Каждый день в больницу поступают десятки задыхающихся больных, которым не хватает мест в палатах и аппаратов искусственной вентиляции легких. Каждый день — десятки смертей. Ярослава и сама заразилась коронавирусом, после чего заразились ее 48-летний муж и 19-летний сын.
К счастью, Ярослава выздоровела. Она уже возвращается к работе.
- Перед тем, как выйти на работу, обязательно сдам тест на коронавирус. Если он покажет негативный результат, мой больничный окончен, — рассказала Ярослава Вишневская. — Чувствую себя уже хорошо. Еще немного кашляю, но мы с этим справимся. Сын переболел в достаточно легкой форме. Два дня держалась температура до 37,7 и был сухой кашель. Но он быстро восстановился. А вот у мужа все было гораздо хуже. Он десять дней лежал с температурой 39,3. С помощью парацетамола удавалось сбить ее только до 38,7. И ужасный кашель, который буквально разрывал грудь… Я очень за него испугалась. Особенно на девятый день, когда ему вдруг стало тяжело дышать. Тут же позвонила в больницу, спросила, везти его или нет. Знаю ведь, что отделения переполнены, люди лежат в коридорах… Мне посоветовали за мужем понаблюдать, и, если в ближайшее время ему не полегчает, вызывать «скорую». Я попросила мужа немножко посидеть, потом лечь на живот, чтобы дать возможность легким лучше открыться… Примерно через полчаса он нормально задышал. Было очень страшно, ведь я знаю, что переход от более или менее нормального состояния до момента, когда начинаешь задыхаться, обычно очень резкий. И часто, пока человека довезут до больницы, ему уже нужна интубация. «Скорая» тоже может приехать не сразу, у них сумасшедшая загруженность. В те дни звук сирены «скорой» на улице был слышен каждые 10−15 минут. Многих интубировали прямо в машине «скорой»…
— Как сейчас себя чувствует ваш муж?
- Уже лучше. Вчера первый день как не было температуры. Он пьет антибиотик, мы делаем ингаляции, ставим компрессы. Он даже смог встать и впервые за десять дней побриться.
— Вы не лежали в больнице?
- Всего один день, когда только узнала о своем диагнозе. Меня тогда прокапали, выписали парацетамол и антибиотик, и отправили домой. Больницы Бергамо в тот момент уже были переполнены, госпитализировали только тяжелых больных. Мне даже тест на коронавирус не делали, потому что все и так уже было ясно. В моем случае, при постоянном контакте с больными, сложно не заразиться. Мы, медики, уже понимали, что, наверное, все переболеем…
Первые симптомы почувствовала 8 марта, в свой выходной. Вечером резко стало плохо, буквально ноги подкосились. На следующий день проснулась с температурой 37,5. Приняла парацетамол, но сбить температуру не удалось. Когда позвонила в больницу, старший по отделению сказал приехать, потому что у них катастрофически не хватало людей. Но пока доехала до работы, температура уже поднялась до 38,7. Я сразу спустилась в отделение «скорой помощи». Стало страшно. Я понимала, что такое коронавирус и каким может быть конец… Оставалось надеяться, что мой организм с этим справится.
Ярослава Вишневская вспоминает, что первый пациент, зараженный коронавирусом, в их больницу поступил в середине февраля.
- Сначала один пациент, потом сразу три, потом шесть, а вскоре уже и целое отделение, — говорит Ярослава. — Переломным моментом для меня стала ночь с 3 на 4 марта. Мы не были готовы к такому наплыву задыхающихся людей. Их привозили десятками. Каждые 10−15 минут звонил телефон, анестезиолог бегала из одного отделения в другое, чтобы кому-то провести интубацию. На всех не хватало аппаратов. Приходилось срочно отключать от аппаратов пациентов, которые после плановых операций уже начали самостоятельно дышать — и тут же подключать к этим аппаратам зараженных коронавирусом. Некоторым пациентам медсестры вручную качали кислород с помощью груши. Той ночью на работу вызвали всех сотрудников больницы. Приехали все анестезиологи, медсестры, дирекция…
Под утром я впервые за все годы работы расплакалась. Самое ужасное — ощущать свою беспомощность. Когда человек на твоих глазах задыхается, а ты не можешь ему помочь. Невыносимо видеть глаза этих людей. Они уже не могут ничего сказать и только смотрят на тебя взглядом, полным отчаянья… Ты говоришь им: «Подождите еще немного». Но что для них значит это «подождите», когда они не могут дышать?
Той ночью мы все внезапно оказались в другой реальности. Необходимо было полностью разделить отделения, чтобы не допустить заражения пациентов, которые лежали в больнице с другими диагнозами, например, после операций на сердце. Основная сложность была в том, что одни и те же врачи и медсестры после контакта с больными коронавирусом должны были контактировать с незараженными пациентами. Разумеется, придерживались всех правил безопасности, но все равно это был большой риск. Заразиться в больнице очень легко. Инкубационный период в некоторых случаях длится до 28 дней. И если 20 дней назад в больницу приходил человек, который даже не подозревал о своем диагнозе, но уже был заражен, чихнул и дотронулся до ручки двери, а потом к этой же ручке прикоснулся кто-то другой — считайте, имеем уже второго зараженного. Я и сама, как видите, заразилась, хотя соблюдала все меры предосторожности.
Несколько дней назад коллега рассказывала, что теперь в нашей больнице уже три реанимационных отделения (раньше было одно). Так как все плановые операции отменили, большинство операционных блоков переделали под реанимации. Одно реанимационное отделение находится в конце коридора, и, чтобы в него попасть, нужно пройти через отделение с больными, у которых еще не дошло до интенсивной терапии. Коллега говорит, что это ужасно тяжело — видеть, как они мучаются. Как не могут найти себе положение из-за того, что ужасно ломит тело. У них нет пижам и элементарных вещей, потому что многих забрали с высокой температурой прямо с работы. Родственникам запрещено приходить и что-либо передавать. Сейчас в отделении интенсивной терапии ежедневно дежурит в два раза больше медсестер, чем раньше.
— Недавно СМИ облетели страшные фотографии колонны военной техники в Бергамо, которая вывозит умерших людей на кремацию в другие города…
- Эту картину мы наблюдаем каждый день. Приезжают эшелоны с военной техникой и забирают гробы. Умерших не успевают кремировать. В крематории за день сжигают около 24 человек, а что с ними делать, когда их каждый день больше шестидесяти? Везут в другие города. Мне странно слышать высказывания некоторых людей о том, что в Италии якобы раздувают статистику, что, мол, не у всех умерших причиной смерти стал коронавирус. Вы просто не видите, какой ужас здесь творится. Представьте ситуацию: человеку сделали плановую операцию, он активно шел на поправку и ничто не предвещало беды. И тут он заразился коронавирусом и умер. Да, у него был ослаблен иммунитет. Но если бы не коронавирус, он бы остался жив! А сколько людей в муках умирает дома…
— Среди ваших друзей и знакомых еще есть заболевшие?
- Их очень много. Многие уже умерли. Среди них есть и украинки. У многих моих коллег из-за коронавируса умерли родители. Открываешь Facebook — а там каждый день кому-то из твоих друзей выражают соболезнования… Буквально вчера мне позвонила украинка, которая сейчас тоже здесь. Она лежит дома больная, у нее страшный кашель. Но так как дышать пока может, ее не госпитализируют.
— Многие думают, что коронавирус поражает в основном людей пенсионного возраста, а молодых это не коснется…
- Это заблуждение. Если в начале марта к нам действительно поступало больше пожилых, то сейчас как раз привозят пациентов моложе. Просто у пожилых из-за хронических заболеваний слабее иммунитет, и болезнь быстрее дала о себе знать. А у людей помоложе организм какое-то время сам боролся с болезнью, а сейчас коронавирус, которым они уже были заражены, начал себя проявлять.
И весь этот ужас мы имеем потому, что люди сначала отнеслись к ситуации очень легкомысленно. Уже когда власти и медики просили всех сидеть дома, многие восприняли карантин как отпуск: гуляли компаниями в парках, не носили масок. Более того — так было даже тогда, когда больницы Бергамо уже были переполнены и там умирали люди! Не помогали никакие призывы и запреты. Проблему удалось решить только с помощью штрафов. После того, как за бесцельный выход из дома стали штрафовать на 206 евро (а за повторное подобное нарушение — арестовывать), желающих просто погулять поубавилось. Сейчас наказание ужесточили — насколько я знаю, максимальный штраф уже несколько тысяч евро. И, как показала практика, это единственный действенный способ заставить людей сидеть дома. Если я куда-то иду или еду, у меня должен быть при себе бланк, где прописана цель моего выхода из дома. Даже если я еду на работу, карабинер имеет полное право меня остановить, перезвонить в больницу и спросить, точно ли сегодня моя смена. И это нормально. Иначе зараженных будет еще больше. Человек не понимает, что даже если у него нет симптомов коронавируса, еще не факт, что он здоров. Не понимает, что поездка в общественном транспорте, даже если ты один в автобусе, небезопасна: ты не знаешь, кто до тебя трогал поручень. Транспорт не могут дезинфицировать после каждого пассажира — и риск заразиться очень большой. Необходимо быть максимально осторожными. Родители должны внимательно следить за детьми, которые все любят трогать руками. Вернувшись из супермаркета, не поленитесь продезинфицировать все, что вы купили. А если это фрукты и овощи, то хотя бы помойте их в воде с уксусом.
Ярослава Вишневская внимательно следит за ситуацией в Украине, где сейчас живут ее родные. И боится, что в нашей стране может повториться итальянский сценарий.
- К сожалению многие украинцы пренебрегают правилами безопасности. То же самое происходило в Италии, — говорит Ярослава Вишневская. — Когда пару дней назад я увидела в соцсетях фотографии из киевских парков, где люди, несмотря на карантин, собираются компаниями и жарят шашлыки, мне захотелось закричать: пожалуйста, остановитесь! Карантин — это не выезд на пикник! Это не поход на день рождения к родственнице и не прием гостей. Карантин — это когда никто не выходит за порог своего дома. Ты можешь только выйти в магазин, купить продукты себе и привезти их своим родителям. При этом не нужно с ними контактировать — оставили продукты и уехали.
Но глядя на то, что происходит у вас сейчас, я боюсь, что Украину ждет катастрофа — та, которая уже происходит в Италии и Испании. Только украинская медицина намного слабее, чем итальянская. Вы даже не представляете, сколько сейчас за день в больнице в Бергамо расходуется медицинского материала. Побывав у одного пациента, медсестра в специальной комнате-фильтре (мы так ее называем) меняет защитный костюм. И так по десять раз за смену. Неужели такое возможно в Украине, где в больницах нет даже нормального постельного белья? Мой отец работает водителем в Ужгороде. Когда мы уговорили его надеть маску и перчатки, он сказал, что среди коллег сделал это один (сейчас мы с сестрой уговорили его изолироваться в доме в селе). В Украине еще не осознают опасности, и это плохо. Возмущаются, что не могут ходить на работу, что закрыли метро… Но сейчас не время думать о деньгах, о несостоявшейся поездке или встрече с друзьями. Сейчас счастье — это когда ты перезвонил человеку, и он смог тебе ответить. Поверьте, я знаю, о чем говорю.
