Выставкой “Время беженцев” в Риге вновь открылась галерея CUB

Галерею CUB открыли в Риге семь лет назад супруги-москвичи Дарья Бескина и Александр Чернов. Она несколько раз меняла свой адрес, и теперь располагается на самой красивой рижской улице — Алберта, в подвале дома N 9.

Новое помещение открылось пронзительной выставкой работ Меера Аксельрода "Время беженцев”, которая очень остро отзывается у всех, кто вынужденно уехал из своих родных мест из-за нынешней войны.

Тема бегства, бездомности стала одной из главных в творчестве Меера Аксельрода. Он родился в 1902 году в еврейском местечке Молодечно. В начале первой мировой войны отсюда, из прифронтовой зоны, евреев изгоняли, опасаясь, что из-за сходства языков они станут сотрудничать с немцами. Семья Аксельродов тоже была вынуждена уехать. Не один год они провели в скитаниях по России, прежде, чем осесть в Тамбове, а затем в Минске. Позже, уже учась в Москве, Меер Аксельрод постоянно возвращался в родные места, чтобы запечатлеть уходящую жизнь еврейских местечек.

Дарья Бескина: “Представлять работы Меера Аксельрода для нас большая честь. Причем, мы уже второй раз делаем его выставку. В первый раз, семь лет назад, это была рижская серия — веселая, жизнерадостная, с цветными улицами и яркими домиками. На тех работах была запечатлена жизнь 1960-х — такой контраст по сравнению со страшными 1920-ми. У нас на дворе сейчас тоже страшные 20-е, и я надеюсь, что к 60-м у нас будут яркие домики”.

Александр Чернов: “Решив вновь открыть галерею CUB, мы долго не могли понять, какое вообще искусство сейчас можно показывать, не могли представить себе момент открытия выставки. Но когда мы увидели эти работы, сделанные 100 лет назад, мы поняли, что все это и сегодня не потеряло своей актуальности. Я изучал документы, связанные с беженцами из России… В 1921-м году, спасаясь от Первой мировой войны, через Витебск, где находился латвийско-российский эвакуационный пункт, в Латвию въехало 40 тысяч человек. И еще столько же — в 1922-м. Треть из этих людей не были ни латышами, ни гражданами Латвии. Это были российские беженцы.  И вот эти люди бегут до сих пор…”.

Работы Меера Аксельрода представил его внук, тоже художник Михаил Яхилевич: “Мы готовили большую выставку к 120-летию деда. Сначала хотели показать ее в Минске, но там начались протесты. Потом в планах возникла Москва, но тут произошло 24 февраля. В результате сама выставка стала беженцем. И я очень признателен Саше и Даше за это пристанище. В 20-е годы многие еврейские художники того времени, — Альтман, Рыбак, Шагал — ездили по еврейским местечкам, чувствуя, что скоро все это исчезнет. Так же поступал и мой дед. Но в его рисунках, в отличие от работ его коллег, вы не увидите сугубо этнографического интереса. Там нет ни синагог, ни еврейских кладбищ, ни прочих примет тех мест. Аксельрода интересовали прежде всего люди. Причем, на этих работах только дети и старики, поскольку все взрослое население у тому моменту уже уехало”.

Александр Чернов: “Несмотря на то, что тема выставки у нас невеселая, эти работы, которым по 100 лет, вселяют надежду: уж если во всех бурях XX века выжили эти бумажки, значит, выживем и мы”.