Доктор-клоун поможет там, где настоящий врач бессилен

Один из известных докторов-клоунов — актриса московского театра «Табакерка» Яна Сексте. «Клоуну позволено все, он же дурак, шут, — рассказывает Доктор Янка. — Я, например, однажды предложила похлопать в ладоши мальчику, у которого не было одной руки. Он просто лежал так, что я это не сразу заметила. Нормальный человек бы смутился, а это в свою очередь смутило бы ребенка, сделало бы ему больно. Он мне говорит: «У меня же нет руки», а я ему: «Ну и что, давай тогда хлопать коленками!» И он хлопал коленками. Как нормальные дети. И смеялся...»

На вопросы нашего корреспондента отвечает Марианна Миловска, руководитель благотворительной организации Dr.Klauns.

Лицедеи в больнице

— Марианна, где зародилось движение клоунов-докторов и как оно пришло в Латвию?

— Программу более чем тридцать лет назад внедрили в США. А одним из первых докторов-клоунов стал Владимир Ольшанский, профессиональный артист, который, перед тем как прийти в больницу, выступал в комик-группе «Лицедеи». Позже он много работал в онкологических центрах Италии, за что получил Специальное Благословение от папы Иоанна Павла II. Несколько лет назад Ольшанский приезжал к нам в Ригу. Делился опытом, проводил мастер-классы.

Перед тем как сделать свой шаг, мы досконально изучили, кто и как работает в других странах. В Израиле, например, «Доктору-клоуну» уже 15 лет. Там к этой программе подходят очень глубоко и серьезно. В стране проведено много исследований, которые подкреплены фактами и заключениями врачей. В частности, если ребенок перед операцией засыпает в присутствии доктора-клоуна, то ему требуется меньшее количество наркоза на самой операции. Процедуры проходят быстрее... Кроме моральной стороны дела, это имеет и сугубо практический смысл: клиники борются за клиентов — чем больше обслужат, тем выше прибыль.

Израильтяне сильно нам помогли. Перед тем как начать работать, мы заручились поддержкой руководства больницы. Председатель правления, а ныне министр здравоохранения Анита Чакша дала нам зеленый свет. За что мы ей очень признательны. Мы понимали, что на первом этапе с настоящими латвийскими докторами должны общаться не столько мы, сколько такие же, как они, — медики. Поэтому попросили приехать в Ригу профессора Эйделмана, главу израильской ассоциации грудного вскармливания. Вместе с ним прибыли и два клоуна, которые, не зная ни русского, ни, тем более, латышского языка должны были провести мастер-класс. И провели его... Сказать, что впечатление было очень сильное, — в принципе, не сказать ничего. Это был фурор! Без знания языка клоуны вызывали детей на контакт, успокаивали родителей, воодушевляли медперсонал...

— Как сейчас становятся доктором-клоуном в Латвии?

— Периодически мы организуем школы. Каждый раз набираем до 20 «школьников», конкурс — десять человек на место. В первый раз записывалась в основном молодежь, от 18 и старше. Младше мы не берем. Для многих это было вызовом для себя, даже авантюрой. Никто не знал, куда шел. Разумеется, отбор, который у нас очень сложный, выдержали далеко не все. Тем не менее, если пять лет назад средний возраст наших ребят был 23 года, то в последнем наборе — это уже 35 лет. У нас есть мама, у которой четыре ребенка, есть мама, у которой их трое. Есть и один папа многодетный. Это одни из наших лучших докторов-клоунов, потому что они могут говорить не только с детьми, но и с родителями. И к ним, благодаря их опыту, конечно, больше доверия. Зато молодежь быстрее находит подход к подросткам.

Там, где особенно тяжело

— Как построена работа клоуна в больнице?

— За каждым клоуном закреплено свое отделение. В основном мы ходим туда, где особенно тяжело. Это, конечно, онкология. Стараемся помочь детишкам, которые попали в больницу не на один день, а живут здесь месяцами. Это основная наша аудитория.

Клоун приходит в больницу, перевоплощается в образ. По пути в родное отделение он проходит через приемный покой, где кому-то может понадобиться его помощь. Затем отделение, где находятся детки с неподтвержденным диагнозом. Здесь всегда очень нервно, особенно с родителями. Шуткой-юмором надо разрядить обстановку. Когда клоуну удается немного развеселить ребенка, папу и маму немного отпускает. Всем становится легче. Это здорово, но для клоуна это только разминка. Он поднимается на свой этаж. Стучится в кабинет главной сестры, та намечает фронт работ — куда идти, а куда все-таки не стоит. После этого сестры, доктора начинают летать по своему отделению вместе с нашими клоунами как Бэтмены... Не всегда, но иногда так бывает...

— Все это похоже на черную комедию...

— Может, так оно и выглядит. Но всему есть обоснование. В отличие от взрослого, ребенок готов иронизировать над своей болезнью. Несмотря на то, что дети очень многое чувствуют лучше нас, у них еще нет опыта жизни. Заставить поверить, что все будет хорошо, это значит дать им дополнительные силы. Еще один шанс на выздоровление! Конечно, от сомнений в методе никуда не деться. А вы поставьте себя на место врача, сестры, у которых классическое медицинское образование. В нас не верят, но мы доказываем, что мы нужны. Врач хочет послушать ребенка, тот орет как резаный. Дышать глубже, тише не собирается, катается в истерике. Вызывают клоуна — ну, покажи, какой ты крутой! Клоун оценивает ситуацию, достает мыльные пузыри. Начинает дуть сам, ребенок заинтересовывается. Дает подуть ребенку — подносит рамку ближе ко рту, затем отодвигает ее подальше. Вот вам тихое и глубокое дыхание. Врач слушает. Ребенок не плачет. Родитель счастлив.

Все мы боимся неизвестности. Дети — тем более. Иногда не столько больно, сколько страшно, что будет дальше. Ведь находишься еще и в незнакомой обстановке. И известно, что самый простой способ утихомирить раскричавшегося ребенка — не жалеть, а кричать сильнее его. Если это сделает подозрительный врач, ребенок может не поверить. Когда вдруг завопит добрый клоун, мальчишка и девчонка могут успокоиться.

Самое сложное, что реакция на каждую ситуацию должна идти от чистого сердца. Не быть фальшью. Все это должно быть импровизацией. При этом телевизионщики говорят, что нет ничего правдоподобнее хорошо подготовленной импровизации. Поэтому у каждого из наших клоунов своя придуманная легенда. Образ, походка, мимика. Это должно быть действительно частью тебя. Если что-то будет наигранное — раскусят в одну секунду. Кто-то работает сам, кто-то приходит с клоунской игрушкой-уточкой и все свои посылы передает через нее. Потому что есть дети, которые не доверяют никому из людей, и им легче общаться с вымышленным персонажем. Шаг за шагом такого ребенка можно вернуть к реальной жизни.

Все надо видеть, чувствовать. Суперклоуны могут если не все, то очень многое! Ольшанский смог переключить внимание, удержать от слез ребенка в то время, когда у него брали пункцию... Описано в медицинской литературе.

Только не жалеть!

— Чаще всего клоуны работают в одиночку или в паре?

— По этому поводу сломано немало копий. В Израиле действует неписаное правило, что ты должен входить в палату один. Так ты лучше понимаешь, чувствуешь нерв ребенка. Во Франции — только в паре. Тоже вполне объяснимо. У клоунов у самих пробивают слезы. И не от радости. Видеть больного ребенка — это очень тяжело. Если ты в паре, то, когда твой голос начинает дрожать и что-то идет не так, тебя всегда поддержит партнер. Показать жалость по отношению к ребенку — это обрушить всю работу. Клоун для ребенка — это тот единственный человек, который по своему статусу ниже его. Если он веселится, значит, и я должен не унывать, ведь я сильнее! Ну а если он пожалел меня... Об этом лучше не говорить.

Когда мы начинали, то практиковали оба варианта — клоуны работали по одному и в паре. Сейчас в основном поддерживаем «коллективное творчество». Партнер по скетчу — он защита для самого клоуна. Больше шансов не сгореть на работе.

— Можно ли вообще не сгореть на этой работе?

— Еще раз повторю, что у нас жесткий отбор в школу. Трехступенчатый. Его выдерживают только люди со здоровой психикой, которые в процессе обучения получают дополнительные знания и становятся еще сильнее. Затем раз в неделю каждый из клоунов обязан приходить на встречу с психологом, где делится своим рассказом о том, что произошло за это время. Случаи бывают самые разные — и страшные в том числе. В первый день познакомился с ребенком, а на следующий день его не стало...

— И что тут скажешь?

— Никуда не иди. Вместо тебя пойдет другой...

— И все же, кому больше нужна ваша помощь — детям или взрослым?

— Ребенок, конечно, всегда стоит на первом месте. Но часто папы и мамы требуют неменьшего внимания. Они держат горе в себе, как могут поддерживают своего сына или дочку, но сами-то — не железные. Иногда надо вывалить на кого-то все свои переживания, выплакаться. Мы как раз для этого. Еще клоун может дать тебе просто свободное время — прогуляться, развеяться. Он вместо тебя побудет десяток минут у койки с ребенком.

Важно приободрить и медперсонал. Им реально тяжело, работают в несколько смен, сил ни моральных, ни физических может не хватить. Доктор-клоун проходит мимо сестрички по коридору, делает удивленные глаза и говорит, как она замечательно выглядит. Убедительно говорит, подкрепляя слова мимикой и жестами. Если она улыбнется, то обязательно передаст это добро и другому человеку. Укол не так больно сделает... Это как цепная реакция.

— Кто больше приходит в школу? Мужчины или женщины?

— Конечно, женщин больше. Их в социальной сфере всегда больше. У нас пять мужчин на сорок клоунов. Это связано с тем, что доктор-клоун еще и не очень высокооплачиваемая работа. В том же Израиле — это, как и у нас, для всех вторая работа, но люди все-таки получают за нее приличные деньги. То, что мы платим в Латвии, можно назвать «стипендией». К сожалению, это одна из проблем. Человек к нам приходит по зову сердца, с желанием помочь другому, но рано или поздно материальный вопрос обязательно возникнет. Может измениться ситуация на работе, в семье. Клоуну тоже надо на что то жить! Мы не можем требовать от него постоянного самопожертвования.

На профессиональное обучение персонала, как и во многих солидных компаниях, тратится очень много сил, времени и денег. Школа длится шесть месяцев. Только за один день тренинга у сильного профессионала улетают сотни евро. Мы вкладываем и вкладываем и, соответственно, хотим, чтобы тот человек, которому мы дали знания, попросту их отработал. Иначе организация существовать не сможет. Многим может показаться странным такой подход к благотворительности, но я уверена, что мы все делаем правильно!

— Ребенок выздоравливает, и все — конец сказки?

— При первом знакомстве клоун и ребенок создают в палате свой мир. Из того, что есть. Вот на тумбочке шариковая ручка — она будет нашей ракетой, ложка — Змей Горыныч или Баба-Яга. И когда ребенок, дай бог, выписывается, он забирает эту сказку с собой. Связь остается, никто ничего не рвет. Мы не переоцениваем свою роль. Если говорить прагматично, то установка такая: врачи — это лекарство, доктор-клоун — это витамины. Мы не можем вылечить ребенка, но точно можем помочь его выздоровлению.