"То, что я увидела, останется со мной на всю жизнь": исповедь женщин-хирургов трех больниц Израиля

Хирург Диана Блох: "Они были изувечены целиком"

Доктор Диана Блох – старший хирург больницы "Барзилай". По работе она часто сталкивается с тяжелыми случаями, но их никогда не было столь много, как 7 октября, когда в больницу поступило 400 раненых. "Полгода назад я родила дочку и лишь месяц назад вернулась из декретного отпуска, - рассказывает доктор Блох. - Утром 7 октября, когда в Ашкелоне прозвучала первая сирена, мне стало ясно, что скоро вызовут на работу. Но я не представляла себе масштабов катастрофы. Обычно после сирен поступают люди, пострадавшие от ракетных обстрелов. Но я не ожидала, что придется оказывать помощь сотням людей с огнестрельными ранениями во все части тела".

– Что было труднее всего?

– Около 10:00 я получила сообщение из больницы о "событии с большим числом раненых". Это хорошо известный нам термин. Уже через час все операционные были заполнены. Не хватало хирургов, пришлось вызывать на помощь коллег из других больниц. Зрелище было очень тяжелым. Мне приходилось оперировать раненных в ходе военных операций, но на этот раз ранения были очень тяжкими, и причиной были не только выстрелы. Я не хочу сообщать подробности, поскольку я и сама пытаюсь их забыть...

Среди пострадавших было много военных и гражданских, которым мы уже не могли помочь. Даже те, кого удалось спасти, имели повреждения всех органов. Среди раненых было очень много молодых людей.

– Вы выбрали такую трудную профессию.

– Хирургия – непростая специализация, быть хирургом и одновременно мамой очень сложно. В случае войны приходится оставлять детей и приезжать в больницу. Я при этом очень беспокоюсь о малышах. В тот день поступило так много тяжелораненых, и было очень больно, когда не удавалось их спасти.

Во время работы я стараюсь отключиться от эмоций и просто профессионально оказывать помощь одному за другим. Но по окончании работы наплывают картины увиденного - и тут уже ничего не помогает. То, что я увидела 7 октября, останется со мной на всю жизнь.

Нейрохирург Авиталь Пери: "Стараюсь не плакать вместе с семьей"

Старший нейрохирург больницы "Шиба" доктор Авиталь Пери в тот день не была дежурной и не подлежала вызову в больницу. Однако она примчалась в приемный покой. Вначале заняться было нечем, поскольку эта больница находится далеко от места происшествия, в центре Израиля.

"Только после полудня начали прибывать тяжелораненые, – рассказывает она. – Почти все раненые, доставленные на вертолете, имели травмы головы, при которых очень трудно выжить. Такое в Израиле случается нечасто, мы к этому непривычны, это очень тяжелые ранения. Видно, что по многим из доставленных раненых производили контрольный выстрел. Я невольно представляла, как эти люди молили о пощаде, когда к их голове приставляли оружие.

Дополнительной трудностью стало общение с семьями пострадавших. С одной стороны, мы обязаны сообщать им о состоянии больного, ничего не приукрашивая. То есть честно говорить, каковы шансы на выживание, какой ущерб ожидается. С другой, мы старались не плакать вместе с ними. Приходилось подавлять свои эмоции, семьи не должны были видеть врачей сломленными. Общаясь с врачом, семья раненого должна знать: мы делаем все возможное, чтобы спасти дорогих им людей. Признаюсь: профессиональная сдержанность давалась нам нелегко. Внешне мы хранили спокойствие, но сердца наши разрывались от боли".

Хирург Ревит Агасси: "После смены я почувствовала, что не могу дышать"

Доктор Ревит Агасси заведует отделением хирургии молочной железы в больнице "Сорока" в Беэр-Шеве. "В октябре мне обычно приходится заниматься иной войной, – говорит она, – войной с раком груди, мы принимаем много пациенток для ранней диагностики. Я и представить себе не могла, что в этом октябре столкнусь с войной совершенно иного характера".

Доктора Агасси вызвали из дома для помощи хирургическим бригадам травматологического отделения больницы "Сорока", куда с самого утра начали поступать сотни раненых.

"Я сама живу на юге, в поселке Мейтар, – говорит она. – Утром нас разбудили звуки взрывов. Мы включили телевизор и вначале думали, что это очередной ракетный обстрел, что опять придется несколько дней бегать в убежище. Но в 7:30 стало понятно, что произошло совершенно иное. Из больницы начали поступать сообщения, что надо готовиться к прибытию, что поступают десятки раненых. В 8:00 я уже приехала в приемный покой. И вот начали поступать раненые. Сотни раненых. Этому не было конца. Такое число было невообразимо представить. Проблема была еще в том, что многие находились в очень тяжелом состоянии.

– Расскажите, что чувствует в такой ситуации врач, хирург.

– Мы старались отключиться от эмоций, чтобы выполнять свою работу. Поэтому тогда я не ощущала ничего, работала как автомат. Часть раненых была в сознании, так что приходилось не только лечить их, но и разговаривать с ними. У меня самой двое сыновей, один мальчик только что отслужил в армии, второму 16 лет и он готовится к призыву.

Осознание произошедшего наступило только среди ночи, когда я вернулась домой. Я села в гостиной и почувствовала, что задыхаюсь. Тяжелые картины увиденного стояли перед глазами. В ушах звучали жалобы раненых и крики их родственников.

Особенно вспоминался один солдат, который получил тяжелое ранение в грудь. Я спросила его, как его зовут, откуда он и кто его родители. Он назвал свое имя и сказал, что репатриировался из США, и его родители там. Когда мы попросили рассказать, что с ним случилось, он слегка запутался. Было ясно, что до поступления в больницу он долго пролежал где-то в районе боев. Потом он спросил: "Доктор, я буду жить?" Я ответила: "Да, с тобой все будет в порядке, а сейчас мы займемся твоим лечением". И вот этот мальчик начал горячо благодарить меня и других врачей за то, что мы делаем. Я не могу этого забыть. Я всю ночь думала об этом молодом человеке, который был ранен, защищая нашу страну, а сейчас находится в больнице в одиночестве и страдает от боли, но при этом не забыл поблагодарить нас".