«Никто не сможет помочь»

Судьба актрисы Ларисы Гузеевой (59) с самого детства была непростой, и с тех пор год за годом в жизни ведущей «Давай поженимся!» случаются события, оставляющие глубокий след в ее душе. На этот раз Гузеева тяжело переживает смерть самого дорогого и близкого человека — мамы.

Лариса была не единственным ребенком в семье — вместе с ней подрастал младший брат Олег. Их мама Альбина Андреевна много работала по дому и нередко просила дочь последить за непоседливым мальчиком. Но той не всегда хотелось выполнять эту скучную работу, хотелось быстрее убежать гулять с друзьями… И однажды это желание стоило ее брату жизни. В тот роковой день мама, как обычно, крутилась по хозяйству: готовила, стирала белье в стиральной машинке с резиновым шлангом.

«А я в это время «вынимала» из матери сердце: «Мам, можно в кино?» — вспоминала Гузеева. — Она говорит: «Подожди, дочь, побудь пока с Олеженькой. Дай мне спокойно достирать, потом пойдешь». Но я продолжаю тянуть свою волынку: «Мам, ну можно? Все девчонки уже собрались, только меня ждут». «Да иди ты, господи!» — не выдержала мама. И закрутилась окончательно». Лариса не знала, что, пока она развлекалась с друзьями, ее 3-летний брат умирал… А все потому, что любопытному мальчику приспичило дунуть в шланг от стиральной машины — он вдохнул в него, и вода попала в легкие. «Мама тут же повезла его в больницу, но был праздник, все врачи отдыхали. А нужно-то было, как потом выяснилось, всего лишь взять какой-то электроотсос и просто выкачать жидкость. Но, увы, не откачали, врачей-специалистов так и не вызвали. «Еще до шести утра у него билось сердце. Когда после праздника пришли врачи, у мальчика уже был отек мозга… — рассказывала телеведущая. — А потом начался весь этот похоронный кошмар — по сельским традициям гроб стоит дома и бабки истошно причитают. До сих пор вижу этот маленький гробик на столе, а в ушах звучат вопли: «Ой, летел ты к нам, сокол ясный, а улетишь на небушко...»

Эта трагедия навсегда отпечаталась в сердцах всех членов семьи, а два года спустя Альбина с ее мужем и отчимом Ларисы Виктором Макуриным снова попытались быть счастливыми, и на свет появился мальчик Виталий. Чтобы не повторить печальную судьбу Олега, с новорожденного сына они сдували пылинки, но тот подрос и сам стал постоянно подвергать свою жизнь риску — пошел в армию, служил на границе с Афганистаном, где заработал контузию. А после армии занялся горнолыжным спортом и теперь работает тренером.

Последние годы маме Ларисы нездоровилось, она много времени проводила в больницах — дочь была рядом: «Моя мамочка, моя драгоценная, моя маленькая, моя деточка, моя крошечка, моя любимая, мы тебя не отпустим!» — делилась в соцсетях она. Но, увы, в октябре прошлого года женщины не стало. Гузеева не могла сдержать эмоций по этому поводу: «Ангел мой! Ангел мой! Ангел мой! Моя маленькая! Моя родная! Моя единственная! Царствия тебе небесного!» — писала Гузеева в Instagram. Неравнодушные люди то и дело оставляли слова соболезнований под некоторыми фотографиями Гузеевой, а также желали ей сил. Неожиданно Лариса решила прервать этот поток утешений. «Дорогие подписчики, я считаю, что горе — это очень личное, и делиться этим на соцстраницах — неприлично, вот и я не стала, но вы меня все время хотите утешить под любой фотографией, которую я для вас выкладываю. Спасибо. Хватит. С уважением», — написала Лариса.

Больше о потере самого близкого человека актриса не говорила, но это не означало, что ей стало легче. Недавно Гузеева призналась, что ей все еще больно. Лариса даже пыталась навредить себе: «Я себя резала. Как же мне плохо! Я башкой стучусь об стенку, — откровенно рассказала она. — Слезы душат. Душа болит. У меня с моей мамой связь в миллион раз сильнее, чем у других людей. Это какой-то космос. Я патологически ее любила». Эта ситуация потребовала вмешательства психологов — в данный момент с телеведущей работают три профессионала. Врачи рекомендовали Гузеевой резко обновить жизнь, решиться на то, что она раньше откладывала. Так, например, она сменила цвет волос — перекрасилась в блондинку. Но это ни на шаг не приблизило Ларису к душевному равновесию. «Ну, перекрасила я цвет волос, и что? Все равно больно! Чувствую: мне из этого не выкарабкаться. И никто не сможет помочь», — с горечью признается Гузеева.

«Если ты будешь пить, я умру от горя»

Во многих своих интервью 50-летний певец Стас Михайлов упоминает одного из самых дорогих и близких ему людей, который сыграл огромную роль в его становлении, и свой успех артист приписывает именно ему. Этим человеком является его брат Валерий, которого уже 30 лет нет рядом с ним.

Он был летчиком и погиб во время одного из полетов на вертолете. Для 21-летнего Стаса то время стало очень трудным и свыкнуться с гибелью брата, которому на тот момент было всего 27 лет, до сих пор нелегко. Пока брат был жив, Михайлов четко понимал, что во всех ситуациях прикрыт им. Валерий являлся для него непререкаемым авторитетом, единственным человеком, которому он при всем своем норовистом характере никогда не говорил «нет», потому что безмерно любил и уважал. «Он был настоящий мужчина. Своими руками мог смастерить все что угодно. Мотокроссом занимался, прыгал на мотоцикле через рельсы, на каких-то сумасшедших картингах рассекал, — делился Стас. — Очень отчаянный. Мама постоянно за него боялась. А вот летать Валера не любил. И хотя пошел по папиным стопам — стал летчиком, бортмехаником, но думал только об одном: быстрей бы уже закончить свою летную деятельность и выйти на пенсию. По тем временам он имел право перестать летать в 34 года. Перестал в 27 лет — навсегда. 26 июля 89-го года он погиб. А за два месяца до этого, в мае, я вернулся из армии. За несколько дней до трагедии мы стояли с Валерой на балконе, разговаривали. Помню, он сказал: «Братан, ну все, денег насобирал, теперь купим, наконец, машину и поедем с тобой по всем родственникам». Но получилось наоборот. Вся родня собралась у нас — приехали на его похороны… С батей мы вместе летали на то место, где разбился вертолет Валеры. Меня не хотели брать, но все-таки я полетел. И спускался на горы со спасательным экипажем».

Именно Стас и нашел погибшего брата. Они с отцом собирали то, что от него осталось. Был полный ступор, шок. «Знаете, в один день я из мальчика превратился в мужчину. Мне стало понятно: весь мой мир поменялся. Пропало плечо, на которое всегда можно было опереться, я остался один. Что делать, не знал совершенно. Понимал одно: надо как-то выживать — работать, что-то делать. Стал искать работу в клубах, в ресторанах. Материально было очень тяжело, поскольку сразу после этой трагедии отец с работы ушел. Я сам сказал ему: «Все, пап, больше ты не летаешь». Он даже не возражал, у него как отрезало».

В день похорон брата Михайлов впервые попробовал алкоголь и закурил. Ему казалось, что это поможет хоть как-то снять боль. Так продолжалось шесть лет. Стас честно признается — периодически он «попивал». Но в 27 лет сам себе сказал: «Стоп!» И в один день бросил. Об этом периоде жизни Михайлов рассказывал следующими словами: «Тогда я жил в Питере, и поводов для радости у меня, мягко скажем, было немного, а вот пожалеть себя хотелось... У меня был момент отчаяния. Я не знал, что делать. Мне не на что было жить. Ничего не складывалось. Но я не хотел огорчать родителей и говорил им, что все у меня хорошо. Но разве можно обмануть маму? После смерти моего брата она мне сказала: «Сынок, ты у меня остался один. И если ты будешь пить, я умру от горя». Этого было достаточно. После разговора с мамой я стал со слезами на глазах молиться перед Владимирской иконой Божией Матери. Четко помню это состояние, когда не знал, как вообще дальше жить. Когда тебя прижало к стене, и нет выхода. Когда ты уже просто не знаешь, к кому обращаться, когда кричишь от безысходности… В этот момент ты обращаешься к Богу, не зная, как правильно, толком не умея, но сердечно, своими словами, искренне».

С момента трагедии прошло уже 30 лет. Но это для Михайлова не значит ничего — время от времени боль как-то затухает, отпускает, но потом опять накатывается волнами. В памяти Стаса все всплывает, словно это было вчера. «Квартира вся в черном, мать, сразу поседевшая, тоже черная от горя. Это просто ужас, настоящий ужас, — откровенничает Стас. — Когда у тебя впереди спина человека, которого ты любишь, к этой ситуации невозможно подготовиться. И привыкнуть к ней нельзя. Можно научиться жить с этим, но привыкнуть — никогда, сколько бы лет ни прошло. В этом мире ты теперь остался один, и это реальность, которая не изменится», — говорит Михайлов и признается — трагедия живет в их доме и по сей день.

«Берешь телефон, там написано «папа», а не позвонить»

В 2017 году фигурист, бывший муж спортсменки Татьяны Навки Александр Жулин (55) потерял сразу двоих самых дорогих для него людей — маму и папу, ушедших из жизни друг за другом. Первой покинула Александра мама — это случилось в сентябре… «Мама достаточно долго болела, была деменция. Она стала беспомощной, стала все забывать. Они незадолго до этого были с мамой у нас в гостях, и тогда я почувствовал, что совсем мама плоха. Она в машину сесть не могла — не понимала, где сидения, мимо рта проносила еду. Врачи говорили: «Смиритесь, это вопрос времени». Я заехал домой проститься с мамой, она уже меня не узнавала, у нее были судороги… Слава богу, я успел проститься, поцеловать и, по-моему, этой же ночью или ночью после ее не стало», — со слезами на глазах Жулин рассказывал о потере родителей в передаче «Секрет на миллион».

Весь уход за женщиной осуществлял ее муж, который, несмотря на то, что сам был в возрасте, попросил сына не обращаться за помощью к сиделкам — он не любил чужих людей. Мужчина был рядом со своей женой до самой смерти, и ее уход из жизни сильно его подкосил. Убитый горем отец Жулина на похоронах своей любимой еле стоял на ногах, при этом у него были проблемы с речью, а его пальцы онемели. «Мы сидели на поминках, и папа стал очень плохо выглядеть — побледнел, мы вызвали ему скорую прям во время поминок, папа стал медленно разговаривать, что-то произошло. Его положили в больницу, обследовали. У него немели пальцы на правой руке», — рассказал Александр. Врачи все списали на защемление нерва — мол, стресс. Но это был предвестник беды...

Все дальнейшее время Жулин каждый день общался с папой — тот сам просил его звонить ежедневно, и рассказывать о каждой мелочи. Но 8 декабря мужчина не вышел на связь. Брат Александра поехал на разведку, в семь вечера позвонил Жулину и сказал: «Саш, папы больше нет». Он умер в той же квартире, на том же диване, что и мама… Мужчину убил инсульт. «Это конечно был шок, уже такой окончательный. Сначала не осознаешь, а потом берешь телефон, там написано «папа», а не позвонить... У меня до сих пор его номер в телефоне. Не хочу стирать», — разоткровенничался тренер. Боль утраты была настолько сильной, что на чемпионате России после исполнения учениками произвольного танца Александр разрыдался — просто не мог сдержать эмоций.

В 2018 году Жулин также долго плакал на кладбище над могилами родителей — он чувствовал, что не успел сказать, как сильно их любит. Но после этой исповеди Александра словно отпустило — спортсмен рассказал им все. Жулин пообещал их радовать как можно дольше и сделать все возможное, чтобы они, если видят его с небес, им гордились.

«Как бы я хотела умереть»

29-летняя выпускница «Фабрики звезд» певица Рита Дакота больше всего известна благодаря скандальному разводу с Владом Соколовским, который изменял ей на протяжении всего времени, что они были вместе, даже когда Рита была беременна их общим ребенком. Постепенно Дакота отошла от этого жизненного потрясения, однако это был далеко не первый и не единственный удар. У Риты было тяжелое детство, которое оставило глубокий отпечаток в ее душе и очень сильно повлияло на будущее. Дело в том, что отец Риты — алкоголик, и этим все сказано.

Маргарита Герасимович родилась и выросла в Минске. По словам бывшей жены Влада Соколовского, ее вырастили мама и дедушка, а вот на папу никогда нельзя было положиться. В моменты, когда папа был закодирован и мог полгода не пить, это был очень деятельный человек — говорит Рита. Однако такие моменты случались очень редко. «Мой отец был самым большим страхом для меня. Я помню, как поворачивается ключ в двери и я думаю: «Пьяный или не пьяный?» И, как правило, пьяным он был чаще. У него вообще непереносимость препаратов, ему даже зубы лечили без анестезии. Алкоголь, собственно, это тот яд, который на него действовал очень пагубно. Агрессия, неадекват, он мог крушить мебель, зайти ко мне в комнату, когда я готовлюсь к экзаменам, взять мою настольную лампу и завязать ее в узел. Все эти истории, естественно, оставили на мне отпечаток», — продолжает Дакота. Рита предполагает, что писать песни она начала именно из-за отца — таким образом она пыталась обратить внимание отца на себя. Но ему было все равно — он не хвалил и не помогал дочери.

Мужчина не поднимал руки на домашних, но он этого не было менее страшно... «Когда он был в таком состоянии, а он очень сильный, чемпион Белоруссии по боксу, он мог подвинуть так стол, что моя мама врезалась в стену, совершать резкие движения, которые могли причинить кому-то боль. Это была такая неконтролируемая агрессия. Иногда звали соседей. Мы жили в пятиэтажке, где все знали о папиных особенностях. Я сейчас вспоминаю этот дом на Комаровке: там все бухали. Соседи с первого этажа, на втором был скрипач, который тоже пил, скончался при странных обстоятельствах на гастролях. На нашем этаже тоже были два алкоголика. Такой дом зловещий был, там просто все по-страшному пили. Был случай, когда папа сломал нос моему дедушке, который меня вырастил. Он подошел и сделал ему замечание. Я проснулась и увидела, что у дедушки перемотан нос, я спросила, что случилось, он сказал, что не может мне ответить».

На нервной почве Дакота заработала себе язву желудка, дважды лежала в больнице. Во время совместной жизни мама Риты не раз собирала чемоданы мужа, но он не хотел уходить. «Я ни разу не видела ее в таком состоянии — это, что называется «довели женщину». Она могла его за шкирку по стене поднять, маленькая хрупкая женщина, 158 см ростом. И я помню себя, я была маленькая, но я этот чемодан подняла и скинула с лестницы. Насколько уже мы мечтали об этой свободе. Когда они уже были в разводе и через какое-то время мама встретила другого мужчину, папа узнал об этом, позвонил пьяный ночью и сказал, что сожжет машину. Мы подумали, что человек, который только что предупредил, что сожжет машину, вряд ли первым делом придет и действительно это сделает. Через несколько часов мы проснулись от сигнализации, потому что машина горела синим пламенем. Он пришел и поджег, но сел в тюрьму за это на два года».

Общаться с отцом Рита перестала в 2004 году, а когда ей было 25, он позвонил и пригласил к себе домой. Один день они действительно провели очень дружно, а на следующий он опять напился. «Доченька, прости, я алкоголик», — все, что смог сказать в свое оправдание мужчина (сейчас он находится в реабилитационном центре).

С тех пор они общались редко — в основном по телефону. Однако больные воспоминания никуда не делись, и в прошлом году Рита выпустила песню, посвященную папе. И предположила, что ее проблемы в отношениях с мужчинами возникают в том числе и из-за тех самых сложных отношениях с отцом… «Я никогда в жизни не говорила про папу, никогда не пела, но я нашла в себе силы написать об этом песню. Пока я не переживу эту боль, пока не сублимирую ее в творчество, пока не откажусь от этого сознания жертвы маленькой 12-летней девочки, то меня все мужчины будут предавать: кто-то будет изменять, кто-то будет бить, кто-то будет бухать — так работает Вселенная. К сожалению, все наши проблемы из детства», — рассказывала артистка во время одного из концертов.

Рита не скрывает, что в свое время и сама чуть было не превратилась в алкоголика — много пила, курила и даже подумывала о наркотиках, потому что жизнь просто не клеилась. «Лучше пускай алкоголь. Лишь бы что-то по венам текло», — честно пела в своих песнях Рита. А после рождения дочери у Дакоты и вовсе началась депрессия, да такая, что хотелось умереть. «Депрессия — это когда ты живешь себе счастливо, искренне улыбаешься, снимаешь влоги, и вот сидишь себе на Бали, рядом красивая здоровая малышка сопит в кроватке, любимый муж вон за окном плавает в бассейне, живая и здоровая мамочка чистит на кухне манго, у тебя есть деньги на карте, друзья на лежаках слушают хип-хоп, менеджер пишет, что у тебя новый крутой контракт, а ты смотришь в небо и говоришь: «Господи, почему я не умерла в родах? Как бы я хотела умереть»... И в следующую секунду перечисляешь все то, что у тебя есть, а у других брошенных матерей-одиночек из глубинки нет, видишь снимки больных детей про сбор денег и ненавидишь себя за это уныние еще сильнее, и это замкнутый круг».

19-летняя дочь Ларисы Гузеевой рассказала о жизни с бойфрендом и отношениях с мамой