заявки более двухсот человек, а в финал попадают пятнадцать. На это я мог бы в будущем нацелиться. А деньги мне обязательно пригодятся, нужно же покупать партитуры, платить за участие. Это не дешевое удовольствие! И, чем дальше от Латвии проходит конкурс, тем оно дороже.

Идея о песенных циклах, которые затем составляют альбом, принадлежала Марису Сирмайсу – „Солнечные песни” и „Лунные песни”. Но с „Kamēr…” мы по-настоящему и не пели народных песен. Так, по одной, две классических - „Pūt, vējiņi”, „Rīga dimd”. Кроме того, мы ежегодно записываем альбом с какой-нибудь песенной программой, и этим можем гордиться, потому что, как мне кажется, этого не делает никакой другой любительский хор в Латвии. Были люди, которые сказали, что мы могли бы петь народные песни.

    Я подумал, а почему бы и нет, но тогда уж с „добавленной стоимостью”, не классические, а интерпретированные известными зарубежными композиторами. Это было бы уникально, ведь ничего подобного до сих пор не происходило.

Так возникла идея, и мы начали над ней работать, ища композиторов. Есть среди них такие, кого я знаю лично – это наши латышские композиторы, литовец Витаутас Мишкинис, который ранее писал для проекта „Солнечные песни”. Были известные имена, и были композиторы, которых не знают в Латвии, но в мире они уже покорили своей музыкой все серьезные концертные залы. Мне ясно было, что непременно должен быть индиец, как начало или конец Янтарного пути. Парам Вир в Латвии не известен, но его музыка звучала в Ковент-Гардене, ее играл симфонический оркестр BBC, он признан как автор симфонической музыки. Мысль состояла в том, чтобы познакомить латвийскую публику с неизвестными именами. Конечно, среди композиторов есть и известные в Латвии, например, Ян Сандстрём или Гэбриэл Джексон, а остальные высоко ценятся на Западе.

Конечно! Были композиторы, которые волновались, успеют ли они написать свои версии, потому что работы очень много, но, насколько я помню, никто не отказался. Это было им самим очень интересно, потому что это не просто очередной заказ: нечасто происходит так, что дается уже готовый материал, и ты можешь выбирать близкую для себя песню, в том числе и содержательно. Некоторые из них чаще сочиняют оперы, например, бельгиец Николас Ленс, песню в аранжировке которого мы исполняли на Большом музыкальном призе; те, кто сочиняет симфоническую музыку, меньше пишут для хоров, поэтому такая возможность открывает для них новые, еще не изведанные просторы (задумался). Есть среди композиторов и такие, кто руководит высокопрофессиональными хорами, то есть владеет спецификой, пишет заказные произведения для хоров по всему миру и знает возможности хоров.

„Отправной точкой” идеи стал этномузыковед, доктор наук Валдис Муктупавелс, который профессионально отобрал народные песни, по возможности более яркие и отличающиеся друг от друга по содержанию.  

    Конечно, можно было бы сделать программу, в которой все песни были бы заунывными, с печалью, столь милой сердцу латыша, но мне хотелось, чтобы программа была яркой, „разноцветной”. 

Был составлен список из тридцати песен – мелодия, куплеты, описание, и, конечно же, что очень существенно – перевод, а не только подстрочник. Ведь текст народной песни не может восприниматься буквально – например, текст об охоте на куропатку, а речь идет о поиске невесты. Я этого и не знал бы, и спасибо Валдису, который рассказал мне такие вещи о песнях, что их нужно воспринимать иначе. Выбранные песни не повторяются, потому что композиторы пришли из разных стран, с разным культурным багажом и менталитетом, и каждый взял песню, которая ближе ему. Наверное, кроме российского композитора, который взял целых шесть песен, потому что хотел сделать не то что попурри, а как бы наслоить песни друг на друга, поэтому использовал не песни целиком, но мотивы. Мне нравится, что есть разнообразие, не только в выборе композиторов, но и в подходе к аранжировкам. Есть такие классические, с мелодией и гармонией, где все течет и меняется, а есть и такие, в которых мелодия так окутана облаком звуков, что ее можно нащупать лишь отдаленно. Есть приверженцы авангардистского стиля, например, бельгиец – его аранжировку песни „Gaismiņa ausa” мы показали на Большом музыкальном призе. Песня о том, как парень искал невесту и встретил по дороге разные создания природы. Именно они и стали источником вдохновения для композитора.

    Наверное, латыш бы так не сделал, а потому интересно, что эти композиторы видят в песнях нашего народа. Так что получается разнообразная программа на все вкусы: слегка безумные интерпретации, а рядом - классические и узнаваемые.

Эта программа будет записана на CD, который мы, если не ошибаюсь, представим в дни Всемирной хоровой олимпиады на концерте и мастер-классах.

Я начинаю думать, что перед новыми версиями должен звучать короткий мотив из изначальной народной песни.

Будут, будут, как бы интермедии с аутентичным звучанием песни, чтобы людям было ясно, что это за песня, прежде чем она прозвучит в версии зарубежного композитора.

Со многими композиторами я общался в ходе работы, и не потому, что у них возникали вопросы, а потому, что они появлялись скорее у меня (смеется.) Конечно, были композиторы, которые спрашивали, а можно ли так, сколько певцов в каждой группе голосов. Но вообще эта серьезнейшая работа, шлифовка, предстоит в последние дни перед премьерой, потому что приедут композиторы, будут присутствовать на репетициях, услышат, как это звучит, выскажут свои соображения. Ведь одно дело – то, что представлял себе автор, и другое - как представляю себе это звучание я. В конечном итоге, программа – это совокупность интерпретаций.

Этот процесс был интересен уже с самого начала, когда я узнал, какую народную песню кто из композиторов выбрал. Например, израильский композитор выбрал „Ai, Dieviņi, augstu saule”, которая звучит с восточными нотками. Как и аранжированная индийцем песня „Kālabad galdiņam” – раньше я и представить себе не мог, но теперь она звучит, как индийская, как из Болливуда...(улыбается.). Испанский, или, точнее сказать, баскский композитор Хавьер Сарасола взял для себя тематически близкую (он и сам живет у моря) „Vēja māte”, которая рассказывает о погибшем в море рыбаке и сестре, которая его ищет. Это очень красивая мелодия и чудесная народная песня, в которой Хавьер усмотрел сходство со своей культурой и добавил несколько мотивов из баскской народной песни на похожую тему – она рассказывает о погибшем в море отце. Что, по-моему, важно, - то, что в этом проекте прозвучит и песня в обработке Петериса Плакидиса. Мне кажется, он – один из лучших латышских композиторов, незаслуженно подзабытый.

Ну конечно! (Смеется). Разумеется, это непросто, но вызовы нужны. Мы очень активно работаем. Считается, что репетиции должны быть дважды в неделю, но их уже давно в два раза больше, потому что иначе нельзя. 

Да, художник по костюмам Кристине Пастернака смоделировала для нас новые костюмы. Они не в цветах янтаря или что-то в этом духе. Пока не знаю, как они в целом будет выглядеть, потому что видел только отдельные эскизы. Я всё увижу на премьере программы (улыбается).

Мне кажется, второй проект, который многие слушатели ждут с нетерпением, - это „Трансцендентальная оратория” Зигмара Лиепиньша и Андры Манфелде, которая прозвучит 26 апреля...

Да, и там совершенно другой и очень серьезный состав – Государственный академический хор „Latvija”, Латвийский национальный симфонический оркестр, солисты Инга Шлюбовска и Александр Антоненко и орган. Это очень серьезное произведение, судя по партитуре и эскизам, одно из лучших у моего отца. 

Мне не хотелось бы говорить заранее, но это эмоционально очень трогательное произведение, которое не может оставить равнодушным. И такой состав музыкантов нужен для того, чтобы показать эту божественную мощь и неотвратимость судьбы, бессилие перед лицом стихии и истинную любовь между матерью и ребенком, когда мать готова пожертвовать жизнью ради спасения ребенка. „Если я не выживу, помни, что я люблю тебя”…

Произведение очень сильное по содержанию, что находит отражение в великолепной музыке. И это большое событие, которого я с нетерпением жду. Мне самому хочется слышать, как это прозвучит.

Это реальная жизненная история, которую отец нашел в интернете. После землетрясения в Японии на руинах искали выживших и нашли женщину, которая лежала в странной позе. Спасатель решил, что она мертва, и отошел, но затем что-то заставило его вернуться. И тогда он заметил, что женщина прикрывает телом живого ребенка, а рядом оставлен телефон с этими словами: „Если я не выживу, помни, что я люблю тебя”. Это основа текста, а еще в нем есть псалмы, прославляющие могущество Бога. Оригинальный текст написала Андра Манфелде, но оратория будет исполняться в основном на английском языке, чтобы люди поняли, о чем она (молчит).

    Мне кажется, что Андра очень хорошо прочувствовала идею и ситуацию, которая действительно неописуемо ужасна и в то же время правдива и эпична благодаря любви.

Я бы не назвал это словом „справляться” (улыбается). В конце концов, год назад у меня был похожий состав – в Лиепае и Риге я дирижировал Лиепайским симфоническим оркестром, хором и двумя солистами. Теперь то же самое, только больше людей в хоре и оркестре. И орган еще. Но об этом я подумаю после того, как закончится проект „Amber songs”, потому что репетиции оратории начнутся в апреле. Хотя, конечно, я знаю ее наизусть.

Нам очень важен следующий год, потому что хор „Kamēr…” отметит свое 25-летие. Намечается большое торжество с бывшими дирижерам, и, конечно, с певцами.

Сказал про „Тоску”, а дошел до „Трубадура” Верди – буду вторым дирижером и ассистентом у Александра Вилюманиса. В мае в ЛНО состоится премьера, и уже в апреле параллельно всему остальному начнутся репетиции. Так что работы впереди очень много! Но надеюсь, что и „Тоской” еще буду дирижировать. Опера для меня – совершенно новый жанр, так что нужно понять, как идет рабочий и репетиционный процесс. Это уже скоро, тогда и посмотрим, что получится.  

В сотрудничестве Rīga2014  пресс-фото