Ад обсессивно-компульсивного расстройства

Навязчивые мысли и действия у страдающих этим расстройством проявляются во многих отношениях. Это и чрезмерные чистота и опрятность, бесконечные проверки, подсчет шагов и прочее. В последние годы многие известные люди рассказали о том, что страдают ОКР: это и Дэвид Бэкхем, который пылесосит ковер строго по прямой линии и хранит в холодильнике лишь четное число бутылок; и американский магнат Дональд Трамп, который приходит в ужас от микробов; и актер Леонардо Ди Каприо, который проходит в дверные проемы несколько раз.

«Психологи остаются в неведении о происхождении ОКР и не знают, есть ли в ней генетический компонент, но я не сомневаюсь о корнях моей собственной болезни, — говорит Соня. — Как и бедная Саманта Ханкокс, чья болезнь началась после смерти ее бабушки, я тоже заболела, когда столкнулась со смертью. На мой седьмой день рождения моя мать Элизабет была госпитализирована. Она страдала заболеванием почек. Мое ОКР началось, казалось бы, безобидным образом. Однажды утром, вскоре после того, как мама была выпущена из больницы, я шла по нашей улице и увидела, как приближается школьный автобус. Голос в моей голове сказал мне, что я должна его остановить или «твоя мама умрет из-за тебя». Конечно, этого было недостаточно, чтобы спасти мою маму, и к моменту ее смерти, когда мне было 11 лет, мое состояние ухудшилось. Из-за мощного диктата изнутри я считала, чтобы все элементы внутри моего пенала были равного числа, иногда брала пиджак, клала его обратно и брала снова. После смерти мамы мои голоса говорили мне, что я должна выполнять определенные действия, чтобы не умерла моя старшая сестра, которая стала моим опекуном. В 13 лет я достигла кризисной точки. Мой ОКР стал всемогущим монстром! Я выстраивала чашки с ручками точно в одном направлении. Я все время мыла руки. Я бесконечно проверяла окна и двери, делая это 30 и более раз.

В мой ритуал молитвы перед сном были включены 32 персонажа — члены моей семьи, друзья, а также домашние животные, и они должны были быть перечислены в определенном порядке, если я забывала кого-то, то начинала все заново. Я был очень напугана, но никому не говорила о моем состоянии. Решением прекращения моей внутренней пытки казалась только смерть. Прежде чем мне исполнилось 14, я два раза пыталась покончить жизнь самоубийством при помощи обезболивающих таблеток, но меня спасали.

Мое ОКР продолжалось много лет, и я пыталась с этим справиться в одиночку. Я вышла замуж, родила дочь и только после 30 лет, когда начала изучать психологию, стала понимать мои мучительные мысли. Я узнала, что ОКР — это пожизненное состояние, но оно может быть сведено к минимуму или даже совсем искоренено при помощи когнитивной поведенческой терапии. Заменяя негативные мысли положительными, мы в конечном итоге перепрограммируем нашу психику. Я начала с отказа повиноваться командам. Сначала всего нескольким — проверке или мытья рук, несмотря на все более угрожающие голоса в моей голове — «Если ты не закроешь или откроешь шторы три и более раз, то что-то случится с твоей дочерью». Этот подход для меня работает, и я уже имею несколько месяцев свободы от темных мыслей или повторяющихся действий. Вместе с тем самоуспокоенность — это не вариант, и я постоянно остаюсь бдительной. Некоторые психологи утверждают, что ОКР является неотъемлемой частью человеческого существования, и каждый человек испытывает его в большей или меньшей степени в определенное время. Однако для других, таких как бедная Саманта Ханкокс, это заменило всю ее жизнь, которую она, к сожалению, потеряла».