"Хочешь мира - признай аннексию". Поймет ли Трамп, что Кремль водит его за нос?
На прошлой неделе по всем мировым медиа прокатилась очередная волна новостей о возможном урегулировании российско-украинской войны. Официальные и полуофициальные заявления, а также различные опубликованные инсайды были вызваны прежде всего тем, что американская администрация активизировалась в преддверии завершения 100 дней президентства Трампа. Нужно было срочно найти развязку для того самого вопроса, который в предвыборной риторике провозглашался решаемым «за 24 часа». При этом несколько неожиданно на первое место во всём этом информационном шуме вышло обсуждение Крыма.
Это стало неожиданностью потому, что все это время крымский вопрос оставался в тени других, более насущных: прекращение огня, условия перемирия, споры о четырех частично оккупированных областях и т. д. Крым по умолчанию стал вопросом следующего этапа урегулирования, который неизвестно когда настанет. К тому же позиции и Украины, и России по поводу полуострова были предельно ясны и не менялись с 2014 года. Киев, согласно международному праву, считает Крым территорией Украины и лишь несколько месяцев назад озвучил вариант долгого дипломатического пути его возвращения. Москва же, основываясь на факте аннексии, незаконного референдума и собственного законодательства, не признает сомнений в российском статусе Крыма. В Кремле неоднократно заявляли, что вопрос Крыма окончательно решен и не обсуждается. Почему же полуостров стал на некоторое время вопросом номер один в этих пока еще гипотетически-виртуальных обсуждениях окончания российско-украинской войны?
«План» Трампа
В начале недели ряд американских изданий опубликовал некоторые детали плана мирного урегулирования, которое якобы было передано украинской стороне еще 17 апреля. В пятницу агентство Reuters обнародовало полностью так называемый «план Трампа». Во всех версиях первым пунктом значилось то, что США признают Крым российской территорией в обмен на прекращение огня и остановку войны по линии соприкосновения. При этом ничего не говорилось о необходимости того же шага со стороны Украины. Зачем это вдруг понадобилось Трампу? Есть несколько причин.
Политическая. Не добившись практически ничего в деле обещанного окончания войны, администрация Трампа лихорадочно ищет любые возможности «сохранить лицо». Тут прослеживается два варианта: либо привычным способом давить на Украину, осознав, что Путин не идет ни на какие уступки, либо «умыть руки» и дистанцироваться от конфликта, объяснив это решение отсутствием договороспособности у сторон. Оба варианта выглядят скверно с точки зрения имиджа США и лично Трампа. Потому что любому мало-мальски непредвзятому наблюдателю очевидно, что первый вариант предполагает принуждение жертвы агрессии к безоговорочной капитуляции. А второй вариант напоминает байденовское «бегство» из Афганистана. Вот и пытаются США выдумывать один за другим различные варианты, сочетающие пряник и кнут для Украины с пряником, но чуть надкусанным, для России. Да, Крым признается за Россией, но Украина может этого не делать и пусть продолжает считать Крым своим. Да, Россия оставляет за собой оккупированные территории на материковой Украине, но дальше не идет. И это тоже «большая уступка», по словам Трампа. Да, Украина не вступает в НАТО, но может интегрироваться в ЕС.
Экономическая. Признание Вашингтоном российского статуса Крыма предполагает снятие экономических санкций с Москвы. Это открывает возможности business as usual и даже больше, чем обычно, учитывая эр-риядские обещания предоставить доступ к российским недрам для американских компаний. Бизнесменам-девелоперам, занявшим Капитолийский холм, вопросы международного права, безопасности и территориальной целостности кажутся второстепенными по сравнению с экономическими интересами.
Присоединить Гренландию или Канаду, переселить палестинцев, признать аннексию Крыма представляется таким же простым, как застроить какой-нибудь район Нью-Йорка отелями и небоскребами, предложив местным жителям переезд с разной степенью компенсации.
Возможно, для Трампа весь мир — это большой рынок недвижимости, а люди, его населяющие, — лишь временная помеха для его грандиозных рейдерских планов.
С юридической стороной дело обстоит сложнее. Еще в 2018 году Госдепартамент США принял «Крымскую декларацию» о непризнании аннексии Крыма Россией. Но тут есть лазейка. Президент может подписать меморандум по какому-либо территориальному вопросу, в том числе и по вопросу Крыма с его признанием российским, и это не потребует одобрения Конгресса. Именно так Трамп поступил в свою первую каденцию, когда меморандумом признал Западную Сахару территорией королевства Марокко. Это требовалось для того, чтобы склонить короля Марокко к заключению договора с Израилем. Примеру США не последовали другие страны, но в Марокко удовлетворились признанием Вашингтона. Однако подобные меморандумы могут быть просто отменены следующим президентом США, и в России это понимают. Поэтому «ритуальные танцы» Трампа и Виткоффа с признанием Крыма тешат самолюбие Кремля, используются им в интересах пропаганды, но в реальности Москве нужно прежде всего признание Киевом своего отказа от Крыма. А об этом признании речь как не шла, так и не идет.
Позиция Украины
Сразу же после того, как «план Трампа» появился в медиа, украинские политики и эксперты сфокусировались прежде всего на «крымском» пункте. Владимир Зеленский на своем брифинге заявил, что Украина юридически не признает оккупацию Крыма, а все разговоры об этом — метод затягивания войны: «Не о чем говорить. Это вне нашей Конституции. Это наша территория, территория народа Украины». Как пишет Washington Post, это разозлило Белый Дом, поскольку предполагалось, что на встрече в Лондоне США потребуют от Украины официального отказа от Крыма в качестве одного из условий завершения войны. Косвенно это подтверждается фактом срочной отмены поездки госсекретаря Рубио в Лондон, что автоматически снизило статус и значение встречи. Уже позднее Трамп в социальной сети обвинил Зеленского в неуступчивости, подчеркивая, что никто не заставляет Украину отказываться от Крыма юридически: «Никто не требует от Зеленского признать Крым российской территорией, но если ему нужен Крым, то почему они не боролись за него 11 лет назад, когда его передали России без единого выстрела? В этом районе также находились в течение многих лет, до “передачи Обаме”, крупные базы российских подводных лодок. Именно такие подстрекательские заявления, как у Зеленского, затрудняют урегулирование этой войны. Ему нечем похвастаться».
Было ли это уловкой с целью перекладывания ответственности за срыв лондонской встречи на Зеленского? Трудно сказать. Публичная риторика с американской стороны весьма противоречива, многочисленные догадки и медийные «сливы» еще больше запутывают картину этой игры.
Стоит вспомнить и обиду Трампа на слова Зеленского, что включение вопроса Крыма в обсуждение завершения войны — это «игра Путина». В этой реплике отчетливо виден намек, что Кремль просто использует Трампа.
Спустя несколько дней Зеленский смягчил свою риторику, подчеркнуто согласившись с Трампом в том, что у Украины нет возможности вернуть Крым силой оружия, но в то же время сказал, что не может идти вразрез с Конституцией, что Крым — это не его собственность, а собственность украинского народа. Очень важно, что теперь Зеленский апеллировал не только к Конституции, понимая, что для Трампа любая Конституция — это малозначимая вещь и, по сути, помеха для заключения своих сделок. Зеленский акцентировал внимание на насильственном присоединении Крыма к России, которое сопровождалось репрессиями несогласных. «Люди, которые были вынужденно вытолкнуты как на территорию Украины, которую мы контролируем, так и, извините, силой брошены за решетку в РФ, особенно журналисты, общественные деятели, много разных людей. Потом под дулом оружия вроде бы голосовали и проходил какой-то такой референдум. Никто не признает это. Это насильственная российская оккупация нашего полуострова Крым. И поэтому для нас это временно оккупированная территория».
Украинский эксперт Дмитрий Шульга в статье для «Европейской правды» предупреждает: несмотря на то, что Украину не вынуждают юридически отказываться от Крыма, такое признание со стороны США и включение его в «пакет» мирного соглашения может таить ряд опасностей. Согласие Украины на признание США аннексии Крыма создаст основания для международной легитимизации новых «границ» России. Это может привести к утверждению измененных границ через Совбез ООН при участии США и РФ. «США и РФ как постоянные члены СБ ООН ставят вопрос перед всеми остальными: голосуйте за мир, тем более что Украина уже согласилась с этим пакетом, включая формулировки по Крыму».
А дальше уже РФ и США на основе резолюции СБ ООН везде будут говорить, что международно признанные границы РФ включают Крым. Таким образом будет размыто понятие международно признанных границ Украины и далее будет открыто «окно» для «ползучей» легитимизации утраты других украинских территорий. А третьи страны в таком случае могут согласиться на новую реальность под давлением или из-за выгод.
Эксперт не исключает, что США могут признать Крым и без согласия Украины, но в этом случае у Украины будет гораздо больше аргументов.
Между тем украинский политолог, глава центра демократических принципов в Вене и уроженец Крыма Антон Шеховцов представил взгляд, идущий несколько вразрез с общеукраинским трендом крымской перспективы. Надо сказать, что у Шеховцова репутация серьезного исследователя, не замеченного в продвижении прокремлевских нарративов либо какой-либо комплиментарности к ним.
Этот взгляд интересен тем, что, в отличие от большинства мнений украинских экспертов, Шеховцов предлагает рассмотреть проблему не столько с точки зрения геополитических угроз и ловушек для международного права. Здесь эксперт как раз полностью солидарен с другими украинскими коллегами, считая, что ни одно государство в мире не должно признавать аннексию Крыма, Севастополя или любого другого региона Украины, поскольку это не только узаконило бы акт агрессии, но и еще больше подорвало бы и без того хрупкие основы международного права.
Однако при этом Шеховцов предлагает взглянуть на ситуацию с точки зрения перспектив реального возвращения Крыма в состав Украины. Шеховцов утверждает, что проблема началась не с аннексии полуострова Россией. Задолго до того, как Россия решила нарушить международное право и оккупировать Крым, украинское государство во многих отношениях уже потеряло его с точки зрения идентичности и ментальности. Хаотичная постсоветская среда с ее всепоглощающей коррупцией, гиперинфляцией, вакуумом безопасности и несовершенной приватизацией затрудняла процесс национального строительства в целом, но прежде всего в регионах со своей этнокультурной спецификой и слабой украинской идентичностью (Крым — единственный регион Украины с преобладанием этнически русского населения). Здесь этнокультурные различия регулярно усиливались и использовались в качестве оружия политическими силами, манипулируемыми олигархами.
Два десятилетия после обретения Украиной независимости Крым оставался в «советской» реальности, управляемой коммунистической или посткоммунистической элитой и криминалитетом, в то время как материковая Украина двигалась в сторону реформ.
Для пророссийских сил Украины Крым оставался объектом предвыборного манипулирования. Они использовали в своих целях языковой вопрос, обещая сделать русский вторым государственным языком Украины или выдумывая угрозы украинского национализма и принудительной украинизации. Эта тактика неоднократно доказала свою эффективность в мобилизации крымского электората против «прозападных» национально-демократических сил.
Украинские национал-демократы либо игнорировали регион, либо не могли укрепиться здесь и распространить хотя бы мягкую украинизацию, не имея ни необходимых навыков, ни местной поддержки. Все это время Россия активно действовала в Крыму: поддерживала культурное, политическое и экономическое влияние, рассматривая регион как часть своего национального проекта. Если добавить к этому отсутствие реформ в силовых структурах, неудивительно, что Крым стал легкой мишенью для России в 2014 году, когда после украинской революции, в которой победили национал-демократы, возник вакуум власти.
После 2014 года Украина предпринимала дипломатические и правозащитные усилия (например, создание «Крымской платформы», акцентирование международного сообщества на дискриминации проукраинского населения и коренных народов), но они не решают главную проблему: этнический состав и отсутствие видения интеграции Крыма.
Шеховцов убежден: украинские власти и общество должны быть готовы принять тот факт, что в обозримом будущем Киев не сможет восстановить суверенный контроль над Крымом. Не отказываясь юридически от полуострова, Киеву следует «выйти за рамки символического максимализма и заняться сложными вопросами национальной идентичности, государственного управления и дипломатии».
Безусловно, можно во многом не соглашаться с автором. Конечно, «выход за рамки символического максимализма», к которому призывает Шеховцов, может означать согласие на признание другими странами российской принадлежности Крыма. А это открывает тот ящик Пандоры, о котором говорилось выше. Можно указывать и на то, что Шеховцов преуменьшает крымскотатарский фактор. Действительно, Меджлис крымскотатарского народа, находящийся на неоккупированной территории Украины, в своем заявлении «категорически отвергает любые предложения или действия, направленные на признание российскими временно оккупированные территории Автономной Республики Крым и города Севастополя, которые являются неотъемлемой частью Украины в ее международно признанных границах».
Однако мнение Шеховцова дает пищу для размышлений и некие предпосылки для обдумывания — по крайней мере, непубличного — различных гибких вариантов разрешения крымского вопроса в более или менее приемлемом для Киева варианте мирного урегулирования.
Тем более что здесь большинство европейских партнеров, как и ЕС в целом, явно на стороне Украины.
А что Россия?
Как это уже неоднократно бывало, дискуссия по поводу тех или иных условий возможного и пока еще гипотетического соглашения будоражит информационное пространство без всякого участия той стороны, от которой в первую очередь зависит это соглашение. В Кремле хранили официальное молчание и по поводу плана Трампа, и по поводу крымского пункта, позволяя циркулировать в медиа неподтвержденным слухам якобы об изменении условий, которые выдвигает Москва.
Иногда создается впечатление, что американская администрация сама придумывает некие сигналы со стороны Путина и действует, руководствуясь ими. Чем подтверждены слухи, что Россия готова на условия, содержащиеся в плане Трампа? Чем подтверждены инсайды, которые публиковались весьма солидными медиа, о том, что Путин в разговоре с Виткоффом якобы допустил прекращение огня на линии соприкосновения? Ведь это означает, что Кремль уже будто и не настаивает на оккупации Донецкой, Луганской, Запорожской и Херсонской областей в их административных границах. Может, весь этот «прогресс» в переговорах существует только в голове Трампа? А может, действительно в каких-то непубличных переговорах поднимается вопрос о сделке с признанием Крыма? В воскресенье Песков в очередной раз запутал ситуацию, намекнув на это и выразив уверенность, что и сам Зеленский это понимает. В общем, Москва играет традиционно, водя Трампа за нос, что уже признает и сам Трамп. Однако вопрос в другом: когда он признает то, что и сам «обманываться рад»?
