Анатомия пустоты. Фильм о любви и смерти на фоне путча

У этой картины сложная судьба. Идея фильма возникла у отца и сына Прудкиных еще двадцать лет назад. Первые съемки прошли в 2008-м году в Крыму. Потом процесс остановился из-за кризиса. Затем — события 2014-го года, сделавшие дальнейшую работу в Крыму невозможной (фильм совместного украинско-израильского производства). Наконец, картина была снята в Израиле, где в роли Ялты выступила одна арабская деревушка. Сценарий несколько раз переписывался, концепция фильма менялась. Причем, не всегда по прихоти авторов — сама история вносила коррективы в первоначальный замысел. Но в итоге, как говорит Лев Прудкин, “фильм вышел таким, каким должен был выйти”. 

Это произошло в 2018-м году. За минувшие три года лента проехала по нескольким международным кинофестивалям и получила призы в Гонконге, Сеуле, Вене, Варшаве, Лондоне… Хотя ее прокатная судьба по-прежнему остается неопеределенной. За такое сложное, многослойное, подчеркнуто авторское кино прокатчики берутся редко: на нем не заработаешь. А в России этот фильм, скорей всего, не покажут еще и по другой причине — уж слишком много в нем пугающих аллюзий с сегодняшними реалиями, а один из героев и вовсе напоминает Владимира Путина. 

Впрочем, создатели ленты, отец и сын Владимир и Лев Прудкины, от России уже давно дистанцировались, они живут между Европой, Украиной, США и Израилем. Владимир, математик по первому орбазованию и режиссер по второму, много лет проработал в МХТ им. А. П. Чехова. На его счету несколько громких спектаклей, а в последние годы руководства Олега Ефремова Владимир был его правой рукой. Прудкин-младший тоже пришел в режиссерскую профессию не сразу — сначала был факультет филологии МГУ, а затем уже ВГИК. Дебютировал Лев очень ярко: его короткометражка “Парфюмерия” с Михаилом Ефремовым в главной роли завоевала приз на фестивале студенческих и дебютных фильмов “Святая Анна”. 

Как этим двоим работалось вместе, непонятно (не припомню ни одного творческого тандема, состоящего из отца и сына), но в NO-ONE они и соавторы сценария, и со-режиссеры. Лев был еще и монтажером ленты, и даже исполнил небольшую роль. 

Так о чем же это кино? Август 1991-го года. В Москве происходит путч, но мы его не видим, а узнаем о нем лишь из обрывков разговоров и телепередач. Действие разворачивается в Крыму, в Ялте. Где-то по соседству, в Форосе, путчистами заперт Горбачев, но и его мы не видим. Политика вершится где-то на заднем плане. А на переднем — разморенные южным солнцем курортники, члены семей советской номенклатуры, отдыхающие на партийных дачах и в ведомственных санаториях. В их числе и роковая красавица Тамара, звезда кино и жена генерала КГБ (кстати, исполнительница этой роли Наталья Вдовина одно время действительно была замужем за кагэбэшником, так что “знала, что играть”, как пошутил Владимир Прудкин).

Сам генерал (МХТовский актер Вячеслав Жолобов) пока в Москве, ждет, чем закончится переворот, и предчувствия у него недобрые. Тем временем рушится не только советская империя, но и его собственная семья. Некий аноним подбрасывает генералу видеокассету с любительским фильмом из разряда soft porno с его женой в главной роли. Но генерал уже и так давно подозревает (да что там подозревает — знает наверняка! — установил слежку), что Тамара ему изменяет… 

Первая ассоциация, которая приходит на ум в связи с этим фильмом, — шекспировский “Отелло”. Вместо Венеции — Лубянка, вместо мавра — генерал КГБ, вместо Кипра — Крым, а вместо подброшенного Яго платка — видеокассета… Яго в фильме тоже имеется — племянник генерала, студент МГИМО Влад (украинский актер Георгий Марченко ), изворотливый и хитрый мерзавец. Только Тамара, в отличие от Дездемоны, не безгрешна. Мужу она действительно изменяет, и не с одним человеком. При этом впечатления падшей женщины она не производит. Видно, что ее действиями руководит не животный инстинкт, а некие более сложные мотивы. Возможно, разгадку нам дает тот самый любительский фильм, который был подброшен ее мужу в качестве компромата. Там Тамара является участницей японского ритуала шибари — эротической практики, во время которой один из участников находится в связанном состоянии. Эти веревочные путы символизируют ее несвободу — не только в своем браке, но и шире — в своей стране. 

А страна тем временем агонизирует. Путч провалился, ГКЧП проиграл, генерал бежит из Москвы в Ялту. Ему уже нечего терять, и он решает разобраться со всеми, кто его предал. Действие приобретает эпический масштаб и какой-то изощренный, античный символизм. Так, расправившись с Владом, генерал посылает Тамаре его отрезанную голову, красиво уложенную на блюде (этакий перевернутый миф о Юдифи). В конце концов, оставив за собой несколько трупов, генерал бросается в воды Черного моря и плывет в черноту южной ночи. В Стамбул. В вечность. В никуда…

Название фильма NO-ONE в переводе с английского означает “никто”. Несуществующая личность, человек-невидимка, пустое место… Авторы фильма позволяют зрителям самим решить, кто же здесь является этим самым “никем”. Возможно, это генерал, обитающий на самом верху власти, но ощущающий себя в безвоздушном пространстве. Или его племянник, с такой легкостью крушащий чужие судьбы. А может быть, это помощник генерала (Алексей Агранович), безликий кагэбэшник в сером костюме, который пока еще выполняет роль обслуги из разряда “подай-принеси”, но очень скоро возьмет власть в свои руки. Большинство зрителей в этом образе действительно увидели Путина. Имели ли это в виду создатели фильма? “Если зритель что-то увидел, это его ответственность, — говорит Владимир Прудкин. — Я не могу ему сказать: “Нет, ты не прав”. Если он увидел в этом герое Путина, значит он прав. Любая трактовка имеет право на существование”. 

В фильме есть несколько моментов, вызывающих у зрителя состояние крайней неуютности.  “Мы обязательно вернемся сюда, в Крым, в место, с которого когда-то все началось”, — говорит генерал, планируя побег в Стамбул. И тут вспоминается не только булгаковский “Бег”, герои которого тоже бежали из России через Черное море, но и “вежливые человечки” из 2014-го года, которые выполнили обещание генерала — действительно “туда вернулись”. 

В конце фильма цветная картинка вдруг сменяется черно-белыми кадрами кинохроники. Вожди, расстрелы, заключенные ГУЛАГа… страшные свидетельства преступлений советского режима. И кадры с еще молодым Владимиром Путиным. Нужно ли какое-то еще объяснение позиции авторов? Она предельно ясна. Россия — тюрьма, была и есть. Ничего не изменилось. “Они вернулись”. 90-е годы — десятилетие свободы — так ничему и не научили. 

И все-таки этот фильм отнюдь не политический памфлет. “Всем, кто когдa-то жил в СССР, понятия “путч”, “ГКЧП”, “август 1991” понятны без расшифровки, — говорит Владимир Прудкин. — А вот западная публика этого исторического контекста не знает. Для нее геополитическая катастрофа, связанная с развалом страны под названием СССР, — это пустой звук. Ну, развалилась и развалилась. И тем не менее она смотрит наш фильм с интересом. Значит, находит в нем какую-то иную, не политическую историю, какой-то второй пласт”. 

В этой ленте нет однозначно положительных или отрицательных персонажей.  Ну, разве что Влад — явный негодяй. Хотя и его жалко: он, дурачок, возомнил себя гениальным режиссером, этаким новым Тарковским, и даже не догадывается о том, как смешон в своих неоправданных амбициях. Главная фигура — генерал КГБ — вполне тянет на воплощение вселенского зла, если бы авторы фильма не сделали его таким обаятельным. Уж очень неоднозначная он фигура — элита, белая кость, интеллектуал, напевающий Вертинского и цитирующий великих. Внешне он напоминает серого кардинала брежневской эпохи Юрия Андропова, но с инфернальным взглядом булгаковского Воланда. Кстати, обоих персонажей Вячеслав Жолобов уже играл. По Андропову он вообще в России главный специалист (в фильмографии актера я насчитала аж 9 фильмов, в которых Жолобов воплощал эту историческую личность). А Воланда он играл в театре, в нашумевшем спектакле “Бал при свечах” по “Мастеру и Маргарите”, который поставил в 1983 году в МХТ Владимир Прудкин, — вот с тех пор они и сотрудничают. (Кстати, роль Понтия Пилата в той МХТовской постановке исполнял отец Владимира, легендарный мхатовский актер Марк Прудкин). 

Помимо ярких актерских работ (в фильме также заняты Юрий Феклистов и Елизавета Боярская), картину NO-ONE отличает странная, порой завораживающая стилистика. Блеклый, словно выгоревший на крымском солнце, цвет. Очень эмоциональная музыка, передающая ощущение и краха империи, и краха человеческой судьбы (композитор Евсей Евсеев). И намеренная театральность — холодные интерьеры, произносимые словно в зал монологи. “Мы сознательно ломали жанровые рамки, — говорит Владимир. — Кинематограф когда-то рождался как записанный на пленку спектакль, но со временем стал все больше и больше тяготеть к жизнеподобию. В какой-то момент это жизнеподобие стало зашкаливать. На экране 15 минут трепещет кленовый лист или в луже играет бликами солнечный луч, а нам пытаются внушить, что это какое-то откровение. Лично мне это неинтересно. Мне интереснее вписывать в кино театральные приемы”. Театрализованная подача поднимает эту историю над бытовым уровнем и переводит ее в иную, философскую и метафорическую плоскость.

Кинорежиссер Егор Кончаловский, представлявший фильм NO-ONE в Каннах, сказал, что эта лента напомнила ему произведения Чехова и Бунина с их сомневающимися, мучающимися, не находящими себе места людьми. На мой взгляд, накал страстей тут куда выше. Человек на стыке эпох, осознавший, что прожил преступную жизнь и проиграл по всем фронтам, от карьеры до семьи, — поистине персонаж шекспировского масштаба. Мог бы потягаться с Отелло...